World Crisis

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ X
Продолжение. Начало — в №№ 7-15

     КАК ГОВОРИТСЯ, "лиха беда начало". На интересующем нас этапе разговор о новой мировой валюте открыли ученые (Норт, Либиг и другие). Политики же (Браун, Мандельсон, Саркози, Тремонти, Келер и другие) долго уклонялись, и вместо разговора о новой мировой валюте рассуждали "всего лишь" о необходимости нового Бреттон-Вудса. Не наполняя этот термин конкретным содержанием.

     Первым из политиков рискнул пойти ва-банк Назарбаев.

     12 марта 2009 года в Астане на международном форуме "Экономическая безопасность Евразии в системе глобальных рисков" он заявил, что монополия доллара как мировой резервной валюты нелегитимна, поэтому нужна принципиально новая мировая валюта, эмиссия которой была бы прозрачна для всех.

     Бросить вызов доллару в такой форме, заявив о нелегитимности его монополии… Согласитесь, это огромный риск для президента не слишком крупной среднеазиатской страны. Но чем же именно предложил Назарбаев заменить доллар? На переходном этапе — системой макрорегиональных валют, одну из которых ввести в рамках ЕврАзЭс.

     Уязвимость такого предложения достаточно очевидна.

     КТО будет эмитентом ЕврАзЭсовской валюты?

     Если Банк России, — то что рубль, что новая валюта.

     Если же эмитентом будет… ну, я не знаю… вновь созданный Банк Северной Евразии, то сначала надо создать эту саму Северную Евразию как государство или союз государств (то есть возродить СССР), а потом БАНК ЭТОГО ГОСУДАРСТВА будет печатать новую макрорегиональную валюту, подкрепленную новой совокупной государственной мощью.

     Единая европейская валюта евро возникла тогда, когда контуры европейского государства (или Европы как союза государств) были уже абсолютно внятными.

     Признаем с глубочайшим сожалением, что по многим причинам (включающим и позицию высших политических руководителей РФ, говорящих, вопреки очевидности, о том, что империи — в прошлом) единое государство — или мощный союз государств — в Северной Евразии не возникает. Тенденция возврата к СССР не обнаруживается. Притом, что только этот возврат мог бы спасти как народы Северной Евразии, так и мир от затягивания в образовавшуюся за счет распада СССР черную дыру (историософскую, геополитическую и так далее).

     Что есть, в отсутствие такого государства, банк, эмитирующий какую-то новую единую валюту? Это добавление к имеющимся финансовым пузырям — новых, на порядок более виртуальных. Это не возвращение к реальности, а ускоренное бегство от неё.

     Не о валютах надо говорить, а о государствах. И анализ-то мой стратегически нужен, чтобы доказать это, на самом деле незатейливое, но почему-то не очевидное для всех, положение.

     Мы воссоздаем СССР в том или ином формате, под тем или иным названием? Если воссоздаем и наделяем достаточными полномочиями (политическими, военными, экономическими, социальными, культурными), то сам собой возникнет Центральный Банк. И будет этот Банк печатать валюту. По мне, так лучше, если она будет называться рублем. Был СССР, Центральный Банк печатал рубль — и всех это устраивало. Но если кому-то надо, чтобы эта валюта называлась "евраз" — ради бога. Только не надо дурака валять с рыхлыми объединениями — конфедеративными и ультраконфедеративными. Потому что под рыхлое объединение убедительную и сильную единую валюту никому не создать.

     Перейдем от Северной Евразии, где дела обстоят столь прискорбно, к другим макрорегионам.

     В Европе всё уже близко к завершению. Есть строящееся еврогосударство и банк, который от имени этого государства проводит выпуск (эмиссию) единой валюты под названием евро.

     Есть ли что-то подобное в Африке, Южной Америке, Северной Америке, на Дальнем Востоке и так далее? Пока ничего такого нет. В Африке — хаос и архаизация. На Дальнем Востоке борются юань и иена, а также два мощных государства, которые являются эмитентами этих валют. В Северной Америке обсуждается, правда, возможность учреждения — опять же, вкупе с единым государством — валюты амеро. Но пока это лишь обсуждение и не более.

     А еще есть Индия с её претензиями... Исламский мир, мечтающий (но не более, чем мечтающий) о том, чтобы возродить халифат и от его имени создать мощную макрорегиональную валюту...

     Пока нигде, кроме Европы, нет макрорегиональных государств, — не будет и макрорегиональных валют. СНАЧАЛА создадутся макрорегиональные государства, ПОТОМ возникнут ими благословленные и гарантированные валюты. Так — и никак иначе.

     Вообразите себе единое китайско-японское государство или китайско-японский вариант Евросоюза... Китай с Японией воевали, и поэтому это невозможно? А Франция с Германией не воевали? Но Франция с Германией уже создали межгосударственный союз — по сути, европейское макрорегиональное государство. А в случае Китая и Японии мы (в том числе из-за социокультурных различий) пока даже вообразить себе ничего такого не можем. Вот насколько одни макрорегионы отличаются от других. Да и в арабском мире реальная, а не воображаемая "макрорегиональная валютная зона динара" может появиться лишь в случае (пока что крайне маловероятном) создания единого арабского макрогосударства.

     Пока же реальность такова, какова она есть. А если реальность такова, то к чему разговоры о том, что с ней настолько фундаментально расходится? Для того, чтобы продолжить бегство от реальности? КУДА?

     Что? Американцы мешают создавать макрорегиональные государства наподобие Единой Европы? Ой ли! Внутренние противоречия мешают ничуть не меньше. Но даже если мешают американцы… Задам крамольный вопрос: кто помешает американцам этому мешать? Как они мешали раньше, так и будут мешать сейчас и позже. А чтобы они перестали мешать, их надо разгромить, победить в войне.

     Без макрорегиональных государств и их валют — что такое предложение Назарбаева? В пользу чего надо отказаться от доллара? В пользу юаня? А европейцы, японцы, индийцы, арабы — согласятся? В пользу евро? А китайцы, японцы… Тупик, по-моему, очевиден. Как из него выходить?

     НАЗАРБАЕВ ПРЕДЛАГАЕТ выход из тупика, порожденного реальностью, с помощью ультравиртуальности — выпускаемых МВФ "специальных прав заимствования" (SDR). Чтобы как-то привязать этот совсем уж виртуальный фантом к реальности, Назарбаев предлагает SDR как новую мировую валюту — привязать к золоту.

     Но, во-первых, мало привязать новую мировую валюту к золоту. Надо, чтобы каждая пора этой валюты была насыщена политической мощью. Господа финансисты, ученые и политики! Вам слишком долго внушали, что экономика самодостаточна, а политика — это чахнущий в ее тени атавизм. Но теперь-то вы видите, что это не так! Вы видите, что самодостаточная экономика — это гарантированное раскручивание мировой катастрофы, которую почему-то надо называть "кризисом".

     Во-вторых, откуда возьмется золото для подобной привязки? МВФ должен эмитировать SDR как новую мировую валюту и подкреплять ее золотом? Но МВФ пока что продает, а не покупает золото. И продает он его Китаю. Так что золотом будет подкреплен юань, а не SDR.

     Разыграл ли кто-то Нурсултана Абишевича "втемную", или президент Казахстана по каким-то причинам осознанно позволил себя использовать в нетранспарентной игре?

     В любом случае, не успел Назарбаев сделать свое сверхсенсационное и сверхдерзкое заявление, как ему начали оппонировать, указывая на абсолютную нереализуемость заявленного.

     Крайне важно, что оппонировали Назарбаеву нобелевские лауреаты Роберт Манделл и Эдмунд Фелпс. Еще важнее, что эти авторитетнейшие эксперты полностью подтвердили то, что мы с вами только что обсудили. А именно — что для введения единой глобальной валюты нужна ВСЕМИРНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ. То есть то самое мировое правительство, которое мы так подробно обсуждаем в связи с идеями о глобальной валюте.

     Поскольку политической интеграции нет как нет, указывают Манделл и Фелпс, то не может быть и глобальной валюты. А значит, тема должна быть снята с повестки дня. Так что же? Тема глобальной валюты была заявлена для того, чтобы быть сразу снятой с повестки дня? Или — для того, чтобы не ставить в повестку дня главную тему, реально осуществимую и спасительную для мира? Тему укоренения существующей мировой валюты в реальности.

     Рассмотрим предложение на порядок более простое и реализуемое, чем то, которое выдвигают Норт, Сорос, Назарбаев и другие. Предложение таково — оставляем доллар в качестве мировой валюты и привязываем его к золоту. Не нравится к золоту? К энергоэквиваленту. Не нравится доллар? Делаем то же самое хоть с евро, хоть с юанем — с любой существующей мощной валютой, гарантированной мощным государством.

     Доллар хочет выяснить свою реальную мощь, укоренившись в реальности? Пусть выясняет. Пусть наполняются заново золотом подвалы американского госхранилища Форт-Нокс. Слабо? Тогда пусть китайцы подкрепляют золотом свой юань (что они уже, похоже, и делают). Но не какие-то SDR, а юань!

     В любом случае, пусть выявится, наконец, кто сколько РЕАЛЬНО экономически весит. РЕАЛЬНО, понимаете! Если выяснится, что США РЕАЛЬНО весят мало — они займут в мировой экономической табели о рангах соответствующее место с соответствующими последствиями. Изменить это место США смогут, только добившись РЕАЛЬНОГО резкого наращивания собственного веса. А если сумеют добиться, то милости просим. Не против США надо выступать и не за них, а против ВИРТУАЛЬНОСТИ — за РЕАЛЬНОСТЬ.

     Тут либо-либо. Либо хозяин мира — абсолютная мера. Либо хозяин мира — это тот, кто может эталонный метр сжать или растянуть, эталонный килограмм облегчить или утяжелить. Но тогда прообразом хозяина мира оказывается жуликоватый продавец в магазине, кладущий магнит под одну из чашек весов и знающий, что ОБХСС под названием "история" отсутствует отныне и навсегда. Как поведет себя продавец, ощущающий абсолютную безнаказанность? Он будет "дозированно" надувать покупателя? Ой ли!

     Мой близкий друг много лет назад поздно ночью добирался домой на окраину Москвы. Его остановили и окружили, поигрывая ножами, несколько парней. И... не избили, не ограбили, а предложили купить за пять рублей кирпич, обвязанный красной ленточкой. Друг, естественно, купил — благо, пятерка в кармане была. А если бы не было? Или если бы ему предложили платить за этот кирпич другую цену — например, продать квартиру, или еще что-то похуже?..

     Впрочем, нужно ли развивать метафору? Тут важно, что бандиты продавали кирпич, который красная ленточка сделала, так сказать, "предметом искусства", за который можно назначить произвольную цену. А еще важнее — то, что именно произвольную цену.

     Мы с вами движемся (а точнее, нас двигают) в сторону виртуализации всего и вся. Что и представляет собой триумф постмодернизма. Сначала нас обсчитывают, помещая под весы магнит, потом предлагают купить кирпич, обвязанный красной ленточкой, потом… Потом нам начинают продавать не отягченные виртуальностью (магнитом, красной ленточкой) реальности, а виртуальность как таковую. Напряженность магнитного поля, порождаемого магнитом, отражение красной ленточки в зеркале, красный блик в системе зеркал, порожденный отражениями этой ленточки, и так далее.

     Скажете, что это абстрактное философствование, не имеющее отношения ни к глобальному эксцессу под названием "кризис", ни к мировому валютному произволу, породившему этот эксцесс, ни к мировому правительству, формированию которого должен поспособствовать этот произвол? Ой ли!

     Что такое виртуальная реальность? Чаще всего — терминологическая ошибка. Люди хотят закрепить статус существования за разного рода виртуальностями, и потому называют их виртуальной реальностью. На самом деле, виртуальная реальность — это образы, отражающие реальность. Человеческая жизнь вне этих образов невозможна. Образы иногда причудливы. Но их связь с реальностью всегда есть. Они раскрывают реальность, обнаруживают ее тонкие неочевидные слагаемые… Наконец, воздействуют на нее — почему бы нет? Если речь идет не об образах, а о символах, то они призваны обнаруживать совсем уж сложные и высочайшие — трансцендентные — уровни… Уровни чего? Всё той же реальности.

     Но есть и совсем иная виртуальность, претендующая не на то, чтобы отражать реальность, выражать ее, раскрывать, трансформировать, а на то, чтобы ПОДМЕНЯТЬ реальность. А значит, уничтожать ее самым беспощадным образом. Вороватый продавец с отмененным навсегда ОБХСС сначала вас обвесит, потом обсчитает, потом предложит кирпич, обвязанный ленточкой, потом… В итоге он захочет оторвать вас от реальности до конца и сделать рабом сооруженной им абсолютной виртуальности.

     Что бы ни отражало зеркало, оно отражает реальность. Что бы ни отражало второе зеркало, отражающее то, что отражает первое зеркало, — и оно отражает реальность. Создайте систему из бесконечного количества зеркал… И она как-то будет связана с реальностью. Система зеркал — это виртуальная реальность в подлинном смысле слова. Это образы, образы образов и так далее.

     Но кроме такой системы зеркал, есть и Зазеркалье, которое самодовлеет в своем отрицании реальности, а не отражает реальность или ее отблески.

     Рискну предположить, что самая великая из всех войн XXI века (а также последующих веков третьего тысячелетия, если они состоятся) — это война Зазеркалья и Мира. Абсолютной виртуальности — и реальности. Симулякров — и подлинности.

     Я ПРИВЕДУ некоторые цифры, говорящие о том, сколь напряженна уже сегодня эта война, одним из наименее крупных и существенных слагаемых которой является так называемый мировой кризис. Тут важно все — и то, что этот псевдокризис является лишь одним из наименее крупных и существенных слагаемых этой войны… И то, что будучи лишь одним из слагаемых этой войны, данный кризис может все-таки что-то нам рассказать о самой войне. В любом случае, давайте я сначала приведу простейшие (а потом чуть более сложные) цифры.

     Аналитики компании IDC, занимаясь изучением "цифровой" части виртуального пространства, подсчитали, что в 2006 году было создано более 160 миллиардов гигабайт разнообразных данных — цифровых фотографий, видео, электронных писем, интернет-пейджинговых сообщений, звонков посредством IР-телефонии и т.д. Это в 3 миллиона раз больше, чем объем информации, содержащийся во всех напечатанных к настоящему моменту книгах.

     В 3 миллиона раз! Понимаете? В 3 миллиона! За один 2006 год создано информационного разнокачественного продукта (в основном, как все мы понимаем, барахла) в 3 миллиона раз больше, чем за всю историю книжного человечества. А когда в один день будут создавать в 3 миллиарда раз больше информационного продукта — вы тоже скажете, что это только возвеличивает человека и его разум? Вы и тогда не уловите, что попахивает чем-то другим — "приветом из Зазеркалья"?

     Мне скажут, что в обозримые сроки ничего подобного не будет.

     Во-первых, я привел пример просто для того, чтобы спросить читателя: какого объема аномалия должна возникнуть, чтобы он увидел в этой аномалии некий фундаментальный подкоп?

     Во-вторых, и приведенной мною цифры на самом деле более чем достаточно.

     А в-третьих… В-третьих, чем черт не шутит!

     В августе 1995 года, когда сотрудники исследовательской компании Netcraft начали вести подсчет количества сайтов в Интернете, их оказалось порядка 18 тысяч. А последний отчет Netcraft сообщает, что в конце февраля 2009 года в Интернете работали 224.749.695 сайтов и блогов (на 9 миллионов больше, чем месяцем раньше — в январе). Рост от 18 тысяч до 225 миллионов — это примерно в 12500 раз. И это, можно сказать, за первые 14 лет. А за следующие?

     Мне скажут, что Интернет позволяет людям получать больше информации о реальности, а значит, глубже эту реальность понимать. Но для того, чтобы за счет большей информации глубже понимать что угодно, а уж тем более, реальность, нужно информацию перерабатывать. Человек пока что с трудом научился справляться с несравнимо меньшими объемами информации. И это уже сказалось на качестве переработки. Никто ведь не будет спорить, что прочтение книги требует одной глубины переработки информации, а просмотр видеоклипа — другой. Скользить, не углубляться, не рваться к подлинному пониманию!

     Все нынешние системы образования нацелены на это. Но это нынешние системы образования. Что произойдет, если информационный прессинг усилится за следующие 14 лет в такой же или даже большей степени?

     В любом случае — адаптация к неслыханному росту количества информации будет покупаться ценой ее все более и более поверхностной переработки. И что же? Неужели непонятно, к какому пределу стремится подобная тенденция? Информации будет бесконечно много, а глубина ее переработки будет строго равна нулю.

     Это — своего рода "зависание над бездной". Вы скользите… Поверхность, по которой вы скользите, утончается и утончается… Под вами неведомая и опасная информационная бездна… Она пугает вас тем больше, чем быстрее вы скользите и чем тоньше поверхность… Чем тоньше поверхность, тем быстрее надо скользить, но чем быстрее скользишь, тем тоньше поверхность. Действия все лихорадочнее, страх все больше приобретает отчаянно панический характер… Мистическая антиутопия? Извините — это суть того, что почему-то называется "кризисом".

     Нет и не может быть при нынешних способах обработки информации, ее количестве и скоростях, с которыми надо принимать решения, сколь-нибудь достоверной оценки того, кому можно давать кредит, а кому нельзя.

     Нет и не может быть такой оценки в условиях "эластичности всех эталонов".

     Нет и не может быть такой оценки при диких конъюнктурных скачках цен (поди-ка, догадайся, сколько завтра будет стоить нефть, а уж тем более, какие-нибудь изделия).

     Нет и не может быть такой оценки в условиях, когда деньги надо давать не хорошо знакомому партнеру, находящемуся у тебя под боком, а анониму на другом конце света.

     Сумма всех этих "нет и не может быть" привела к необходимости застраховать риски в условиях оценок, которые делаются срочно и фактически наобум (сравни со все более быстрым скольжением по все более тонкой поверхности). Но поверхность-то утончается, а скорость скольжения растет. И бездна все глубже. А значит надо не только застраховать риски, но и застраховывать страховки, и так далее.

     Сначала было сделано это. А затем… Затем эти страховки (а также страховки страховок, и так далее) стали продавать как ценные бумаги. А что еще с ними делать-то? Финансы начали все больше отдавать мистикой. Причем очень своеобразной мистикой. Страховки и страховки страховок нарастили до небес пирамиды официально и неофициально торгуемых вторичных ценных бумаг — деривативов.

     Этих деривативов сооружено уже на квадриллионы долларов. Квадриллионы, слышите! Еще недавно казалось, что миллиард долларов — это неслыханно много. Сейчас же о чем рассуждают G-20 или американские финансисты? Триллион долларов туда, триллион сюда…

     Триллион, если кто не помнит, — тысяча миллиардов. А квадриллион — это тысяча триллионов. До недавнего времени квадриллионами (а также квинтиллионами, секстиллионами и так далее) оперировали только астрономы. Теперь ими оперируют финансисты. Давайте еще поднажмем со скоростью принятия решений и объемом информационных потоков, необходимых для их принятия. Давайте еще быстрее скользить, утончая поверхность (притом, что остановка и даже замедление скорости — это обрушение в бездну). Давайте делать это — и вся кредитная деятельность (напоминаю Вебера: капитализм — это кредит) будет танцевать вокруг страховок в n-ной степени (страховок, страховок на страховки и так далее).

     И возникнет страховочная надстройка уже не на квадриллионы, а на квинтиллионы долларов. Но в реальности-то мир производит (даже с теневой, трудно учитываемой, частью) уж никак не больше чем на 80 триллионов долларов в год.

     Вот так виртуальное отрывается от реального. И, понимая, что реальность не может этим не обеспокоиться, виртуальное хочет пожрать реальность раньше, чем эта реальность начнет оседлывать и сдерживать свое обезумевшее дитя.

     Как виртуальность может пожрать реальность? Как-как…

     "Перестройка" и есть, между прочим, такое пожирание реальности. Откуда взялись "десятки миллионов жертв сталинского режима"? Это тоже была управляемая виртуализация, призванная пожрать историю страны, ее реальность как таковую. А что, кого-нибудь тогда интересовали реальные цифры?

     Если бы была она — любовь к реальности, воля к ее отстаиванию — не состоялась бы "перестройка". Потому что тогда виртуализацию остановили бы все сразу — сталинисты и антисталинисты. Все потребовали бы реальных цифр (которые, между прочим, весьма и весьма зловещи). Но эти цифры ничего общего с виртуальными симулякрами "перестройки" не имели. Возлюбили же наши сограждане — не реальность, а симулякры. Вокруг симулякров (несообразных виртуальных цифр, призванных завлечь советского человека из реальности в Зазеркалье) — был разыгран беспрецедентный спектакль. Имевший беспрецедентный успех и породивший беспрецедентный же результат. Страна наша стала страной без реальности, страной победившего постмодерна, страной, утянутой в Зазеркалье.

     Когда все это уже состоялось — немногочисленные специалисты начали все-таки запоздало интересоваться реальностью. Это были разные специалисты, с совершенно разной идеологией. В их числе были яростные антисталинисты, а также иностранные правозащитники. Они погрузились в открывшиеся архивы и другие источники, очень желая, чтобы реальность подтвердила виртуальные симулякры. Но — вотще. Найти в реальности что-либо общее с симулякрами (двадцать миллионов репрессированных, тридцать… кто больше?) не удалось.

     И что? Те, кто называли виртуальные цифры, покаялись? Общество, которое на виртуальность отреагировало как на реальность, хотя бы задним числом осознало, что оно сотворило с собой и своей историей? Оно осознало, что разыграло всемирно-исторический трагифарс, опозорившись на глазах у мира? Оно осознало, что принесло реальность на алтарь виртуальности, признав, что "коммунистический режим" якобы уничтожил столько людей, что оставшиеся просто не смогли бы вести любую социальную и государственную жизнь? А тем более, победоносно и героически воевать против одной из самых мощных армий в человеческой истории…

     И после этого кто-то скажет, что виртуальность не является врагом реальности и не может победить ее? Что "перестройка" не была победой виртуальности над реальностью, и первой в этом смысле пробой пера в том, что касается самой страшной из предстоящих войн? Что "перестройка-2" не будет усугублением того же самого? Что глобальная "перестройка" по своей сути не является инвективой того, что я называл и называю Зазеркальем? Что всё это вместе — не обрушившаяся на мир беспрецедентная катастрофическая новизна, а всего лишь крупный банальный инцидент, то бишь, "кризис"?

     Триумф виртуальности над реальностью, симулякра (имитационной конструкции) над подлинностью — вот суть "перестроек". И одновременно — суть постмодернизма как нового глобального фантома, воюющего с реальностью на полную катушку. Все дальнейшее зависит от того, насколько наши вовлеченные в катастрофу сограждане поймут и как переживут произошедшее с ними — в его постмодернистском качестве.

     "ПЕРЕСТРОЙКА-1" сделала Россию страной победившего постмодернизма. Вернуть наших сограждан к реальности оказалось совсем не так просто. По крайней мере, ни реформы Гайдара, ни последующие "крутые годы" этого возврата к реальности не обеспечили…

     Мы уже обсудили, что такое деривативы на квадриллионы долларов. Теперь же надо обсудить соотношение понятий "афера" и "катастрофа". А также то, в чем сходство афер с МММ или с ГКО и аферы с деривативами.

     Я готов доказать, что афера с деривативами имела место и ничем в принципе не отличалась от МММ и ГКО. Конечно, афера с деривативами была бесконечно масштабнее и изящнее. Но это различие в масштабах, а не в сути. Суть попытаюсь раскрыть на элементарном примере.

     Аферист покупает… ну, скажем, миллион кнопок, стоящих, допустим по 1 доллару. Он тратит 1.000.000 долларов. Затем он говорит болтливым людям, что знает дядю Петю (на самом деле, это его подставное лицо), который покупает кнопки по 5 долларов.

     Болтливые люди, удостоверившись, что дядя Петя действительно покупает кнопки по 5 долларов, бегут в магазин, чтобы купить кнопки по 1 доллару и продать дяде Пете по 5 долларов. Но в магазине кнопок уже нет. Они есть у дяди Васи (еще одно подставное лицо того же афериста). Дядя Вася говорит, что готов продать кнопки по 3 доллара. Болтливые (а еще и бойкие!) люди быстро прикидывают: "Мы сейчас купим у дяди Васи по 3 доллара, а продадим дяде Пете по 5 долларов!"

     Посомневавшись, они покупают у дяди Васи кнопки по 3 доллара. И идут к дяде Пете. Что делает дядя Петя? Он на деньги того же афериста покупает у этих болтливых и бойких людей 1000 кнопок по 5 долларов. При этом аферист тратит 5000 долларов на то, чтобы купить кнопки у болтливых и бойких людей. И забирает (пока что) у этих болтливых и бойких людей 3000 долларов, за которые они покупают кнопки. Таким образом, расходы афериста составляют 1.000.000 долларов (на то, чтобы закупить все кнопки) и 2000 долларов (на то, чтобы "подогреть" активность болтливых и бойких людей). Итого — 1.002.000 долларов.

     Дальше происходит главное. Болтливые и бойкие люди разбегаются по городу и сообщают всем знакомым и друзьям: "Мы купили у дяди Васи кнопки по 3 доллара и продали дяде Пете по 5! Мы за один день на каждой кнопке заработали по 2 доллара! Делайте то же самое! Дядя Вася говорит, что у него кнопки еще есть, а дядя Петя говорит, что будет продолжать их покупать".

     Предположим, что болтливым и бойким людям удалось распространить ажиотажный слух и породить ажиотажный спрос. В результате возбужденные лохи купили у дяди Васи 999.000 кнопок по 3 доллара. Аферист, который стоит за спиной дяди Васи, заработал по 2 доллара на каждой кнопке. То есть 1.998.000 долларов. Когда лохи пришли к дяде Пете, тот развел руками и сказал, что кнопки ему уже не нужны…

     Чистый выигрыш афериста составил:

     1.998.000 — 1.002.000 = 996.000 долларов.

     Это на миллион кнопок. И при минимальном расхождении аферистской цены продажи с аферистской же ценой покупки.

     Так зарабатывают большие деньги на аферах. Если лохов нельзя "раскрутить" за один раз, их "раскручивают" в несколько этапов. Схемы могут варьироваться.

     Многие из читателей, ознакомившись с этими выкладками, наверное, вспомнят, что в детстве и юности (а, возможно, и во взрослые годы) читали у Джека Лондона в его повествовании о Смоке Белью про поселок Тру-ля-ля. Там описана схема аферы, сходная с той, которую я привел выше, но более остроумная.

     Такие же схемы осуществлялись (разумеется, с вариациями и усложнениями) творцами МММ и ГКО, а также любых других пирамид. Математические модели таких пирамид построены. Иногда это очень простые модели, иногда — довольно сложные, использующие и методы теории распространения сигналов в условиях помех, и новейшие выводы "психологии толпы", и многое другое. Но суть от этого не меняется.

     Игра с деривативами, породившая мировую катастрофу, может быть рассмотрена и как такая афера с кнопками, но только в невероятно крупных размерах. "Раскрутка лохов" велась годами. О надежности пирамид деривативов (притом, что пирамиды В ПРИНЦИПЕ не могут быть надежными) говорили нобелевские лауреаты и рейтинговые агентства высшей категории. Лохам не просто дали легкое средство обогащения (деривативы по аналогии с ГКО и МММ). Им еще и всовывали легкие деньги в виде дешевых кредитов: "Берите задешево, покупайте деривативы и обогащайтесь!"

     Дешевые кредиты лохам раздавал дядя Вася. А деривативы на деньги от дешевых кредитов лохам продавал дядя Петя. Когда всё раскрутилось до максимума, дядя Петя сказал сотням миллионов лохов, что кнопки (они же деривативы) ему больше не нужны. И он не только по 5 долларов их не купит, но и по 5 центов. Лохи остались с заложенным имуществом, с изъятыми сбережениями… А тут еще и безработица поднавалилась.

     Вопрос №1: вы всё это хотите называть "мировым кризисом"?

     Вопрос №2: а почему при этом доллар должен рухнуть? То есть, когда-то почему-то он, может быть, и рухнет. Но почему он должен рухнуть при такой успешной "кнопочной" затее? Он укрепиться должен. Давайте не будем выдавать желаемое за действительное. В действительности же произошло следующее.

     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/804/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ XI
Продолжение. Начало — в №№ 7-16

     "ТАК ЧТО ЖЕ ИМЕННО ПРОИЗОШЛО в действительности?" — спросят меня с тонкой улыбкой осторожные умники, надеясь, что я предоставлю им возможность ахать и охать по поводу экстравагантности моих суждений.

     К сожалению, вынужден предоставить им эту возможность, сделав заявление крайне экстравагантное и эпатирующее. Хотел бы заменить его чем-то менее эпатирующим и экстравагантным. Но слишком остра международная ситуация для того, чтобы сглаживать углы и выдавать желаемое за действительное.

     Заявление же мое касательно того, что произошло в действительности, таково: АМЕРИКАНЦЫ НЕ ОСЛАБЛИ ЗА СЧЕТ РУКОТВОРНОЙ КАТАСТРОФЫ ПОД НАЗВАНИЕМ "МИРОВОЙ КРИЗИС", А УКРЕПИЛИСЬ.

     Понимаю, что такое заявление противоречит очень многому — отечественным оценкам, даваемым осторожными умниками, международным оценкам, оценкам самих американских умников.

     Да, противоречит. НУ, И ЧТО? Мое предсказание о распаде СССР, сделанное в 1987 году, противоречило всем утверждениям, которые тогда делались. Но СССР распался.

     Другое дело, что чем экстравагантнее заявление, чем в большей степени оно эпатирует — тем нужнее доказательства его справедливости. Что ж, постараюсь их предоставить.

     Начну с предельно сжатого философско-методологического рассуждения с тем, чтобы потом подкрепить его конкретным историческим экскурсом.

     Мое философско-методологическое рассуждение основано на так называемом "древе возможностей". Речь идет о расщеплении возможного на взаимоисключающие альтернативы. Потом — о расщеплении каждой из альтернатив на взаимоисключающие альтернативы. И так далее. Это и называется "древо возможностей", или "граф".

     Основополагающие взаимоисключающие альтернативы таковы.

     Либо страна (в нашем случае — США) РЕАЛЬНО имеет подавляющее экономическое превосходство над другими странами мира.

     Либо эта страна РЕАЛЬНОГО подавляющего экономического превосходства не имеет.

     Если страна РЕАЛЬНОГО подавляющего экономического превосходства не имеет, то возможности снова расщепляются на взаимоисключающие альтернативы, которые вновь могут быть сформулированы по принципу "либо — либо".

     Либо страна признает, что потеряла подобное превосходство.

     Либо она эту потерю не признает.

     Что значит — не признает? При АБСОЛЮТНЫХ прерогативах реальности нельзя не признавать того, что реально. Что ж, тогда остается одно — лишить реальность этих абсолютных прерогатив.

     Как это можно сделать? Только противопоставив могуществу РЕАЛЬНОСТИ (казалось бы, почти беспредельному) нечто равномощное и одновременно антагонистическое. Есть ли что-то такое? Есть! Оно называется ВИРТУАЛЬНОСТЬ.

     Теперь я от философско-методологического рассуждения перехожу к историческому экскурсу.

     1945 год. Германия не только потерпела сокрушительное поражение. Она еще и разрушена массированными бомбардировками, осуществляемыми с англо-саксонской беспощадностью. Одну из них (дрезденскую) Курт Воннегут назвал "бойней номер пять". Где "номер пять" — там и другие номера. Не хочу излишних морализаций. Просто констатирую, что один из основных промышленных конкурентов США к 1945 году был не только поставлен на колени, но и лишен значительной части промышленных объектов, позволяющих ему выступать в роли этого самого конкурента.

     Другой конкурент — Япония. И тут то же самое. Хиросима и Нагасаки… Сокрушительное поражение…

     Оккупация Германии и Японии вдобавок привела к тому, что их экономические потенциалы не только уменьшились, но и попали под контроль "союзников" (на самом деле, под контроль США).

     Франция… Тут тоже проблем хватает... Шок разгрома Германией в 1940 году… Шок быстрого перехода значительной части нации к поддержке режима Виши… И опять же — разруха. Где война, там разруха. В любом случае, налицо системное ослабление, не правда ли?

     Великобритания… В отличие от Франции, она — полноценный участник Второй мировой войны, но… Уже Первая мировая война привела к слишком большим человеческим и экономическим потерям. Эти потери Великобритания не сумела восполнить к концу 30-х годов. Вторая же мировая война ее надорвала окончательно. А тут еще крах Империи… Как ни унижался Черчилль перед Рузвельтом, американский президент был неумолим. Никогда определенная часть британской элиты не простит Рузвельту и США обрушения собственной империи.

     Кто еще экономический конкурент США в 1945 году? СССР? Там принципиально другая экономика. И тоже колоссальная разруха. Страны Азии? Китай 1945 года — это не Китай 2009 года. Индия — просто колония и предельно экономически слабая страна.

     Короче, Вторая мировая война (что общеизвестно) превратила США в абсолютного экономического мирового гегемона. Что тут главное? Что речь ТОГДА шла о РЕАЛЬНОЙ абсолютной гегемонии. Что США ТОГДА не надо было заниматься ВИРТУАЛЬНЫМИ играми для того, чтобы нечто доказать миру.

     ТОГДА достаточно было апелляции к РЕАЛЬНОСТИ. Ее признали, закрепив признание Бреттон-Вудсом. Обладая в 1945 году РЕАЛЬНОЙ экономической гегемонией, США согласились укоренить свой доллар в том, что им ТОГДА полностью принадлежало, — в РЕАЛЬНОСТИ. То есть сохранить золотое покрытие доллара.

     ПРОШЛО ЧУТЬ БОЛЕЕ двадцати лет. К концу 60-х годов ХХ века Франция и ФРГ преодолевают разруху. А, преодолев ее, получают закономерные преимущества. Это — неотменяемый закон капиталистического развития. Одно дело — у капиталиста есть работающий старый завод. Да, конкуренты поджимают, и надо бы и завод снести, построив заново, и новые станки на завод поставить. Но какие расходы! Как они снижают текущую норму прибыли!

     А вот если не ты разрушаешь завод, а вражеские бомбардировщики, то хочешь, не хочешь — восстанавливай. Народ твой пережил шок. Он после ужасов войны возвращается к мирной жизни и готов терпеть лишения. "Холодная война" требует восстановления экономики твоей страны, тебе дают кредиты, предлагают выгодные госзаказы... В итоге ты не только восстановился, но и обновился. И начинаешь создавать для вчерашнего экономического гегемона проблемы по части конкуренции.

     То же самое — в Японии. А еще налицо и какое-то оживление в части бывших колониальных стран. СССР из разрухи полностью вышел. От закона неравномерности развития никуда не уйдешь.

     Короче говоря, США-то после 1945 года, как говорится, "пошли в гору", но и другие не только не остались на месте, но и использовали во благо зло, порожденное военными бедствиями. За счет этого им удалось восстановить, а в чем-то и упрочить экономические позиции. Возникли основания для, так сказать, "системной амбициозности". Амбициозность генерала де Голля (за которую он заплатил огромную цену) была именно системной. В чем она проявлялась? Геополитические игры де Голля — не главное. Главное — его геоэкономическая игра.

     "Давайте, — сказал де Голль американцам, — уточним, продолжает ли через двадцать лет после окончания Второй мировой войны сохраняться та ситуация абсолютной экономической гегемонии США, которая имела место в 1945 году. ТОГДА эта гегемония была реальной. Давайте уточним, насколько реальна она СЕГОДНЯ. Это ведь очень просто сделать! У нас есть ваши доллары. Ох, сколько их накопилось! Вы же говорите, что они имеют золотое покрытие? Покройте мне их, пожалуйста!"

     Более опасного и болезненного удара по США никто не мог бы нанести. США — ответили на удар. Они и не оплатили золотом предъявленные Францией доллары, и "очень поспособствовали" свержению де Голля… Но проблема осталась. И было ясно, что она вот-вот будет вновь кем-то обнажена. И что такое обнажение опаснее всего на свете — в том числе, уже во многом на тот момент мнимой "коммунистической угрозы".

     В самом деле, не обменяешь доллары на золото — ты банкрот. Если ты банкрот — уйди с первого места даже не на второе, а на бог знает какое. Уйдешь — у тебя возникнут огромные экономические, социальные и политические проблемы. Как только они возникнут — возможен любой, в том числе, и геополитический крах. Сейчас вот не ахти какие проблемы начались, и уже Техас заявляет, что если Обама все будет делать неправильно, то и об отделении от США подумать можно. Пока что это региональное кокетство, не более. Но при огромных проблемах — чем черт не шутит?

     И что же? Позволить состояться чему-то подобному? Ну, уж нет! Американская элита (в отличие от нашей, российской) считала и считает созданную ею "сверхдержаву-гегемона" абсолютной ценностью — как метафизической ("Градом на холме"), так и прагматической (средством эксплуатации мира). И ни в конце 60-х годов ХХ века, ни сейчас, ни через двадцать лет американская элита от этой ценности не откажется. А поскольку позиция доллара определяет эту ценность, то и от существующей позиции доллара американская элита тоже не откажется в обозримое время без сверхвеских оснований (типа поражения в войне).

     К концу 60-х годов ХХ века задача сохранения статуса доллара как средства обеспечения неотменяемой американской гегемонии носила для элиты США характер "категорического императива". Как мы видим, это и сейчас так. Убежден, что это и будет так. А уж в рассматриваемый период…

     Тогда все носило сверхоперативный характер. Вопрос был только в том, как решать задачу сохранения статуса доллара при потере РЕАЛЬНОЙ экономической гегемонии. Как-как… Американская элита выбрала самое простое и внятное решение. Она отменила золотое покрытие доллара.

     От ее имени и по ее поручению это фактически сделал в 1971 году президент США Ричард Никсон. Если убрать все реверансы и риторические виньетки, то суть его политики была в следующем: "Доллары обменивать на золото больше не будем. Позиции доллара сохраним. Если кто-то попробует пикнуть, то сотрем в порошок".

     Никто тогда не захотел быть стертым в порошок. И сейчас не захочет.

     Итак, уже к 1971 году оказалось ясно, что главным показателем американской экономической силы, олицетворяющейся статусом доллара, является НЕ ЭКОНОМИКА.

     И не печатный станок сам по себе, о чем иногда говорят "на автомате", не задумываясь при этом — почему никто не мешает этому станку функционировать в нужном для США режиме. Не мешают же ТОЛЬКО потому, что у станка стоит "громила" с ядерным и другим оружием. Что у "громилы" самые мощные мышцы, да и оружие высококлассное. И каждый, кто ему начнет мешать, "получит по полной программе".

     Оружие же "громила" может иметь наилучшее (да и мышцы себе накачивать первоклассные) только потому, что у него есть печатный станок. Такова, так сказать, "диалектика существующего миропорядка". Всё же остальное — пустые словеса, призванные эту диалектику скрывать от падкого на словеса человечества. "Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли" (Талейран).

     Если же переходить от сих брутальных констатаций к чему-то более изощренно-метафизическому, то придется признать, что в 1971 году ВИРТУАЛЬНЫЙ мир выиграл блицкриг у РЕАЛЬНОСТИ.

     Что РЕАЛЬНОСТЬ в силу этого блицкрига оказалась порабощена ВИРТУАЛЬНОСТЬЮ.

     Что средством порабощения оказался авианосный "мускул" и ядерный "кольт". Плюс — демагогия, весьма похожая на ту, которой предавался брехтовский герой Артур Уи: "Мы вас, сук трусливых, от коммунистов уберегаем, а вы, твари неблагодарные, от нас золото в обмен на наши доллары требуете!".

     Демагогия исчерпала себя полностью в 1991 году. "Трусливые суки", трепеща, как и подобает сукам, указали "Артуру Уи" на отсутствие коммунистов, от которых их так благородно уберегали.

     Тогда возникли другие "силы зла". Саддам Хусейн полез на Кувейт… Бен Ладен начал хулиганить по всему миру… Умудренные горьким опытом "суки" напрямую не "возникали". Но, как и подобает, опять-таки, "тварям неблагодарным", начали говорить о правах человека, бесчинствах в тюрьме Абу-Грейб, гуманистической любви к исламу и всяких прочих "пакостях".

     На что они посягали на самом деле, эти "жалкие создания"? На американскую формулу виртуальной гегемонии. Согласно которой

     ГЕГЕМОНИЯ = ПЕЧАТНЫЙ СТАНОК + СВЕРХМОЩНАЯ АРМИЯ.

     "Смотрите, — шептали коварные европейские (и иные) "суки" на ухо сентиментальному человечеству (финансируя на паях с саудитами и "иными разными" шахидизм в Ираке), — а такая ли мощная эта американская армия? С Ираком, одухотворенным шахидизмом, она справиться не может. Американцы вошли и вроде бы победили, но не знают, что с этой победой делать. Они беспомощно барахтаются даже в относительно податливом Ираке. А уж в Иране или Афганистане! Да какие из американцев римляне! Разве что эпохи упадка… Лишений они терпеть не хотят — а какой без этого Рим?"

     Эти коварные шепотки, помноженные на огромные деньги, направленные на утонченные интриги против американцев в Ираке, помноженные на информационную войну и многое другое, обернулись ботинком, запущенным дерзким диссидентом в рожу американского императора.

     Проследить взаимосвязь между этим ботинком и угрозой дефолта доллара — нетрудно. Если подорвать репутацию "громилы" и разъяснить, что у него и мышцы накладные, и "кольт" разряженный, то станок окажется в опасности.

     Он и оказался в опасности — спору нет. Но только не тогда, когда начался "бенц" под названием "глобальный кризис". "Бенц" этот был затеян для того, чтобы отвести от станка опасность.

     АМЕРИКАНСКАЯ ЭЛИТА (подлинная элита, а не бюрократия) мощна, умна и целеустремленна. Она сочетает в себе особую цепкость и абсолютное безразличие к морали, со смаком дополняемое бесконечными моральными сентенциями.

     Эта элита знала, что блицкриг виртуальности 1971 года рано или поздно обернется усугублением угрозы драгоценному печатному станку. Угроза эта называется — "ножницы". Нельзя ПРИМИТИВНО отрывать виртуальность от реальности в сколь угодно большой степени. Заметьте, я лишь говорю о невозможности делать это примитивно! Господа из США доказали, что непримитивно делать можно если не всё что угодно, то очень и очень многое.

     Но существует уровень примитивного (вновь подчеркиваю) отрыва виртуальности от реальности, при котором "ножницы" этого отрыва вдруг сами собой начинают достаточно резко складываться. И это "сами собой" — главная опасность для станка. Раньше, чем "ножницы" начнут складываться сами собой, надо что-то делать. Что? Мы вновь сталкиваемся с "древом возможностей".

     Либо (простейший случай) добывать откуда-то дополнительное реальное покрытие виртуальности под названием "доллар".

     Либо исполнять нечто на порядок более сложное. Об этом более сложном — чуть позже. Пока же — о реальном покрытии.

     Именно оно было осуществлено начиная с 1991 года, когда распад СССР и крах сформированной им системы превратил гигантскую территорию, насыщенную РЕАЛЬНЫМИ ценностями, в объект, отданный на разграбление западным конкистадорам. В чем-то это разграбление напоминало вывоз золота из открытой Колумбом Америки в Испанию.

     Как мы помним, сначала Испания очень много от этого приобрела. А потом обнажились системные издержки. Новые конкистадоры "лихих 90-х" вывезли из "новой советской америки" огромные реальные ценности. Эти ценности стали дополнительным реальным покрытием вышеназванной виртуальности, имя коей "бакс". Раскрытие "ножниц" между РЕАЛЬНОСТЬЮ и ВИРТУАЛЬНОСТЬЮ за счет этого удалось немного снизить, отложив неприятность, связанную с избыточным раскрытием "ножниц", еще почти на двадцать лет.

     Но уже в первые годы XXI века стало ясно — еще несколько лет, и "ножницы" снова раскроются опаснейшим образом. Нужно искать возможности недопущения этого! Причем реализовывать эти возможности надо до того, как "ножницы" раскроются.

     Между тем, повторить напрямую трюк 1991 года было невозможно.

     Одно дело — ограбить социалистический лагерь, в котором держатели огромных РЕАЛЬНЫХ ценностей (директора госпредприятий, министры и так далее) не знают, что почем, и готовы отдавать ценности то ли за видеомагнитофон, то ли за обставленную квартиру.

     Другое дело — ограбить грабителей, присосавшихся к этим ценностям и требующих в обмен на них пусть и убогих, но реальных эквивалентов (яхт, дворцов, шуб, драгоценностей и т.д.).

     Одно дело — разгромить СССР без войны, завоевав репутацию не только мощнейшего, но и умнейшего "громилы".

     Другое дело — "наехать" на Россию, которую, может, и ненавидят больше, чем СССР, но боятся резко меньше. СССР хотя бы на словах хотел всех "коммунизировать". Начнешь вместо этого пугать "новыми русскими" — тебе ответят: "Да, они, конечно, криминализованы. Но они же не хотят подчинить Нью-Йорк и Париж своим "ворам в законе"! Видно же, что не хотят! Что нет у них для этого ни сил, ни идеологического драйва. А без такого драйва другие страны не завоюешь. Да, эти русские криминальные ребята не любят, чтобы их "опускали" и залезали к ним на территорию и в их карман. Ну, и не надо залезать! А станешь с ними себя мягко вести — так они еще и поделятся. Поделятся или не поделятся — дело десятое. Но ясно, что лезть к ним нет никакого резона. А они к нам лезть не хотят".

     Не получается, увы, фундаментально полноценной "страшилки"… А кроме того…

     Кроме того, одно дело — ломать об колено кремлевских старцев, впадающих в кому при малейшей угрозе ядерной войны. И совсем другое дело — "наезжать" на ребят, тренированных в "лихие 90-е" и легко переходящих от гедонизма к системному суициду — хоть вместе со всей планетой.

     Нет, нужны более изящные композиции… Конечно, повторяющие те, прежние. Но не тупо повторяющие, а с фантазией, близкой к гениальности. А без этого — еще три, четыре года, ну, шесть лет, и "ножницы" раскроются так, что никакой "громила" печатный станок не спасет.

     К 2001 году США начали обнаруживать издержки своей расправы над СССР. Как идеологические (мол, "извините, господин Артур Уи, но почему надо платить за защиту от коммунизма, которого явным образом нет?"), так и конкретные (заполнение вакуума советского влияния — хорошо бы еще исламом, так нет, Китаем и Европой).

     До 2007 года США хотели примитивно заменить угрозу СССР и коммунизма — исламской угрозой. Но не удалось. "Ножницы" продолжали угрожающе раскрываться. И было ясно, что к 2011 году несоответствие между реальным и виртуальным уже окажется невосполнимым. А значит, возможности неограниченного управления печатным станком будут проблематизированы опаснейшим образом. Доллар придется девальвировать… А потом… Нет, только не это!

     Что делать? Бренда "спасителей от коммунизма" нет. Другие бренды дискредитированы. На дрожжах краха СССР подымаются новые сущности. Реальные ценности, сопоставимые с теми, которые вывезли из СССР конкистадоры "лихих 90-х", прямым повтором тогдашнего конкистадорства нигде в мире получить невозможно. Ну, и… Сдаваться? Обрушивать доллар?

     Повторяю в которой раз — американская элита слишком умна, виртуозна, изощрена и беспощадна для того, чтобы ликвидировать самое себя и свое государство по причинам каких-то там "ножниц" между РЕАЛЬНЫМ и ВИРТУАЛЬНЫМ.

     Прежде всего, элита обеспокоилась возможностью очередного изъятия чего-то реального для недопущения избыточного раскрытия этих проклятых "ножниц". Прямой конкистадорский вариант не проходит? А "маржин колл"?

     Вам накачивают капитализацию… Поскольку она определяется состоянием фондовой биржи, то накачать нетрудно. Вы радуетесь (помню, как Путин радовался). Вам говорят, что при таком росте капитализации надо брать, брать и брать дешевые кредиты под растущую ценность акций. И вы занимаете миллиард под 10% акций вашего предприятия, текущая биржевая стоимость которого равна 10 миллиардам.

     Но если цена акций на бирже упадет в 10 раз, то 10% акций вашего предприятия будут стоить уже не миллиард, а 100 миллионов. И 900 миллионов кредита вам придется покрыть дополнительными акциями. То есть отдать кредитору не 10% акций, а все 100%. А может случиться, что и 100% акций не хватит.

     Но почему так должно случиться? В мире победил самый разумный и правильный строй — капитализм. Капитализм XXI века — это вам не капитализм XIX-го. Глобализация… Всеобщее процветание, всеобщий рост… Да при нынешних тенденциях ваши акции в момент отдачи кредита будут стоить вдвое больше! Берите, берите!

     Потом российский фондовый рынок рушится очень узнаваемым образом. Так уже рушились рынки атакуемых стран. Ссылки на мировой кризис звучат в высшей степени неубедительно. Ситуация "маржин колл", в которой оказывается множество корпораций и банков, ставит Россию перед унизительной альтернативой. Или государство будет покрывать корпоративные долги, но тогда никаких золотовалютных резервов не хватит надолго. Или без всяких условий (и это важно) государство должно отдавать иностранным корпорациям отечественные предприятия. То есть опять-таки расплачиваться РЕАЛЬНЫМ (заводами, дающими алюминий, сталь, цветные металлы, нефтяными и газовыми скважинами, и так далее) за ВИРТУАЛЬНОЕ (доллары, скачки курсов акций и пр.).

     "Маржин колл" — это то, с чем мы столкнемся уже в этом году. И мало не покажется, поверьте. Многие, пожимая плечами, говорят: "А велика ли разница, принадлежит нечто какому-нибудь нашему олигарху с двумя гражданствами — или же мистеру Джонсу, имеющему только иноземное подданство?" В каком-то смысле разница невелика. А в каком-то — огромна.

     ПРИСМОТРИТЕСЬ К АРГЕНТИНЕ. Она без всякого мирового кризиса оказалась в том же капкане "маржин колл". Прошли десятилетия. Аргентину до сих пор называют "страной мертвых заводов". Потому что пришедшие в Аргентину Джонсы вовсе не хотели эксплуатировать аргентинских трудящихся. Они просто хотели остановить местные заводы, чтобы избавить от конкуренции свои более прибыльные заводы в других регионах мира.

     Чем бы ни обернулся "маржин колл" — это крупная операция по размениванию ВИРТУАЛЬНОГО на РЕАЛЬНОЕ. И это, конечно же, еще одна колонизация России с вывозом иноземными условными "колумбами" российского условного "золота". Но все же это — мизерная операция по сравнению с "игрой в кнопочки" под названием "деривативы".

     Я ранее уже обсудил, что такое эта (начатая задолго до момента, когда "ножницы" могли раскрыться наиопаснейшим образом) спецоперация "Кнопочки". Описал, как американский "дядя Петя" продавал желающим деривативы с неслыханной прибыльностью. А американский "дядя Вася" давал желающим выгодные кредиты для того, чтобы купить деривативы с такой прибыльностью.

     Теперь можно перейти к обсуждению того, в чем суть этой игры, ее смысл, ее стратегическое значение. СУТЬ В ТОМ, ЧТОБЫ СПАСТИ ДОЛЛАР ОТ КРАХА, ОТ ЭТИХ САМЫХ ЛЮТО НЕНАВИДИМЫХ "НОЖНИЦ". Спасти, а не погубить!

     Алгоритм таков.

     1) После отмены "золотого стандарта" в 1971 году в США была напечатана масса пустых долларов в виде бумажек с портретами президентов, а также их деривативных суррогатов.

     2) В принципе (и на это справедливо указывали такие наши экономисты, как М.Хазин) эти доллары могли быть предъявлены к оплате, к некоему условному обмену на реальные ценности. И тогда бы доллар действительно рухнул. Что и прогнозировали Хазин и другие.

     3) В принципе, они были абсолютно правы. Но именно "в принципе". Оговорюсь, что ценность такого прогноза я никоим образом не отрицаю. Когда почти все прогнозируют тишь, гладь и божью благодать, а кто-то под всеобщее улюлюканье прогнозирует крайнее неблагополучие… Когда потом имеет место именно это крайнее неблагополучие… то как можно девальвировать ценность прогнозов тех немногих, кто это неблагополучие верно предсказывал?

     4) Но одно дело — быть правыми в принципе. А другое — правыми в деталях. Притом, что в них-то, как известно, и прячется дьявол. Доллар пока что вовсе не рухнул в ходе так называемого кризиса 2008-2009 годов. Доллар пока что, скорее, укрепился. Вся спецоперация, именуемая "кризис", она же мировая рукотворная катастрофа, как раз и была организована (равно как и "маржин колл", и многое другое) В ТОЧНОСТИ РАДИ СПАСЕНИЯ ДОЛЛАРА! Спасения, а не погибели!

     5) С одной стороны, доллар подперли "маржин колл", очередным вывозом новыми "колумбами" нового колониального "золота" в новую метрополию (не Испанию Карла V, а США Барака I). А с другой стороны, совершили нечто еще более важное — слили в мир долларовую массу, увязав ее с "кнопочками" под названием "деривативы".

     6) Это гениальная спецоперация! Не только в технологическом, но и в философском смысле. Если нельзя до конца покрыть ВИРТУАЛЬНОСТЬ-1 под названием "доллар" РЕАЛЬНОСТЬЮ (то бишь очередным колониальным "золотом"), то надо создать ВИРТУАЛЬНОСТЬ-2, то есть виртуальность более высокого ранга. И позволить этой виртуальности-2 ("кнопочкам", деривативам) сожрать часть виртуальности-1. А потом нажравшуюся виртуальность-2 уничтожить. И этим — защитить виртуальность-1. За-щи-тить!

     7) Если доллар нельзя укоренить в реальности, то спасти его можно, только привязав к трем суррогатам этой реальности.

     Суррогат №1 — относительное благополучие страны, которая печатает доллар.

     Подчеркиваю — относительное вместо абсолютного. В этом смысле важно не то, насколько у тебя всё хорошо (абсолютный ты экономический гегемон или нет), а насколько у других плохо. Если у тебя мощная армия, изощренные спецслужбы и адекватная элита, то ты всегда можешь сделать, чтобы у других было относительно плохо. Ты можешь это сделать, организуя на их территории конфликты, создавая "горячие точки", "дуги напряженности"… Да мало ли еще что!

     Если у них станет относительно плохо, то у тебя станет относительно хорошо. Когда нет абсолютного эталона того, что такое хорошо, а что такое плохо (того же золота, к примеру), — то начинают использоваться эталоны относительные. Тут не экономика нужна, а армия и спецслужбы. Прежде всего, спецслужбы. Они-то и дают сверхприбыли. Все главные сверхприбыли — вновь удивлю читателя — всегда имеют внеэкономический характер.

     Суррогат №2 — относительное покрытие этого самого доллара.

     Опять же, относительное, а не абсолютное. Если ты не можешь покрыть бумажки товарами или предъявить их золотой эквивалент, то ты можешь покрыть их "кнопочками". Люди отдают доллары и требуют взамен автомобилей, холодильников, коттеджей… золота, наконец. Это страшно! Это может обернуться крахом, потому что абсолютного покрытия нет.

     Но если люди САМИ (вот что важно) суют эти доллары и кричат, что хотят за них "кнопочки" и только "кнопочки"… Если они вдобавок покрывают вам доллары отдаваемыми активами, которые РЕАЛЬНЫ (своими машинами, домами), и говорят, что за активы хотят "кнопочки"… То одна провисающая часть долларовой массы уничтожается "кнопочками", а другая часть подкрепляется РЕАЛЬНОСТЬЮ, причем подкрепляют ее лохи, купившиеся на "кнопочки".

     Виноваты в итоге лохи… А также дерегуляция мировой финансовой системы (то есть опять-таки лохи)… А также непознанность законов глобального рынка информационной эпохи (то есть снова лохи)…

     Вы наезжаете на доллар… А вас спрашивают: "А при чем здесь доллар? Одни бойкие лохи нарвались на "маржин колл"… Другие, еще более тупые, лохи купили "кнопочки"… Да, нечто было плохо отрегулировано — давайте будем регулировать заново. Но доллар-то наш при чем? И что вы предлагаете вместо него? Какую-то совсем уж виртуальную фигню под названием SDR! А сколь весомо ваше предложение? Вы то предлагаете, то отказываетесь!"

     И что ответить?

     Их император… то ли Барак I, то ли Хусейн I… смотрит в ваши дикарские глаза своими честными и беспредельно цивилизованными глазами и заявляет, что доллар крепок, как никогда. Но ведь он прав! Его элита укрепила доллар с помощью всей этой игры! И еще разыгрывает спектакль по поводу того, как ей плохо. И как ей все должны помогать выходить из глобальной непредсказуемой ситуации.

     Суррогат №3 — относительное право.

     И вновь — относительное. Нет абсолютных эталонов — любое право относительно. Относительное же право базируется на том, что сильный действует, а слабый обсуждает. И обсуждает определенным образом: "Ну, хорошо, сильный хулиганит. Аферами занимается… Но он ведь сильный! Мы от него зависим… Драться с ним невозможно… Давайте подлаживаться. Но только проявляя относительную, а не абсолютную, пластичность. Будем осуждать хулигана, обставлять его требования ответными требованиями, интриговать против него, завлекать его в капканы. Но только не подставлять свою благородную физиономию под его бандитский кулак".

     Повторяю, внутри этих трех суррогатов важнее всего — относительное покрытие.

     Афера с деривативами, породившая катастрофу и осуществленная для того, чтобы эту катастрофу породить, обеспечила относительное покрытие доллара. Надолго ли — неясно. Но пока — явно обеспечила.

     А раз так, то почему бы доллару не укрепиться? А главное — почему он должен рушиться, если его столь благородно и изысканно укрепили?

     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/805/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ
Продолжение. Начало — в №№ 7-15

 КРАХ ДОЛЛАРА В 2008 ГОДУ… Нет, в 2009-м… Нет, сейчас они спасутся за счет немеряной эмиссии доллара, а потом будет крах доллара… В 2014-м… В 2015-м…

     Грешен, не люблю Ильфа и Петрова. Но как не повторить за их героем: "Утром крах США — вечером крах доллара, вечером крах США — утром крах доллара". Но только СНАЧАЛА рушится государство (если оно сверхдержава, и особенно сверхдержава №1). А ПОТОМ рушится валюта этой сверхдержавы №1.

     Сверхдержава же №1 (да и сверхдержава вообще) рухнет только тогда, когда её элита, вздохнув, скажет: "Нам эта сверхдержава по фиг". В СССР так сказали — и всё свершилось. В нынешней России так начали говорить (причем как либералы, так и их враги) — ждите "перестройки-2". Но в США-то пока этого нет и в помине!

     Мои оппоненты говорят об объективных законах, которые автоматически приведут к краху доллара.

     Что ответить? Что обесценивать объективное как таковое я никоим образом не намерен. Но твердо убежден, что АВТОМАТИЧЕСКИ объективные законы ни к чему не приводят. Всегда есть фактор воли. И если одна из борющихся сторон воли лишена, а другая волей обладает, то та сторона, которая ею обладает, и использует объективные законы в свою пользу. Если, конечно, она, сторона эта борющаяся, не дура и не начинает отрицать объективные законы.

     Используя же эти объективные законы (например, приводящие к краху доллара), обладающая волей сторона а) выгодным ДЛЯ СЕБЯ способом интерпретирует произошедшее ("заговор "оси зла" против благого доллара") и б) предложит выгодный ДЛЯ СЕБЯ выход. Скажет всем остальным, к примеру: "Отказываясь капитулировать перед силами зла, я вместо зелёного благого доллара напечатаю теперь еще более благой розовый". Она скажет это — а дальше всё зависит не от объективного, а от воли.

     ЕСЛИ ШПАГУ ЕЁ ВОЛИ ЗАХОТЯТ СКРЕСТИТЬ со шпагой другой, равномощной и равномобилизованной, воли — то вступят в действие объективные законы. А в противном случае, они могут в действие и не вступить. Или вступить не сразу. Ох, как не сразу!

     Об объективных законах ЧЕГО мы говорим? Не физическими, чай, закономерностями занимаемся, а социальными. Значит, речь идет об объективных законах СУЩЕСТВУЮЩЕГО МИРОУСТРОЙСТВА. Которое по-прежнему, между прочим, называется "капитализм".

     Да, капитализм стал другим. Но каким? И перестал ли он при этом быть капитализмом? Еще недавно все говорили, что капитализм стал бескризисным, то есть фактически беспроблемным. Теперь все констатируют диаметрально противоположное.

     Итак, некая система (капитализм) имеет-таки проблемы. Но если речь идет о проблемах ЭТОЙ системы, то всегда есть грань между такими ее проблемами, которые можно решить в ее рамках, — и такими проблемами, которые в ее рамках или решены быть не могут вообще, или начинают решаться весьма специфическим образом.

     Первая модификация капитализма (которую называют наиболее устаревшей) столкнулась с ОБЪЕКТИВНОЙ проблемой перепроизводства, порожденной тем, что у эксплуатируемого, опять же, ОБЪЕКТИВНО, то есть в силу свойств капитализма как такового, — изымается прибавочная стоимость.

     Объективное тем самым предстало в виде мощнейших "собственных колебаний" капиталистической системы — перепроизводство, кризисы, страдания масс, нерациональное использование производительных сил.

     Ленин настаивал на том, что ОБЪЕКТИВНОЕ, оно же — "собственные колебания" капиталистической системы, породит исторические изменения, лишь войдя в резонанс с СУБЪЕКТИВНЫМ, то есть с "вынуждающими колебаниями" в той же системе (политической борьбой пролетариата, страдающего от этих самых "собственных колебаний", порождаемых фрустрирующей его системой).

     Ленин не был волюнтаристом. Он, как и другие марксисты, признавал ОБЪЕКТИВНОЕ. Но лишь вкупе с СУБЪЕКТИВНЫМ. Волюнтаристы же говорили, что есть только субъективное.

     Но были марксисты, которые, в отличие от Ленина, верили в самодостаточность ОБЪЕКТИВНОГО. Чем они аргументировали свою позицию? Тем, что изъятие прибавочной стоимости само собой, ОБЪЕКТИВНО, взорвет капиталистическую систему. И не потому, что эксплуатируемые страдают от эксплуатации. А потому, что эксплуатируемые (они же пролетариат) — это еще и покупатели. Развиваясь, капитализм превращает подавляющее большинство населения в пролетариат, у которого изымается прибавочная стоимость, и которому одновременно предлагается купить товар, обремененный этой самой прибавочной стоимостью.

     Безвыходность такой ОБЪЕКТИВНОЙ коллизии должна, де, сама породить отмену системы, которая эту коллизию создает.

     Что произошло на самом деле? Капитализм, проявив волю и используя объективность нужным ему образом, породил свою более совершенную в чем-то вторую модификацию, названную "империализмом".

     Что предложила эта вторая модификация? Перекладывание издержек капитализма и сброс его излишков куда-то. Куда? Туда, где капитализма нет, — в архаический, не доросший до капитализма, остаток мира. Там люди не знают, "что почем" (нет эквивалентного экономического обмена). Туда можно сбросить излишки как в виде полного фуфла (бус, алкоголя), так и в виде всего остального (дешевых тканей, плохих ружей). В обмен на эти излишки у архаического мира можно забрать все то, чему он цены не знает. Ну, золото… бриллианты... сырье… В итоге всё вроде бы тип-топ. Архаический мир поглощает избытки товара, производимые современным миром. А современный мир накапливает — на основе неэквивалентного обмена — ценности, которые ему отдает архаический мир.

     Так-то оно так… Но, впитывая сливаемые в него излишки, архаический мир понемногу теряет свою архаическую невинность. И — присоединяется к современности, то есть к капитализму. Тогда капитализм должен найти новую Наивию, новый край непуганых идиотов. Если бы земной шар не имел границ, то все было бы в порядке. Но земной шар имеет границы. А космос, в который можно было бы полететь в поисках инопланетных Наивий, не освоен.

     Последняя "страна Наивия", которую капитализм открыл, как консервную банку (как свой неприкосновенный запас), называлась СССР и социалистический лагерь. Оттуда, под вопли о преимуществе открытого над закрытым, изъяли на неэквивалентной основе очень и очень многое. В самом деле, чем принцип "видеомагнитофон за сверхприбыльный контракт" отличается от принципа "кусок ситца за кусок золота"? Ну, изъяли… Ну, слили в открытую Наивию — сами видим что. Дальше-то вроде бы каюк! Исчезла последняя целина. Что распахивать бедняге-капитализму?

     С точки зрения оппонировавших Ленину марксистов, осуждавших Ленина за волюнтаризм (на самом деле, за веру в то, что без воли — как без воды: и ни туды, и ни сюды), глобализация и есть автоматическая смерть империализма в силу ОБЪЕКТИВНОСТИ как таковой. Ну, нет новых Наивий! Объективно нет. И что дальше?

     А это, дорогие мои, зависит от того, у кого есть воля. Если она есть только у капитализма, то он и будет решать, что дальше.

     И решений этих (если только он и будет решать) — сразу несколько.

     Одно знакомо нам по истории. Капитализм отменяет самого себя в пользу того, что ему нужно. А что ему нужно? Сохранить привилегии господствующего капиталистического сословия. При неофеодализме они сохраняются? Да. Способ производства отменяется. А наличие привилегиро- ванности, причем у тех же, кто ею пользовался при капитализме, может быть и сохранено, и усилено. Возможность отмены капитализмом самого себя в пользу Нового Средневековья (неофеодализма) или Новой Античности (неорабовладения) — давно обсуждалась. Называется это "Железная Пята". Первая проба пера на эту тему — фашизм ХХ века.

     Но, во-первых, это можно сделать только в мировом масштабе. В противном случае, те, кто не вернулся в Новое Средневековье или в Новую Античность, "грохнут" тех, кто туда вернулся.

     Во-вторых, нужно, чтобы такой возврат был обеспечен технологически. Субъекту (или субъектам), стремящимся к разным модификациям неофеодализма, неорабовладения, неоязычества и так далее, нужны могущественные гуманитарные технологи, способные обеспечить управляемый регресс. То есть?! Правильно — "ПЕРЕСТРОЙКУ".

     В-третьих, надо закрепить завоевания управляемого регресса. И сделать так, чтобы в созданном планетарном Неоленде (едином мировом царстве всяческих "нео") не было Истории как воодушевления новыми идеалами, как классовой борьбы, как развития производительных сил, как конкуренции укладов, и так далее.

     Просто так убить Историю невозможно — её можно заменить чем-то другим. И понятно, чем. Фундаментальным постмодернизмом, всесилием Игры, абсолютным господством субъективного над объективным, виртуальности над реальностью.

     Призрак Неоленда бродит уже не по Европе только — по миру. "Перестройка" — пролог к Неоленду. Отсюда все разминки по поводу мировой валюты. Этот как суп из топора: "Хотите "сварим" мировую валюту? Но только нужно мировое правительство. А еще нужно не просто мировое правительство, а мировое капиталистическое правительство. А поскольку мировое капиталистическое правительство не имеет внесистемной Наивии, куда можно сливать издержки, оно должно быть мировым, но не вполне капиталистическим в привычном смысле этого слова. Но ведь не коммунистическим же, о ужас! А значит — неофеодальным, неорабовладельческим".

     Зубы-то так заговаривать можно. Но затея по построению всемирного Неоленда — слишком масштабная и резкая. Нужно радикально изменять параметры жизни сонного, благополучного и оптимистичного ("завтра будет лучше, чем вчера") стада овец. Для этого, конечно, нужен не псевдокризис, подобный нынешнему, а полномасштабный глобальный шок.

     А значит, все, что мы сейчас переживаем, — первый слабый толчок чего-то БОЛЬШЕГО. "Перестройка" должна спустить с цепи такой хаос, после которого овцы согласятся на любой порядок. Как говорил герой Достоевского, "хоть и ретроградно, а все же лучше, чем ничего".

     В ожидании же этого БОЛЬШЕГО надо предуготовлять человечество. Разминать, так сказать, главную тему. Как можно тему разминать? "Ващще" и "чисто конкретно".

     "Ващще" ее разминают Е.Ясин и оппонирующие Назарбаеву нобелевские лауреаты. Нобелевские лауреаты: "Ах, как прав Назарбаев насчет необходимости новой глобальной валюты! Но ведь тогда нужно мировое правительство, а его не соорудишь". Ясин: "А почему не соорудишь? Любимый мною лорд Бертран Рассел…" Но это всё "ващще".

     "Чисто конкретно" же тему начинает разминать Г.Х.Попов.

     25 марта 2009 года Г.Х.Попов (уже на фоне ясинских сентенций о мировом правительстве, назарбаевских и российских валютных инициатив, рассуждений нобелевских лауреатов и всей остальной совокупной мягкой недоговоренности) публикует в "Московском комсомольце" статью под названием "Кризис и глобальные проблемы (к апрельской встрече глав двадцати главных стран мира)". В ней говорится "чисто конкретно" (и очень жестко) о том, что именно надо сделать для того, чтобы мировое правительство состоялось и могло спасти человечество.

     Первой задачей, по мнению автора, является "введение мировой гарантированной валюты, как это аргументированно предложил президент Назарбаев".

     Ну, вот… И Назарбаева похвалили, и его валютную инициативу (только ли его?) с мировым правительством связали. Вроде бы, этим можно и ограничиться. Но нет! Оговорив первую задачу, которую надо решить для того, чтобы, создав мировое правительство, спасти мир, Г.Х.Попов жестко и внятно оговаривает вторую, третью, четвертую задачу, без решения которых мир не спасешь.

     Вторая задача состоит в том, чтобы "изъять из национальной компетенции и передать под международный контроль ядерное оружие, ядерную энергетику и всю ракетно-космическую технику".

     По мнению Попова, одна задача без другой не наполняется реальным содержанием. И это действительно так. Но ведь и концентрацией всего ядерного оружия, всей ядерной энергетики и ракетно-космической техники дело не исчерпывается. Продолжая всего лишь излагать содержание второй (далеко не последней и не главной) задачи, Г.Х.Попов указывает, что нужна еще и "передача под глобальный контроль всего человечества всех богатств недр нашей планеты".

     Какие же богатства надо передавать? Попов конкретизирует, заявляя, что передавать под контроль мирового правительства надо "прежде всего — запасы углеводородного сырья".

     НУ ВОТ, ЧТО-ТО НАКОНЕЦ И СКАЗАНО. Кто-то ведь должен начать передавать под некий сверхнациональный контроль эти самые запасы углеводородного сырья. Кто? Тот, у кого их больше всего, и кто хуже всего ими пользуется. То есть Россия. Это и есть "новое мышление": "Мы, как первопроходцы, в ходе "перестройки-2" сделаем надлежащие шаги к вожделенному мировому правительству, отдав ему ресурсы России, а также все остальное, чем Россия располагает. А затем и другие сделают надлежащие шаги в сторону вожделенного мирового правительства!"

     Извините, вы, как первопроходцы, уже сделали надлежащие шаги в ходе "перестройки-1" и отдали в пользу вожделенного мирового правительства то, что имели — СССР, соцлагерь. Кто-то еще сделал встречные шаги? Вами просто попользовались, и всё. И сейчас так же попользуются. Олбрайт, например, давно говорила, что Россия должна отдать свои ресурсы под мировой контроль. Попов лишь развивает тему. Да, развивает. Потому что, согласно Попову, "под мировой контроль должна перейти охрана окружающей среды и мирового климата".

     Вкупе с монополией на ядерное оружие, ракетно-космическую технику, ресурсы, территорию… Овцы мои милые, вы еще не поняли, куда ваше стадо гонят? Ну, так Попов вам дообъяснит.

     Третья задача, по Г.Х.Попову, такова: "Должны быть установлены жесткие предельные нормативы рождаемости с учетом уровня производительности и размеров накопленного каждой страной богатства. Пора выйти из тупика, на который указывал еще Мальтус: нельзя, чтобы быстрее всех плодились нищие".

     При этом оценка уровня производства и размеров накопленного каждой страной богатства ни в чем не укоренена, как и мировая валюта (доллар, SDR и так далее). А значит, мировое правительство само вводит меру для подобной оценки. А, введя ее произвольным образом, получает возможность избирательного геноцида. По принципу: кто меру вводит, тот и геноцид проводит.

     Четвертая задача, по Г.Х.Попову, — новая система человеческой жизни, новые основания для цивилизации. Эти основания должны включать в себя малую энергетическую затратность, рациональное расселение человечества (скажут ведь: "у китайцев чрезвычайная плотность, а у вас почти нулевая — расселяем рационально, то есть переселяем к вам китайцев").

     Но к тем же новым основаниям, о которых говорит Г.Х.Попов, относится и очистка генофонда человечества. Как очищается генофонд — мы знаем.

     Пятая задача — воспитание глобалистического человека и остракизм стран, которые откажутся от глобальных норм, задаваемых мировым правительством. Правительством, у которого, напоминаю, монополия на ядерное оружие и всё прочее.

     То, что Попов описывает, — и есть решение проблемы капиталистической системы путем спасения принципа привилегий за счет превращения капитализма в неофеодализм (Новое глобальное Средневековье). А то и в неорабовладельчество (Новую Античность). В любом случае, в глобальный Неоленд.

     ИСКРЕННЕ БЛАГОДАРЮ Г.Х.ПОПОВА — он, наконец, договорил за меня (и достаточно убедительно) то, что в моих устах могло бы быть воспринято как навет. Что именно? А вы еще не поняли? То, в чем состоит РЕАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЗАМЫСЛИВАЕМОЙ ОБЩЕМИРОВОЙ "ПЕРЕСТРОЙКИ". Содержание, по отношению к которому и глобальный якобы кризис, и все мягкие рассуждения о мировой валюте (а как иначе-то, если кризис?), все "перезагрузки" и либерализации, демократизации и "оттепели" — не более, чем мягкие разминки основной темы.

     Приглядимся к тому, как плотно группируются высказывания, которые мягко и жестко разминают огромную тему Неоленда как (внимание!) ПОСТГЛОБАЛИЗАЦИОННОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ДЛЯ МИРА. Да, именно постглобализационной, потому что подлинный смысл первого толчка грядущей катастрофы — толчка, именуемого "кризис", — именно в том, чтобы проблематизировать и рассыпать глобализацию (иначе что делать с капиталистическими издержками и излишками, куда их сбрасывать-то?).

     А поскольку всё равно дело зашло далеко, то не способ производства будут спасать "по ту сторону глобализации", а привилегии. "По ту сторону глобализации" — говорим мы, перефразируя Ницше. И констатируем, что одно из решений, которое может принять капиталистическая система ради самоспасения главного, предполагает нахождение по ту сторону глобализации — Неоленда "а ля Попов".

     Лихорадочность разминки темы — впечатляет.

     Напомню, что в марте 2008 года Д.Норт разминает финансовый аспект общей темы, говоря о новой мировой валюте.

     В ноябре 2008 года об этом аспекте начинают говорить все европейские политики.

     В январе 2009 года добавляются новые голоса. Как интеллектуально-политические (Д.Сорос), так и политические (А.Меркель, которая уже говорит фактически о мировом финансовом правительстве).

     17 февраля 2009 года тему мирового правительства начинает обсуждать Е.Ясин. При этом мировое правительство обсуждается "ващще": мол, "все будем дружить, никто никого не будет обижать, всем наконец-то станет хорошо, все станет гармонично", и так далее.

     12 марта 2009 года Н.Назарбаев осторожно вводит в обсуждение валютного аспекта общей темы некий "мироправительственный" обертон. Вступая с ним в дискуссию, ряд нобелевских лауреатов достраивает его "валютную" инновацию до идеи мирового правительства.

     16 марта 2009 года на официальном сайте президента РФ Д.Медведева появляется кремлевский документ "Предложения Российской Федерации к саммиту "Группы двадцати" в Лондоне (апрель 2009 года)", который мы так подробно обсудили. Соотнеся его с очень и очень многим.

     В тот же день в интервью каналу "Вести" валютные инициативы Кремля, изложенные в этом документе, прокомментировал помощник президента А.Дворкович. Документы всегда комментируют их создатели.

     23 марта глава Народного банка Китая Чжоу Сяoчуань в заявлении на официальном сайте Народного банка выдвигает все ту же идею превращения SDR в мировую резервную валюту. То, что китайцам нужна не мировая резервная валюта в виде SDR, а нечто совсем другое — например, замена доллара юанем, — ясно, как божий день. Китайцы начинают тонкую и крупную игру. Точнее, как мы видим, ее начинает Лондон, подхватывают Европа и Сорос… Потом мяч попадает к Назарбаеву… Потом к Дворковичу… И вот он уже в руках Китая, у которого свои собственные виды на Неоленд. Совсем свои.

     А дальше — срыв.

     На следующий день, 24 марта, на китайское заявление очень резко реагируют сразу трое — президент США Барак Обама, глава Федеральной резервной системы США Бен Бернанке и министр финансов США Тимоти Гайтнер. Смысл всех трех заявлений прост — руки прочь от доллара. Доллар не только не должен быть ничем заменен. Он и реальным содержанием наполнен быть тоже не должен.

     Торпедировать идею замены доллара — просто. И впрямь нет мирового правительства, нет реального подкрепления под SDR, и так далее. Торпедировать же идею покрытия доллара (золотого или иного) гораздо труднее. Но когда одна (абсолютно выполнимая и сверхактуальная) идея покрытия доллара подменяется другой, нереальной (новая, ни в чем не укорененная, мировая валюта), — то так просто потопить сразу две идеи! Согласитесь, что если бы выступившую от лица США "великую троицу" просто попросили бы вернуться к золотому покрытию, то давать подобной тактичной просьбе "от ворот поворот" было бы намного труднее.

     Так постепенно выявляется смысл фантомного предложения, потянувшего за собой на дно и всё то, что было абсолютно необходимо.

     Параллельно с Чжоу Сяoчуанем комиссия экспертов во главе с нобелевским лауреатом Дж.Стиглицем "высказала одобрение" идее новой мировой валюты. "Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало"… Чем бы ни заменять доллар — лишь бы не возвращаться к покрытию оного чем-либо, имеющим отношение к реальности.

     25 марта Г.Попов не только связывает слабые и абсолютно вторичные предложения по мировой валюте с идеей мирового правительства, но и наполняет идею мирового правительства реальным беспощадным содержанием.

     26 марта президент РФ Д.Медведев обсуждает валютные и иные инициативы РФ к саммиту G-20 с премьером Великобритании Г.Брауном. Заявляется также о том, что Медведев обсудит эти инициативы 1 апреля с канцлером ФРГ А.Меркель.

     29 марта президент РФ Д.Медведев в интервью Би-Би-Си, данном в Барвихе, заявляет о том, что выступает за создание мультивалютной корзины. А также о том, что В БУДУЩЕМ можно будет говорить и о создании новой супервалюты. Но именно В БУДУЩЕМ.

     Что это такое? Это НАЧАЛО ОТКАЗА Д.Медведева от того, что сформулировано в кремлевском документе.

     30 марта помощник президента А.Дворкович на брифинге для иностранных журналистов заявляет, что финансовая конференция для создания новой мировой валюты требует длительной подготовки, серьезной работы экспертов, обсуждения на Форуме финансовой стабильности (создан крупнейшими странами, в основном странами ОЭСР, в 1992 году). А также реформы международных финансовых институтов. Дворкович, комментировавший кремлевский документ от 16 марта (что, еще раз подчеркнем, всегда является прерогативой автора документа), теперь говорит следующее: "Возможно, что для проведения такой конференции (конференции по учреждению мировой валюты) потребуется еще один саммит лидеров "двадцатки".

     Да-да, разумеется! Длительная подготовка, серьезная работа экспертов, обсуждение на Форуме финансовой стабильности (где сколько членов — столько претендентов на роль нового эмиссионного супервиртуала), реформа международных финансовых институтов… Долгая песня!

     Заявление Дворковича фактически означает только одно — что Россия АННУЛИРОВАЛА свои наиболее амбициозные предложения, сделанные в кремлевском документе. Зачем нужно сначала делать эти предложения, а потом аннулировать? Если это предложения к следующему саммиту или к 2020 году, то их тогда и надо делать! Но предложения назывались "Предложения Российской Федерации к саммиту "Группы двадцати" в Лондоне". Их делают — и отменяют. Зачем?

     В любом случае — согласись, читатель, наш скорбный труд не пропал даром. А сколько принял я иронических звонков перед этим! Мол, пиши-не пиши…

     НО, СОГЛАСИТЕСЬ, НЕЧТО СНАЧАЛА "зачалось" в виде предложения о замене доллара на SDR, а потом "рассосалось". Ведь "рассосалось" же! Лучше бы оно и не "зачиналось". Однако не "рассосись" оно — было бы еще хуже. Кремль "подставился" бы по полной программе.

     А значит — делай свое дело, а не ной по поводу того, что все уже решено. По какой бы причине ни "рассосалось" то, что "зачалось", — я свое дело сделал. И буду делать то, что считаю необходимым — заниматься экспертизой, не подменяя ее ничем. Ни негативистскими истериками, ни лакейским "что изволите-с?".

     Мы ведь столько всего проанализировали, разбирая конкретный кремлевский документ! Вопрос на засыпку: если бы мы все то же самое анализировали, не увязывая анализ с кремлевским документом, а с общих позиций, — мы получили бы искомое? Я убежден, что нет.

     Искомым же является введение в повестку дня того, что Запад (а уж наши западники, тем более) категорически отказывался вводить в эту повестку, — вопроса о судьбе капитализма в XXI столетии. Спасибо глобальному эксцессу под гордым названием "кризис". Но… на эксцесс надейся, а сам не плошай! А также куй железо, пока горячо. И так далее.

     Уйдет ли капитализм с исторической сцены так, как уходили все предшествовавшие уклады?

     Найдет ли он в себе силы для самообновления и движения человечества вперед?

     Потянет ли он человечество назад ради самосохранения? Назад — это в Неоленд. В Новое Средневековье, в Новую Античность, в мировое правительство по Г.Х.Попову.

     Потянет ли он — опять же, ради своего самосохранения — это самое человечество вбок? Да-да, не вперед и не назад, а вбок! Есть ли что-нибудь, свидетельствующее в пользу такой странной возможности?

     Мы только что обсудили главную проблему капитализма — отсутствие некапиталистической целины, на которую можно сливать излишки и издержки. Вроде бы, полный тупик. На земле подобной целины не осталось. В дальний космос не летаем… Где добыть желанную Наивию? А без нее вроде не обойдешься.

     Но капитализм гибок. И перед тем, как включить механизмы регресса, превращая себя в неофеодализм, он будет искать для себя другие возможности. Никто не сказал, что он их не найдет. И что эти новые возможности не войдут в симбиоз с тем регрессивным сценарием, который описывает Г.Х.Попов. Повторяю — мир может двинуться не вперед и не назад, а вбок. Или же и назад, и вбок. Впрочем, почему "может"? Я не стал бы обсуждать с читателем такую экзотику, если бы мир уже не двигался в этом направлении. Но он движется, а все делают вид, что этого нет.

     Объективен ли рост массивов суррогатной информации, превращающих человечество в нечто, скользящее со все большей скоростью по все более тонкому льду? Предположим, что этот рост объективен.

     Но, как и любая объективность, он поливалентен. Всё дело в том, какую конкретную валентность Субъективное присвоит этой Объективности. Неизбежным порождением этой объектив- ности, как мы убедились, являются деривативы (страховки, страховки на страховки, и так далее). Чем чаще принимаются решения и чем выше риски (а они тем выше, чем тоньше лед, по которому скользишь, и чем выше скорость скольжения) — тем больше нужды в страховках.

     Но лишь соединившись с субъективностью, то есть, попав в руки обладателей воли (капиталистической элиты определенного образца), эта поливалентная объективность выбирает, повторяю, свою валентность. И превращается в Аферу, в "кнопочки".

     Обязательно ли должна была объективность превратиться в ЭТО? Нет.

     Во что она может превратиться? В принципе — в очень многое. Как благое, так и неблагое. Ибо сама по себе, повторю еще раз, объективность поливалентна. Именно субъективность выбирает из этого "меню" одну, нужную ей, валентность. Какова субъективность, такова будет и валентность. Если всей субъективностью будет только воля господствующего класса, то она и превратит любую объективность в служанку классового интереса.

     Если же и конкурент этого класса имеет волю, то возникает борьба за выбор валентности в рамках имеющегося поливалентного "меню", предложенного объективностью. Человечество в этом — и только в этом — случае получает шанс на Историю.

     Но как ее добыть, эту альтернативную волю? Господствующий класс изобрел механизм слома воли у своих конкурентов. Изобретенное называется "перестройка" (гуманитарные технологии, управляемый регресс etc). Если изобретенное всесильно, то нет Истории. Есть только Игра. Ничего не противопоставим изобретенному — оно и будет всесильно. И внуки наши будут жить в Неоленде, еще более свирепом, нежели тот, который описал нам Г.Х.Попов.

     Всё, как и всегда, в руце человечества. Если оно, конечно, человечество, а не стадо овец. Не выдержит оно испытания "перестройками" — окажется полностью отчуждено от реальности, от объективного, от Истории. И полностью поглощено альтернативной Истории стихией — стихией чистого виртуала, стихией Игры.

     Я рассмотрел три модификации капитализма.

     Первая — начальный капитализм, терзаемый коллизией излишков.

     Вторая — империализм как капитализм, научившийся сбрасывать свои неотменяемые излишки в разного рода Наивии.

     Третья — Неоленд как свертывание самим же капитализмом, лишенным Наивий, себя как способа производства при сохранении и упрочении систем привилегий.

     Перейдем к четвертой модификации. Для того, чтобы она возникла, капитализм должен искать новые Наивии (а без них он не выживет) не на земле, где их нет, и не в космосе, куда он добраться не может, — а в виртуальном. Для этого нужно создать чистую виртуальность. Поместить туда часть человечества. И использовать эту чистую виртуальность для слива в нее излишков.

     Со временем можно создать и пятую разновидность капитализма, переселив в виртуальность всё избранное, господствующее. И превратив всю реальность в Наивию, нужную для сброса туда излишков.

     Плоды чистого умозрения? Ой ли!

--
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/806/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ

     В ИНТЕРНЕТЕ УЖЕ ВОЗНИК прообраз "всемирного виртуального государства" — сайт www.secondlife.com. Проект был запущен компанией Linden Lab в 2003 году, число его пользователей превышает 8 миллионов человек. Эксперты считают, что к концу 2011 года виртуальную жизнь в мире Second Life и в других сходных он-лайн мирах будут вести 80% активных пользователей Интернета, в том числе в России. А это уже далеко не 8 миллионов человек! Рост количества обитателей Second Life и других аналогичных виртуальных миров — сопоставим с феноменальным ростом объемов информации вообще и информационных суррогатов в особенности.

     Но Second Life и аналогичные затеи представляют собой в каком-то смысле уже чистую, отчужденную от функции отражения реальности, виртуальность.

     Second Life — это виртуальный мир, обитатели которого занимаются ролевой игрой, воображая, что живут второй жизнью и втягиваясь в эту жизнь, как в подлинную. У этой "второй жизни" есть все необходимые элементы. Вокруг ее обитателя возникают ландшафты и громоздятся строения. Он конструирует одежду для себя и своих персонажей. Хозяева этого виртуального мира создают законы, согласно которым вошедший в этот мир является собственником созданного имущества (Linden Lab лишь продает вошедшему в "новый мир" участки земли под застройку).

     В виртуальном раю Second Life нет госграниц и таможен, но есть собственная валюта. Валюта эта виртуальна, как и мир. Однако ведь и доллар, и тем более SDR в каком-то смысле уже почти виртуальны, не правда ли? Виртуальная валюта Second Life виртуально конвертируема. У этого "рая" есть и виртуальный ВВП — уже более 220 млн. долл. в год. А ведь взрывное развитие Second Life и виртуальной среды в целом только началось.

     В Second Life нет никаких ограничений на экономические отношения, обмен информацией, передвижение персонажей. Second Life не просто развлекает. Она учит тому, как надо жить. Она создает модели будущего. Что же это за будущее?

     Конечно же, это полная отмена каких-либо национальных идентичностей и полная унификация "виртуальной" культуры. И это уже немало. Но, видимо, главное в этом виртуальном мире — тотальная деперсонализация обитателей.

     Постмодернизм, создавая подобные виртуальные плацдармы для своей войны с реальностью, борется не только с общностями (национальными, конфессиональными). Он борется с личностью как таковой. Поскольку личность-то на самом деле вне этих общностей не существует. И вне реальности — тоже. Дело не только в том, что погрузившийся в Second Life не идентифицирует себя с реальным государством и реальной культурой. Дело в том, что он в общении не раскрывает себя как личность. Он получает право быть любым и никаким.

     Пушкин писал своего "Дон Жуана", адресуясь к мировой традиции этого образа. Мировая традиция (по мне, так превзойденная Пушкиным, но не в этом дело) в том, что Дон Жуан не хочет, чтобы Донна Анна любила его, не зная, кто он такой на самом деле. "На самом деле" — что это? Это подлинность!

     Постмодернизм отрицает возможность подлинности вообще, а значит, и возможность человеческой личности. Кому-то казалось, что это безопасно: ну, отрицает — и что? А теперь мы видим, что это не так. Что постмодернизм не просто делает необязательную заявку. Он шаг за шагом реализует (причем в мировом масштабе) свой далеко идущий и тщательно продуманный план.

     ЛЮДИ SECOND LIFE УПИВАЮТСЯ своей неподлинностью. Они с точностью до наоборот переигрывают сюжет Дона Жуана и Донны Анны. До сих пор людей учили БЫТЬ. Этих людей учат НЕ БЫТЬ, не обладать подлинностью. Скоро подлинность для этих людей станет архаической экзотикой. Они будут ею умиляться — ведь умилялись же европейцы близостью к природе какого-нибудь бушмена или эскимоса. Но они будут её презирать — как презирали европейцы туземного дикаря.

     НЕ БЫТЬ… Вы хотите, чтобы этому учили ваших детей и внуков? Это ведь не информационная революция, не правда ли? Это антропологическая контрреволюция. Или, если вам так больше нравится, контр-антропологическая революция. И это же — первые пробы пера в том, что касается будущей глобальной perestroiki.

     В Second Life прорабатывается не только создание отдельных сообществ, способных вывернуть наизнанку и мировую геополитику, и мировую культуру, и человечность как таковую. Амбиции идут гораздо дальше. Речь идет о том, что всё, стремительно вспухающее, как мы видим, интернет-пространство должно в процессе этого вспухания породить виртуальное сверхгосударство — Всемирное Свободное Пространство Интернет (ВСПИ). ВСПИ — прообраз мирового государства. Но и не только.

     В обычном мировом государстве могут быть сохранены культурные и моральные нормы, конституировавшие человечество как таковое. ВСПИ хочет переиграть эти нормы. Оно стремится к новым "десяти" эластично-полимодальным "заповедям". Адепты ВСПИ заявляют: "Место виртуального мессии пока вакантно". Ну, и как?

     Вы, наверное, считаете, что ЭТО — само по себе… Что жесткий план мирового правительства, изложенный Г.Поповым, — сам по себе… А мягкий план мирового правительства, изложенный Е.Ясиным, — сам по себе… А рассуждения о мировой валюте, не слишком жестко подверстываемые к мировому правительству, — сами по себе… Но я так не считаю.

     Легко понять мою филиппику как борьбу с игровым началом, с желанием играть, неотъемлемым от сути детей и людей вообще. Но ведь не зря в народе говорят: "играй, но меру знай", "играй, но не заигрывайся".

     Детские психологи (а главное, увы, психиатры) могут многое порассказать о так называемом "гиперигровом" состоянии. Это состояние, в котором виртуальный мир не обогащает реальность, а убивает ее. Ребенок, попав в гиперигровую ловушку, оказывается весьма и весьма ущербным человеческим существом. Ведь произвол интернет-игр не имеет ничего общего с обусловленностью обычных игр, в ходе которых ребенок так или иначе осваивает реальность.

     А если в гиперигровой ловушке оказывается взрослый? Не зря ведь существует понятие "инфантил". Ведь нормальный ребенок осваивает реальность в игровых формах, подражая взрослым, а не отрывается от реальности. Но взрослый-то должен менять реальность. Если вместо этого — Second Life, то что такое Life? Кому она нужна? Зачем в ней за что-то бороться?

     И, наконец, представьте себе, что у погруженного в Second Life существа отняли эту самую Second Life. Взяли и отключили от Сети. Это же для такого существа тотальная катастрофа. На что пойдет отчуждаемое от Сети существо, дабы избежать отчуждения от своего единственного источника высшего блага? И какие форматы тотальной власти тут прорабатываются?

     Человечество само куда-то движется — ИЛИ его куда-то двигают? А почему "ИЛИ"? Есть многовекторная объективность как потенциал для очень и очень многого. И есть классовый интерес, который превращает потенциальное в кинетическое, многовекторность объективного — в нужный для класса вектор цели.

     Можно двигать человечество с помощью мирового правительства и вперед, и назад, и вбок. Виртленд… Неоленд… Неовиртленд… Виртнеоленд… Негативных композиций много… И все они — в руках класса-господина, коль скоро все остальные — рабы. Блеющие овцы, выбирающие между стрижкой и превращением в шашлыки.

     Мировое правительство — хоть с утра до вечера Маркса проклинай (а охотников на это все меньше) — все равно, не более чем надстройка.

     Мировая надстройка — под какой мировой базис? Капиталистический?

     Развитие при капитализме есть лишь постольку, поскольку есть национальные государства и страх капитала в каждом из государств быть съеденным капиталом других государств в случае неразвития. Мировой капиталистический базис, соединившись с мировой надстройкой, прекратит развитие немедленно. Да и многое другое тоже. Все антиутопии поблекнут перед открывающимися в этом случае негативными возможностями. И все эти негативные возможности будут ТОГДА капитализмом использованы.

     "Сумма технологии", о которой писал Станислав Лем, превратится ТОГДА в "сумму негативных возможностей". Появляющихся сразу же после соединения мирового капиталистического базиса с мировой надстройкой "а ля Попов". Но это-то и станет окончательной победой Игры над Историей.

     Игра черпает средства для экспансии — в виртуальности. Она борется за виртуализацию всего и вся. Удастся ей виртуализировать валюту, окончательно освободив ее от всех возможных покрытий, — она завоюет дополнительные позиции. И использует их для еще большей экспансии.

     Вот почему борьба за наличие покрытия (между прочим, не обязательно золотого) у мировой валюты имеет экзистенциальное и метафизическое значение. Вроде бы мелочь — покрытие… Но борясь за это, мы на самом деле боремся за реальность и Life. Те же, кто хотят, чтобы этого не было, ратуют в конечном итоге за виртуальность и Second Life.

     Несколько слов о покрытиях, альтернативных золоту, — дабы не было иллюзий, что или золото, или отсутствие покрытия вообще. Любое покрытие должно быть привлекательным и обладать большой ценностью при малых габаритах. Последнее нужно для того, чтобы не превращать покрытие в нечто, недопустимо громоздкое. Протянуть в окошко кассы пачку банкнот и получить из этого окошка столько-то золотых монет — это разумная, компактная, да еще и обкатанная веками процедура.

     Вместо этого, конечно, можно протягивать в окошко пачку банкнот и подставлять к крану канистру, чтобы тебе туда налили нефти. Или цистерну к банку подгонять для того же самого. При этом нужно, чтобы банк был связан не с хранилищем в столько-то тысяч квадратных метров, где лежит золото, а с подземным морем этой самой нефти, откуда она течет по трубопроводам в краны.

     Эксцентричность и громоздкость описанной мною альтернативы золотому покрытию вроде бы однозначно свидетельствует в его пользу. Но…

     Но будущее — это не слегка усовершенствованное сегодня. Теоретики постиндустриального общества не зря прорабатывали возможность оплаты труда в "эргах". Вот что это такое. Компания (или государство) считает, что вы славно потрудились, и потому имеете право потратить на себя такое-то количество главной драгоценности завтрашнего дня, мало похожего на сегодняшний. Главная же драгоценность завтрашнего дня, по их мнению, — энергия. Славно поработав, вы имеете право потратить на себя столько-то энергии. Труд ваш оплачен деньгами, имеющими не золотое, а энергетическое покрытие. Тратьте эти деньги, на что хотите! Хотите — на туристическую поездку… Вам посчитают, сколько на вас лично израсходовано энергии — самолетные и иные переезды, энергообеспечение в гостиницах, изготовление поедаемой вами в ресторанах еды, изготовление того, с помощью чего делается еда, энергорасходы тех, кто обеспечивает ваш туризм, и так далее. Хотите — купите автомобиль. На изготовление которого израсходовано столько-то энергии.

     Разработчики подобных футурологических построений реагировали на новые вызовы (футур-шоки), связанные с нехваткой ресурсов, экологическими проблемами. Сопоставление таких разработок (не марксистских, не "совковых", а "в доску западнических") с представлениями нашего либерально-западнического истеблишмента о должном — выявляет нечто постыдное и комическое.

     Вдруг оказывается, что наши либералы-западники, называя себя "передовой либерально-рыночной капиталистической группой" и презирая всех остальных как лузеров, как ходячую отсталость, — сами напоминают своих и впрямь продвинутых западных коллег не более, чем человекообразная обезьяна — человека. Предложенная мною к рассмотрению странность — не мелочь и не курьез. Это фундаментальная российская политическая проблема.

     Наши "западообразные" про рынок верещат и порыкивают…

     А западные интеллектуалы рассуждают о том, что надо (в связи с проблемой невозобновляемых ресурсов) не делать заранее черт-те сколько готовых автомобилей, дабы покупатель выбрал нужную марку. Нет, надо предъявлять покупателю голограммы машин разных марок: пусть выберет, а выбрав, заплатит. Автомобиль же ему изготовят на приспособленных к этому гибких производствах только после того, как он заплатит. Заплатил — гибкая линия (не чета архаичным конвейерам) включилась. Ты глазом моргнуть не успел — получай оплаченную машину. А линия останавливается и ждет новых выплат.

     Но это вам — не "старый добрый рынок", про который верещат и порыкивают наши "западообразные" существа. И не советский магазин ("гражданин, что есть, то и покупайте, и не раздумывайте"), которому они, эти существа, "старый добрый рынок" только и противопоставляют. То ли по невежеству, то ли в идеологических целях.

     Это "завтра" — фундаментально непохоже на "сегодня". С какой бы радостью я обсудил эти "завтра" и "послезавтра" (как прельстительные, так и совсем иные). Но верность заявленной теме требует от меня самоограничения и возврата к более замшелому (но и более злободневному) вопросу о "если бы, да кабы".

     "Если бы" у доллара было покрытие, "да кабы" обладатели огромных долларовых накоплений (арабские, китайские, российские и другие) имели смелость это покрытие востребовать — США перестали бы быть сверхдержавой. А значит, и просто быть. Но нет ни "если бы" (покрытия), ни "да кабы" (смелости).

     ОБЪЯСНЯЛ Я ВСЁ ЭТО ОДНОМУ взрослому, небезразличному, вроде бы вполне неглупому человеку. Он меня слушал, слушал… А потом как завопит: "Да США сами пострадали в ходе осуществляемых игр! AIG, Lehman Brothers!"

     Бог ты мой! Я уже так подробно объяснил, что дальше некуда. Но поскольку речь идет о непонятливых, но способных на что-то повлиять профессионалах, то я еще одним способом объясню.

     Дядя Петя покупал у лохов кнопки по 5 долларов. Но кнопки стоили 1 доллар. Дядя Петя тратил деньги и — о, ужас! — разорился. Но дядя Вася, который продавал лохам гораздо большее количество кнопок по 3 доллара, — обогатился. Потери дяди Пети (Lehmаn Brothers, AIG и т.д.) несопоставимы с приобретениями дяди Васи. А главное — и дядя Петя, и дядя Вася — это подставные лица, работающие на Афериста. Они у него на зарплате. В лучшем случае, на малом проценте. По-настоящему обогащается именно Аферист.

     Надо эту ясную схему подробно сопоставлять с мутной реальностью? По мне, так и не надо. Ибо сопоставление такое (вплоть до имен и названий банков) — дело непростое и, так сказать, отнюдь не газетное.

     Но и без такого сопоставления понятно, что если кто-то теряет — то кто-то находит.

     И если кто-то не теряет, когда другие теряют, — то он тоже находит.

     Ну, так и разберитесь, кто не потерял. Он и нашел.

     Кого остригли — те потеряли. Кто остриг — тот нашел.

     О, как противилась душа моего взрослого и вроде бы неглупого собеседника тому, что я излагал. И что по сути своей является пафосом игры как таковой, или же пределом постмодернистских амбиций, что одно и то же. Не хотят наши патриоты понять, что такое игра. Боятся этого понимания. Ну, поймешь, и что дальше? Узнаешь, что овец стригут (с помощью обмена долларов на "кнопочки-деривативы", и по принципу "маржин колл")… Что потом шерсть подрастает. А потом их снова стригут. Не повезло — так на мясо. Такова жизнь. Узнаешь ты это — зачем такая жизнь нужна?

     Но почему же Пушкин, вроде бы незыблемый для России и ее почитателей авторитет, не боялся написать нижеследующее:

     Паситесь, мирные народы!
     Вас не разбудит чести клич.
     К чему стадам дары свободы?
     Их должно резать или стричь.
     Наследство их из рода в роды
     Ярмо с гремушками да бич.

     Тут ведь как раз про игру, между прочим, и сказано. А также подсказано, в чем закавыка.

     Закавыка в том, что подчиняются игре народы мирные. То есть народы со сломленной исторической волей.

     И в том, что каюк наступает тогда, когда народы эти не удается разбудить ("проснуться" — глубокий суфийский термин, использовавшийся многими психологами, например, Гурджиевым).

     И в том, что дары свободы (исторического предназначения, то бишь первородства, духа Иакова) ни к чему стадам, то есть народам со сломленной волей.

     И в том, что именно к таким народам-стадам относится безальтернативность игры с ее двумя сверхзадачами ("резать" — и "стричь").

     Нечто очень существенное сказано Пушкиным и по поводу средств, с помощью которых игра решает эти свои две задачи, — "ярмо с гремушками да бич". "Ярмо с гремушками" — это рассуждения "овец" о новых средствах "стрижки" (SDR и пр.). А "бич" — это авианосный флот США, ядерная мощь США. И — новые военные технологии США, которые вскоре обессмыслят ржавеющее советское ракетно-ядерное наследство. То наследство, на которое так рассчитывают бывшие советские офицеры, превратившиеся в консервативно настроенных постсоветских нефтяных и иных олигархов.

     Иные из этих бывших офицеров ноне бойко рассуждают о том, что технологический рывок России не нужен, а в чем-то и вреден. Но чем, скажите, подобная позиция наших псевдоконсерваторов отличается от позиции их либеральных западообразных ненавистников? Почитаешь "западообразных" — тошнит. Почитаешь про то, что рывок не нужен — тоже. Консерваторы… Либералы… Как говорил один из героев фильма "Чапаев": "Куды крестьянину податься?"

     То, что оппоненты мои называют "кризисом", а я "катастрофой", — разом сдуло все виды патриотической пудры. Как пудру либеральную, так и пудру консервативную. А под пудрой — неотличимые друг от друга, невнятные, затертые "экземпляры". Губы у каждого "экземпляра" еле шевелятся. Поначалу кажется, что разные "экземпляры" говорят о разном. Прислушаешься — нет… об одном и том же… О том, что "по фиг".

     Что "по фиг"? Прежде всего, свой народ. А также (тут уж и прислушиваться не надо) история, миссия, судьба, будущее, предназначение, долг. Почему вдруг стало так надо признаваться, что "по фиг" ("заголяться", как говорили герои Достоевского)? Только потому, что пудру сдуло? Или почему-то еще? Но если вы все — враждующие друг с другом и столь сходные при сдутии пудры "экземпляры" — говорите ЭТОМУ, что оно вам "по фиг", то почему ОНО не может сказать вам в ответ, что и вы ему тоже "по фиг"? И может, и должно. А главное, если уж вы такие "чисто конкретные" пофигисты — сделайте милость, поведайте, каково реальное содержание этого вашего "по фиг"?

     Пока те же США, стремительно осуществляя гонку высокотехнологических вооружений, еще будут побаиваться вашего норова и здешних ржавых ракет, вы будете качать отсюда нефть и газ. А потом? Потом США бояться ржавых ракет перестанут. Ракеты уже истлеют. И что тогда? Если это произойдет через 20 лет, то ваши семьи будут укоренены в тех же США, а потому риск, что остаточную Россию напоследок стеганут "ядерным бичом" — вам "по фиг"? Или вообще все, что будет аж через 20 лет, вам "по фиг"? А если это произойдет через 5 или 7 лет?

     Впрочем, что могут ответить люди, которым "по фиг"? Остается только одно — уточнить, скольким людям в России "по фиг", а скольким не "по фиг". И победить вместе с теми, кому не "по фиг". Или умереть.

     Спросят: "А зачем стегать напоследок "ядерным" или иным военным уничтожающим "бичом", если и так всё сгниет? И если пофигисты всё сдадут (а они к этому очевидным образом предуготовляются)?"

     Отвечаю: даже если всё сдадут (а точнее, именно в этом случае) — обязательно стеганут Россию этим "бичом" напоследок. Для того и "ярмо с гремушками" под названием "перезагрузка", чтобы, отжав от "перезагрузки" всё, что возможно, перейти напоследок от "ярма с гремушками" (ноу-хау Демпартии США) к "ядерному бичу" (ноу-хау Республиканской партии). Сейчас Обама наденет "ярмо с гремушками", наши попасутся в упоении, умиляясь тому, как звенят бубенцы. А потом наступит время "ядерного бича".

     НАСТУПИТ, НАСТУПИТ — А КАК ИНАЧЕ? Бренд подтверждать надо… Да и кайф словить хочется. Известно ведь: "Без кайфа нет лайфа". Только хлестануть бичом они хотят так, чтобы им не ответили. А для того, чтобы не ответили, надо, чтобы овцы остались овцами forever. Да еще бы, очумев от прелестных либеральных позвякиваний, издаваемых гремушками "перезагрузочного" ярма, — слили весь ВПК. Или хотя бы главную его часть.

     Особый любитель "перезагрузочных" позвякиваний И.Юргенс в своей статье "И почему России Украина не пример?" ("Аргументы и факты", №16 от 15 апреля 2009 года) вдруг заявляет: "Кризис для экономики — как шторм для корабля: чтобы остаться на плаву, надо сбросить балласт".

     Итак, господину Юргенсу ИЗВЕСТНО, что при шторме корабль, чтобы остаться на плаву, должен сбросить балласт. Правильно? Я ничего не перевираю ведь? Я не демагогией занимаюсь. Я просто разбираю то, что сказано Юргенсом.

     В России есть особая порода людей, постоянно говорящих про что-либо — "КАК ИЗВЕСТНО". Им это откуда-то известно. Гайдару — что нет научного определения катастрофы. Юргенсу — что при шторме корабль, чтобы остаться на плаву, должен сбросить балласт. Это странные люди. Очень и очень странные. Вдобавок ко всему, они сами, ничтоже сумняшеся, называют себя приличными и порядочными. В принципе, это свойственно только законченным уголовникам. Так, итальянские уголовники (кстати, не без иронии) называют себя "l`onorata societa" ("почтенное сообщество").

     Но я никоим образом не хочу сказать, что у нас эти самые странные люди, называющие себя приличными и про все говорящие "КАК ИЗВЕСТНО", вызывающе криминальны. Есть тьма охотников навешивать на этих странных людей всех собак. Но я не из их числа. Не хочу я смешивать два ремесла — понимание и шельмование. И потому констатирую, что эти странные люди могут быть наделены многими добродетелями. Например, бытовой скромностью. У меня подобное вызывает глубокое уважение. А еще у них ценности могут оставаться, у этих странных людей. Пусть и в зачаточном состоянии, и мне совсем чужие. Но поскольку регресс, то все, кто ценности хоть в зачаточной форме, но сохраняет — лучше тех, кто их вообще не сохраняет.

     Чего нет в этих странных людях, которых я назову "КАК-ИЗВЕСТНИКИ"? Нет ответственности за сказанные слова. Один такой, очень порядочный и умный человек, философ, вдруг заявил, что, КАК ИЗВЕСТНО, у структуралистов нет понятия о времени. Что это понятие появляется только у постструктуралистов. Общепризнанный мировой авторитет школы структуралистов — Клод Леви-Стросс. Его всемирно известная книга "Структурная антропология" перенасыщена отсылками к синхронии и диахронии, то есть к понятию о времени.

     Я этому философу, умному, порядочному, интересному человеку, говорю: "Вот здесь у Леви-Стросса о диахронии, и здесь, и здесь… Так значит, есть у структуралистов время?" Философ этот молчит. Потом взрывается и начинает кричать, что я дилетант. Я снова спрашиваю: "Леви-Стросс — структуралист? Структуралист. Более того, он глава крупнейшей структуралистской школы, не правда ли? У него есть синхрония и диахрония? Есть. Так значит, есть у структуралистов время?" Философ зубами скрежещет, молчит, обижается.

     "КАК-ИЗВЕСТНИКИ", если их гладишь не по шерсти, всегда обижаются. А уж если еще их ценности задеваешь… Да и вообще, как можно перечить "КАК-ИЗВЕСТНИКУ", если ему, во-первых, все известно. И, во-вторых, он существо пор-р-рядочное, то есть сакральное. Когда человек не рассуждает, а изрекает нечто по принципу "КАК ИЗВЕСТНО", и он пор-р-рядочен, то это кто? Это оракул. На оракула нельзя посягать.

     В СИЛУ ВСЕГО ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО, а также и впрямь желая что-то понять в природе "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ", а не шельмовать оных, я буду осторожен и деликатен. А ну как и впрямь до чего-то достучусь. Цитировать же буду только те источники, которые для "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ" (вчера входивших в советскую номенклатуру или околономенклатурные слои, но сегодня крайне антисоветски настроенных) референтны.

     Начну с энциклопедии Брокгауза и Эфрона.

     "Балласт — тяжелый груз из чугунных плиток, камней, песка (в мешках) или воды (в анкерках), располагаемый в трюме для того, чтобы придать судну более устойчивости через понижение его центра тяжести; также служит для изменения дифферента (посадки) судна. В настоящее время балласт употребляется, главным образом, на коммерческих судах; количество его достигает 1/14 или даже 1/8 веса судна (водоизмещения); на паровых судах балласт меньше, чем на парусных. На современных военных судах расположение грузов обыкновенно такое, что балласт не требуется. На шлюпках употребляется или водяной балласт, или чугунный. На яхтах иногда бывает балласт свинцовый; последний, равно как и чугунный балласт, отливают часто по форме кривых очертаний трюма, и тогда он называется лекальным балластом".

     Все морские справочники фиксируют, что балласт используется для обеспечения, как говорят моряки, "остойчивости судов". То есть, уже прочитав базовые определения, любой человек, как мне кажется, должен понять, что сбрасывать балласт для того, чтобы корабль в шторм мог остаться на плаву, может только предельно странное существо. Которое, если пользоваться его рекомендациями, потопит любой корабль.

     Плавал ли Юргенс когда-нибудь на корабле? Бывал на корабле в шторм? Знает ли, что при крепчающем ветре и увеличении качки сбавляют ход и закачивают под завязку водой (моряки говорят "запрессовывают") балластные цистерны, чтобы вода не переливалась с борта на борт? То есть увеличивают балласт, а никак не сбрасывают его.

     Правила техники безопасности для таможенных судов Российской Федерации, утвержденные и введенные Приказом ГТК России от 21 ноября 1996 г. (№708) гласят (цитирую): "При длительном шторме большой силы, чтобы судно не было разбито, по возможности увеличить плотность посадки приемом балласта".

     То есть в шторм надо увеличивать балласт, а не сбрасывать!

     В экспертном заключении по факту гибели одного из кораблей на Камчатке (рыболовного сейнера МРС-116 рыболовецкого колхоза "Красный Октябрь") прямо говорится, что опрокидыванию судна способствовало то, что "не был принят жидкий балласт".

     Я понимаю, что это судно колхоза "Красный Октябрь". Понимаю также то, что "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" по морям не плавают, в штормы не попадают и инструкции и словари не читают. А адресацию к Красным Октябрям — не любят по определению. Но, как культурные люди (они же не только пор-р-рядочные, но и культурные), они должны были хотя бы в детстве читать классику. И не "совковую", которая им претит, а самую что ни на есть престижно-англосаксонскую.

     К таковой относится всемирно известный Джозеф Конрад. Позволю себе процитировать отрывок из его "Зеркала морей" (глава XIII):

     "Сказать о парусном судне, что оно может плыть без балласта, значит сказать, что оно — верх совершенства. Я лично никогда не видывал столь образцовых судов, только читал о них в объявлениях о продаже. Такие исключительные добродетели судна всегда вызывали во мне какое-то недоверие. Конечно, никому не возбраняется утверждать, что его судно может плыть без балласта. И он это, конечно, скажет с видом глубокого убеждения, в особенности если не собирается сам идти на этом судне в море. Написав в объявлении о продаже, что судно может плыть без балласта, он ничем не рискует, так как не дает гарантии, что оно куда-нибудь доплывет. Кроме того, святая истина заключается в том, что большинство судов может плыть короткое время без балласта, но затем они опрокидываются и благополучно идут ко дну вместе с экипажем".

     Таков краткий контекст, в который мне, увы, приходится обрамлять высказывания И.Юргенса о том, что в шторм судно, чтобы выжить, КАК ИЗВЕСТНО, должно сбросить балласт.

     Если бы вам с семьей надо было плыть на судне, капитан которого руководствуется рекомендациями И.Юргенса, как бы вы себя чувствовали?

     Вы скажете, что не может быть капитана судна, который будет пользоваться такими рекомендациями.

     Я вам отвечу, что страна и мир просто гудят от непрерывных восклицаний по поводу того, что капитан российского корабля, президент РФ Д.Медведев пользуется рекомендациями И.Юргенса.

     Вы мне скажете, что И.Юргенс просто использовал неудачную метафору.

     Я вам отвечу, что, во-первых, само это использование о многом говорит. Во-вторых, это не единственный случай, когда И.Юргенс говорит о чем-то по принципу "КАК ИЗВЕСТНО". А это "что-то" укладывается в его "КАК ИЗВЕСТНО" примерно так же, как рекомендация по поводу выживания корабля в шторм через сбрасывание балласта. А, в-третьих, метафорическое еще усугубляет ситуацию. И.Юргенс использует балласт как метафору… Метафору чего? Нежизнеспособного? Мы всё нежизнеспособное (не способное, то есть, выжить без нашей помощи) будем сбрасывать, как балласт? Детей, в том числе? Так значит, балласт — это не метафора нежизнеспособного, а метафора чего-то другого? Чего? Лишнего, да?

     Ну, так вот… Самое страшное в "перестройке" — это самонадеянные до крайности и непрофессиональные люди, которые глядят на систему и говорят: "О! Лишняя деталь! Выкиньте!" Выкидывают. Система перестает работать. Тогда говорят: "Какая плохая система!" Согласитесь, что в "перестройку-1" произошло в точности это.

     Мы хотим нечто подобное повторить?

Продолжение следует
--
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/807/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ XIV
Продолжение. Начало — в №№ 7-19

     А МОЖЕТ БЫТЬ, И.Юргенс называет балластом не лишнее, а что-то другое? Избыточное по отношению к ситуации кризиса?

     Предположим, что в ситуации кризиса (шторма, как говорит Юргенс) почему-то на корабле не нужны пушки и ружья (то есть наш ВПК и армия). Сбросили. Предположим, что корабль не перевернулся. Выжили, плывем — солнышко, теплынь, легкий бриз. Бац! — корсары. Или вражеская эскадра.

     Да и вообще, вся эта образность ("балласт", "сбросить") — она к чему? Это же прямой призыв к классовой борьбе! Для олигархов "лишнее" ("балласт", по Юргенсу) — это народ. А для народа — олигархи.

     А если "лишними" для Москвы окажутся проблемные регионы (Северный Кавказ), а для Тюмени — Ивановская область? А если для Сибири окажется "лишней" Москва? Ишь ты! Лишнее… балласт…

     Как только сочиняется текст для западного адресата, так сразу: "все мы в одной лодке, никого нельзя выкидывать". А как только текст адресован, так сказать, россиянину, так сразу: "выкидываем"… Не важно что, но "выкидываем!". Мало ли что выкинут "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" с ума великого или по более серьезным причинам.

     "КАК-ИЗВЕСТНИКИ"…

     В советский период И.Юргенс преуспевал как интеллектуальный эксперт ведомства под названием ВЦСПС… Советских профсоюзов, то бишь. Вы бывали в ВЦСПС? Я бывал. Я, создавая театр, просто не мог там не появляться. Потому что ВЦСПС ведал всей самодеятельностью, а создавать авангардистский интеллектуальный нонконформистский театр в конце 70-х—начале 80-х годов можно было только на самодеятельной основе. Позже я бывал и в ЦК КПСС. И могу сравнить эти два ведомства. В ЦК КПСС народ был как-то в целом более поджарый и шустрый. Видно было, что на Старой площади что-то как-то соотносится с властью. В ВЦСПС народ был добрый, сонный, твердо знающий, что его сослали на тучные, но бессмысленные хлеба. Очень охочий до обедов — и чтобы не абы когда, а вовремя. Очень косный. И — хлебосольный.

     ЕСТЬ ТАКОЙ всемирно известный западный теоретик кризисов — Шумпетер. Если бы он услышал И.Юргенса с его "чтобы остаться на плаву, надо сбросить балласт", он пришел бы в неистовство. Но если Шумпетера заставить много лет подряд работать в ВЦСПС, то возникнет некий гибрид из Шумпетера как такового и этого самого ВЦСПС. Не зря говорится, что гибрид ужа с ежом — это метр колючей проволоки. Так вот, мне кажется, что Юргенс не шутит, когда изрекает истину про балласт. И не злокозничает! А, являясь скрещением ежа с ужом, — то есть ВЦСПС с ЮНЕСКО (где Юргенс также поработал до перестройки), Шелепина с Шумпетером, — он, вроде бы, верит, что это ("балласт в шторм сбрасываем") так и есть.

     Если бы Юргенс продолжал работать в ВЦСПС — ради бога. Ну, сбросил бы он мой драмкружок, как балласт… Обидно… Но я бы стерпел. Но если балласт — это целостность Российской Федерации? И если Юргенс у нас на глазах становится "новой редакцией" всего сразу — и А.Н.Яковлева, и Е.Т.Гайдара? Или если "балласт" — это ВПК, а "сбросить балласт" — значит перекрыть ВПК остаточный финансовый кислород? Так ведь уже перекрывают!

     Меж тем добрый император Барак I — выслушивает рекомендации своих ученых (очень, очень авторитетных) о восстановлении стратегического плана ядерных ударов по территории России. А ну как Юргенс скажет, что, КАК ИЗВЕСТНО, ядерное оружие — это архаика или балласт… Или балласт — какая-нибудь из компонент нашей "ядерной триады", в которой он понимает не больше, чем в вождении судов…

     Странные люди эти "КАК-ИЗВЕСТНИКИ"… До жути странные.

     Юргенс знает, что Волга впадает в Каспийское море, а Рузвельт вывел Америку из Великой депрессии. Но знает ли он, за счет чего Рузвельт Америку из этой самой Великой депрессии выводил? Это большой вопрос! Вы вот скажете ему, что Рузвельт не сбрасывал балласт ВПК, а создавал этот самый ВПК в долине Теннесси и других местах… А вы уверены, что в ВЦСПС знали про долину Теннесси? Я так уверен, что не знали. И в ЮНЕСКО такое знание было не востребовано. Поэтому, возможно, Юргенс и знает о действиях в кризисных ситуациях только одно — что надо сбрасывать балласт. И тогда из недр кризиса появится… Голливуд.

     Юргенс так прямо и говорит в статье, которую я уже цитировал: "Известно (опять ему известно! — С.К.), что на почве Великой депрессии в США в 30-е годы родилась мощная киноиндустрия. Спасаясь от стресса, американцы пошли в кино, и на этом расцвел Голливуд… Кто мог предвидеть такое в 1929 году?"

     Да что же это за напасть-то такая! То Гайдару известно, что нет научного определения катастрофы… То Юргенсу известно, что на почве Великой депрессии в 30-е годы расцвел Голливуд… О, загадка всего западообразного и либералоподобного, рождаемого моим многострадальным Отечеством! Голливуд, значит, расцвел… Как же, как же!

     Преодоление Великой депрессии началось при Рузвельте, правильно? То есть в 1933 году, когда он и был избран. Ну, так вот…

     К 1933 году количество кинозрителей в США сократилось на 40% (а по Юргенсу, так имел место зрительский бум). Киностудии срезали расходы на производство и зарплаты, закрыли треть кинотеатров в стране, а также предложили актерам наполовину сократить их гонорары. Кинотеатры снизили цены на билеты, предлагали тем, кто согласится купить билеты, бесплатную еду, разыгрывали в кинотеатрах денежные призы, перешли на сдвоенные сеансы.

     В 1929 году, когда Великий кризис разразился, а Рузвельта не было и в помине (а значит, и спасения от Великой депрессии не было и в помине), общая прибыль американских кинокомпаний действительно составляла 54,5 млн. долларов. Но это был излет предкризисного бума (по-нашему, так сладкий июль 2008-го)! Как только бум кончился, Голливуд пошел колом вниз.

     Уже в 1932 году, перед приходом Рузвельта, у американских кинокомпаний было не 54,5 млн. долларов прибыли, а 55,7 млн. убытков.

     В 1933 году убытков стало меньше — 4,9 млн. Но это были убытки! Даже в условиях сокращения расходов. И именно поэтому кинокомпании начали сокращать расходы совсем безжалостно. И столь же безжалостно урезать гонорары, закрывать кинотеатры и так далее.

     В итоге в 1934 году они получили, ценою жесточайшей экономии, 9 млн. долларов прибыли. Но докризисного уровня 1929 года эти прибыли достигли только в 1943 году, когда страна выкарабкалась из кризиса. А до этого времени киноиндустрия США загибалась вместе с США.

     Миф о том, что кризис породил Голливуд, не выдерживает критики. Как и миф о том, что Рузвельт поддержал антиморальные тенденции в кинематографе. Не было этого! "Золотой век голливудского брожения" при нем сменился "золотым веком порядка". В кино были наложены запреты на все, что стимулирует низшие инстинкты. Даже гангстерские фильмы, а уж тем более издевки над моралью, подвергались настоящим бойкотам. Не было ни бума низкой развлекаловки, ни бума кинобизнеса в целом. Было нечто совсем другое.

     Это касается прежде всего нематериальных активов американского кино. То есть качества американской кинопродукции. Рузвельт призывал с помощью кино поднять падающий дух народа видом улыбающегося младенца, а не голой задницей проститутки. Он призывал поднимать этот самый дух, а не надламывать окончательно. Рузвельт и Чарли Чаплин — это не Горбачев и "Интердевочка". Деяния Рузвельта — прямая противоположность "перестройке". Прямая противоположность, понятно вам!

     Я, в конце концов, не призываю И.Юргенса стать гроссмейстером какой-нибудь передачи, в которой надо демонстрировать всезнайство ("Своя игра" — так, кажется, это называется?). Но у него есть институт ИНСОР (Институт современного развития). Сам про Голливуд ничего не знаешь? Не говори "КАК ИЗВЕСТНО", а дай задание: пусть тебе подготовят справку по Голливуду. В справке обязательно будет сказано, что:

     — к 1933 году ВСЕ американские киностудии оказались на грани краха;

     — их общий долг составил более 400 млн. долларов (по тем временам — огромные деньги);

     — такой долг образовался, в том числе потому, что еще до начала Великой депрессии они влезли в строительство шикарных кинотеатров, которые надо было еще и дооборудовать для проката звуковых фильмов;

     — это чуть было не привело к полному банкротству тех самых голливудских компаний, о расцвете которых "на почве Великой депрессии" говорит И.Юргенс.

     И так далее.

     Ну, узнай хотя бы это. И об этом скажи. Или хотя бы промолчи. Ан нет! "КАК ИЗВЕСТНО"… А вдруг Юргенсу "ИЗВЕСТНО", что самолеты плавают под водой, а авианосцы летают на высоте не ниже 10 км над уровнем моря? Что тогда?

     Ведь, повторяю, ИНСОР (попутного ему ветра в паруса и балласта в трюм!) объявляется главным интеллектуальным центром Д.А.Медведева. Сам президент Медведев возглавляет попечительский совет ИНСОР.

     А ну как и Медведев скажет про что-нибудь этакое "КАК ИЗВЕСТНО". И понеслась она, наша новая "перестройка"…

     Если же у И.Юргенса, вопреки бюджетным поручениям Д.Медведева (а, может быть, благодаря оным), уже начались проблемы с оплатой сотрудников, которые могли бы подготовить справки (а может, и они "балласт"?)… то, беспокоясь за страну, я, просто как гражданин, на общественных, так сказать, началах, сообщаю ему, что именно ИЗВЕСТНО всем специалистам о злоключениях (а не расцвете) Голливуда в годы Великой депрессии.

     К началу Великой депрессии основной контроль за кинорынком США находился в руках у так называемой Большой Пятерки, которую составляли компании RKO, Fox, Paramount, Warner Bros., MGM. Кроме этих основных компаний, были еще мелкие студии — Columbia, Universal, United Artists. Всё это уже существовало к началу Великой депрессии, а не было ею порождено. С началом же Великой депрессии всё это стало загибаться, а не расти на дрожжах оной.

     Сильнее всего депрессия ударила по Большой Пятерке. Внутри Большой Пятерки меньше всего пострадала MGM, и она до сих пор гордится, что прошла депрессию почти без потерь. При этом в 1930 — 1931 годах (еще раз напоминаю Юргенсу, что глобальный кризис начался в 1929 году) доходы MGM упали с 15 млн. долларов до 4,3 млн. Две другие компании Большой Пятерки — RKO и Paramount — оказались на грани банкротства. Студия Warner Bros. распродала четверть своих активов. Fox смог выжить, только объединившись с 20th Century Pictures.

     Более мелкие студии оказались в лучшем положении, потому что у них не было сетей кинотеатров. Но они просто перешли на производство малобюджетной продукции. Малобюджетной!

     Какой расцвет Голливуда, помилуйте! О чем вы говорите? И на что рассчитываете? На такую деградацию нашего общества, при которой можно прослыть либералом и западником только потому, что не чешешься, как консервативная горилла, и не рычишь, демонстрируя почвенную мускулатуру, аки центристский орангутанг, а верещишь благонамеренно, как и полагается благопристойно-либеральному шимпанзе?

     Я БЫ НЕ СТАЛ всё это столь развернуто обсуждать, если бы речь шла только о том, что И.Юргенсу нечто странное ИЗВЕСТНО про Голливуд. А также про поведение в кризисах.

     Но И.Юргенсу так же хорошо, как про вождение судов в штормовых условиях и про Голливуд, ИЗВЕСТНО про модернизацию. И не ему одному! И.Юргенс стал СЛИШКОМ ОЧЕВИДНЫМ слагаемым очень мощной и далеко идущей политической кампании.

     Кампании, которую я не могу не обсуждать.

     Кампания эта начата самим президентом РФ Д.Медведевым.

     Она обсуждается во всем мире.

     Начата она приходом Д.Медведева в "Новую газету", где он дал развернутое интервью главному редактору газеты Д.Муратову.

     Интервью было напечатано 15 апреля 2009 года под названием "Декларация Медведева. Год 2009".

     Уже 16 апреля 2009 года эту "Декларацию" начал обсуждать Запад. Назову основные заголовки, под которыми в первый же день стало вестись обсуждение "Декларации" Медведева на Западе.

     "Файнэншл таймс": "Медведев дал знаковое интервью либеральному изданию"… "Франкфуртер Рундшау": "Намеки Медведева"… "Вашингтон пост": "Медведев дал интервью антикремлевской газете"… "Эль Паис": "Медведев дистанцируется от Путина"… "Ди Вельт": "Медведев отходит от политики Путина"… "Ля Репубблика": "Кремль открылся газете "врагов Путина" "… "Нувель Обсерватёр": "Медведев — новый Горбачев?"…

     В "Декларации" увидели манифест "перестройки-2". Об угрозе этой самой "перестройки-2" я первый раз сказал в газетном сериале "Медведев и развитие" примерно год назад. Я и тогда считал, и сейчас считаю, что "перестройка-2" всего лишь возможна, и не более. Но, согласитесь, события подтверждают тогдашние мои рефлексии весьма впечатляющим образом.

     Обсуждать "Декларацию" Медведева можно по-разному. Поскольку я обсуждаю ее в цикле статей "Кризис и другие", то я не могу и не хочу разрывать с тем содержанием, которое только-только начало входить в определенные концептуальные берега. К счастью, я и не должен это делать, поскольку в "Декларации" есть один, важный для нас и в аналитическом, и в концептуальном плане, фрагмент.

     Ближе к концу интервьюирующий Медведева Д.Муратов вдруг говорит:

     "У нас в газете приведены слова замечательного аналитика и писателя Дмитрия Орешкина — в СССР не могли создать компьютер, поскольку даже ксероксы были под контролем КГБ. А уж иметь собственную электронно-вычислительную машинку никому бы не позволили. Но для модернизации страны нужна особая, свободная среда. И Вы сегодня говорили про выборы, про контроль над бюрократией, про интернет. Означает ли это, что президент Медведев собрался в России реабилитировать демократию?"

     Медведев отвечает на конкретный вопрос — общо. Мол, демократия в реабилитации не нуждается. Но она была, есть и будет.

     Но Муратов-то не зря сопрягает модернизацию и свободу. А также модернизацию и Орешкина! Впрочем, об Орешкине позже. А сейчас — о модернизации. Чуете, к чему наши просвещенные и пор-р-рядочные интеллектуалы клонят? К тому, что, КАК ИЗВЕСТНО, не бывает модернизации без свободы.

     Итак, про то, что, "КАК ИЗВЕСТНО", модернизации без свободы не бывает, сказано было при Медведеве. И в очень эксцентрической, мягко говоря, ситуации.

     А за два дня до интервью Медведева, 13 апреля, в той же "Новой газете" вышло интервью И.Юргенса "Модернизации без свободы не бывает".

     В нем на вопрос: "Возможна ли модернизация без свободы?" — Юргенс отвечает: "Модернизации без свободы не бывает".

     Речь идет не о том, что желательно (модернизация со свободой, модернизация без свободы). И не о том, что оптимально. А о том, что ВОЗМОЖНО. О том, что бывает — и чего не бывает. Юргенс ничтоже сумняшеся говорит, что модернизация, КАК ИЗВЕСТНО, вообще — никогда и нигде — невозможна, если нет свободы.

     Извините — одно дело рассуждать в духе "КАК ИЗВЕСТНО" о том, что делать с балластом на судне в шторм. Или про Голливуд. А другое дело — абсолютно столь же "авторитетным" образом рассуждать про модернизацию. Притом, что от отношения к модернизации, от уровня понимания ее природы, ее перспектив — зависит слишком много. Как минимум судьба нашей страны, нашего народа. А как максимум — судьба человечества.

     Политический смысл "Декларации" Медведева я буду анализировать после того, как завершу с этим концептуальным "КАК ИЗВЕСТНО", касающимся не Голливуда, а модернизации. Потому что политическое и концептуальное — всегда составляют неразрывное целое. И всегда надо начинать с концептуального. А также потому, что мы только-только в рамках основных своих концептуально-аналитических штудий дошли до этой самой модернизации. И никакого смысла сейчас шарахаться в сторону нет.

     Итак, узнав, что, КАК ИЗВЕСТНО, нет научного определения катастрофы, а балласт в шторм надо сбрасывать, Голливуд же расцвел на почве Великой депрессии, мы далее узнаем, что опять-таки, КАК ИЗВЕСТНО, модернизации без свободы НЕ БЫВАЕТ.

     Что такое свобода? Ежу понятно что. Это реальная демократия. Не "суверенная путинская", а реальная. У нас ее нет, и поэтому нет модернизации. Вот о чем говорит Юргенс! И Муратов об этом же Медведеву говорит.

     А в Китае мы что имеем? Типичнейшую "авторитарную модернизацию" (абсолютно укорененный в западной теории термин). Однопартийная система, отсутствие политической конкуренции, цензура и т.п.

     При этом по модернизации Китай — на первом месте в мире. У него у одного сейчас сохраняется впечатляющий рост ВВП. Он вскоре вполне может стать сверхдержавой №1. Он главный кредитор США.

     Так значит, БЫВАЕТ модернизация без свободы (то есть при авторитаризме)? И не в одном Китае! Сингапур, Южная Корея, Тайвань… О Латинской Америке и говорить не хочется. Модернизацию (как скучно азы-то повторять!) делят на догоняющую (осуществляемую в развивающихся странах) и органическую. Догоняющая модернизация почти всегда авторитарна (или полуавторитарна). Но и органическая модернизация предполагает наличие авторитарных стадий. Иначе — что такое Наполеон? Да и Робеспьер тоже? Или Бисмарк?

     Модернизация — это осуществление в той или другой стране, с учетом ее специфики, великого проекта "Модерн". От судьбы этого проекта зависит судьба человечества. Разговор о судьбе человечества и разговор о судьбе модернизации — это один разговор. Мы этот разговор уже начали. И не прекращать должны, а правильным образом сочетать с политическими сюжетами, которые сыплются на нас, увы, как из рога изобилия.

     Что мы уже установили в нашем обсуждении в плане этих самых судеб наших — человечества, России etc? Притом, что происходящие в мире события актуализируют проблему наших судеб донельзя.

     1) Что в мире идет борьба между Историей и Игрой.

     2) Что никогда ранее эта борьба не была такой накаленной и "равновесной".

     3) Что эта борьба в философском плане связана с дихотомией "объективного" и "субъективного", Закона (фатума, рока, необходимости) и Воли.

     4) Что даже Игра не пренебрегает "объективным" ("собственными колебаниями" системы), а воздействует на него, познавая его закономерности и управляя ими (создает "вынуждающие" колебания в резонанс с колебаниями "собственными").

     5) Что Воля (народа, новых исторических субъектов, подлинных элит или контрэлит) может надломиться (ноу-хау постмодернизма), а может выстоять и укрепиться.

     6) Что если она выстоит, то, соединившись с "объективным", может изменить ход процесса в нужном нам направлении, дать шанс Истории, спасти Идеальное, обеспечить восхождение, то есть развитие.

     7) Что все отслеженные нами виньетки Игры (суета по поводу новой глобальной валюты, мировое правительство, ради установления которого по поводу мировой валюты и суетятся, новые модификации капитализма, Неоленды и Виртленды) преодолеть можно, лишь имея ВОЛЮ, конкурентную воле нынешних (запутавшихся, но не безвольных) элит.

      Что даже эта воля — ничто, если ее нельзя соединить с объективностью. А значит — как по соображениям интеллектуальным, так и по соображениям политическим — надо заняться картографией этого самого "объективного".

     9) Что начинать картографирование надо с описания низших разновидностей "объективного". С того, что у Шекспира называется "пузырями земли".

     10) Начав же с этих "пузырей" и их "бульканья", надо пробиться к высшим разновидностям того же "объективного" и там найти лекарство (пусть и горькое) против всесилия Игры.

     Так что же "булькает" на низших уровнях "объективного"?

     САМАЯ НИЗШАЯ разновидность "объективного" — подпитывающая тем, что в ней "булькает", "субъективное" (а не противостоящая ему) — концентрация капитала, переходящая в его же гиперконцентрацию. Тут и впрямь: "хошь — не хошь", а концентрируйся. А также гиперконцентрируйся.

     Какие-то финансовые структуры, может быть, и НЕ ХОТЕЛИ, чтобы им вместо выплаты процентов за кредиты упали в руки разнокачественные материальные активы. Но в итоге активы эти объективно УПАЛИ-таки им в руки. Что? Они их перебросили в другие руки? Или пытаются перебросить? Возможно. Но в итоге эти активы в чьи-то руки окончательно упадут. И это произойдет скоро. Бесконечно эти активы перебрасывать с рук на руки невозможно.

     Волей-неволей тот, кому они упадут в руки в итоге, начнет их приспосабливать к делу. Как это называется — не забыли? "Дальнейшая концентрация капитала", вот как. Не концентрация каких-то там бумажек, а концентрация реального капитала — рудников, скважин и так далее. Капитала, отнятого (экспроприированного) у тех, кто запал на "кнопочки" и вляпался в "маржин колл".

     Где концентрация (и уж тем более гиперконцентрация), там и соседствующая с этой объективностью субъективность, то есть претензия на роль Господина. Так кто же претендент?

     Он должен быть победителем в идущей войне. Войне мягкой, но беспощадной. Да, США не жертва кризиса, а организатор спецоперации "Катастрофа". Но это не значит, что США не могут оказаться сами вовлечены в эту же катастрофу. И не обязательно все точки над "i" могут быть расставлены только ядерной войной. Это возможно, но не обязательно. Если сверхдержаву по имени СССР победили в мировой войне с помощью мягкой силы, постмодернистской игры под названием "перестройка", то почему так нельзя победить США?

     Так, может быть, в 2008 году чья-то мягкая сила начала спецоперацию под названием "мягкий разгром США" и, завершив разгром, установит новый мировой порядок со всеми его компонентами (мировое правительство, мировая валюта и так далее)?

     В принципе это не может быть полностью исключено. А поскольку оно не может быть полностью исключено, то должно быть рассмотрено.

     Рассмотрение начинается с ответа на вопрос: кто тот "герой", которому такое по плечу?

     Следующий вопрос — а что, собственно, "герой" может и хочет соорудить?

     Начнем с ответа на первый вопрос. Очевидным кандидатом на роль подобного "героя" может быть только Китай. Не исключено, что есть неочевидные кандидаты, но начнем с очевидного.

     Может ли в принципе Китай разгромить США с помощью мягкой силы?

     В принципе — может. Китай — это древняя великая цивилизация, задолго до всяких там постмодернистов разрабатывавшая принципы уничтожения противника с помощью мягкой силы. И это — стремительно развивающееся великое современное государство. Но, разгромив США мягким образом (на что происходящее пока явно не тянет), Китай должен был бы начать управлять миром. А у Китая на сегодняшний день этой амбиции нет.

     Может быть, Китай ее скрывает? Извините — такую амбицию скрыть полностью невозможно. Да и незачем ее скрывать полностью. На то она и предельная амбиция, чтобы быть своевременно идеологически проартикулированной, обкатанной, скорректированной, и так далее. Этого нет. Не хочу выдавать никаких окончательных оценок. Просто констатирую очевидное — сейчас ЭТОГО нет.

     Нет и необходимых слагаемых этого мягкого разгрома США Китаем. Мягкий разгром СССР был очевиден. А мягкий разгром США — нет. Почему нет?

     Потому что CNN пока не проповедует китайские ценности.

     Потому что президент США пока не получает престижную премию имени Сунь Ятсена за отделение Техаса.

     Потому что американские студенты пока не называют свое общество "пиндосником" (американским "совком") и не переходят на иероглифы…

     И так далее.

     Ну, согласитесь, нет всего этого, знакомого по "перестройке" в СССР. А без этого не может быть "перестройки" в США как спецоперации Китая.

     Значит, либо "перестройки" США вообще нет, либо…

     Либо она должна быть спецоперацией какого-то другого "героя". Но если этот "герой" не Китай, то кто?

     Может быть, США-то и хотят напустить на мир эту самую "перестройку", став в результате окончательным мировым хозяином?

     Может быть, они не себя "перестраивают", а мир?

     Может быть, они и есть тот "герой", который готовится к роли собирателя будущего Неоленда, Виртленда, Неовиртленда?

     "Герой" под названием Китай…

     "Герой" под названием США…

     Не будем пока расширять список "героев". А зафиксировав низший тип объективности ("концентрация капитала", его же гиперконцентрация, сопряженность такой трансформации базиса с необходимостью трансформации надстройки), попытаемся прорваться к более высоким слоям той же объективности.

     Мы уже говорили о той объективности, в силу которой человечество превращается в конькобежца, вынужденного бежать со все большой скоростью по все более тонкому льду. И о том, что из этого проистекает. Все это важно, но не это имеет решающее значение. Так в каком же слое объективности (достаточно высоком, но одновременно не истонченном до эфемерности) размещено всё сразу — и потенциал окончательной погибели, и шанс на спасение?

     Вопрос настолько серьезен, что и впрямь ухватиться необходимо за что-то неэфемерное. Что-то внятное, несомненное и одновременно принадлежащее (причем опять-таки наивнятнейшим и наинесомненнейшим образом) к высшей сфере этого самого объективного.

     Ухватиться тут можно только за одно — за судьбу проекта "Модерн". Того единственного на сегодняшний день сверхпроекта, который определяет тип культуры, все совокупные возможности мира, в котором мы живем, всю нашу реальность. Только не надо путать проект "Модерн" с нашими потугами на проекты. Как это называется — вы еще помните? Нацпроекты — так, кажется?

     Во-первых, вообще не может быть нацпроектов. Может быть только один национальный ПРОЕКТ. Если у нации проектов много, то их нет вообще.

     Во-вторых, никто у нас не понимал и не понимает, что такое даже национальный проект (то есть проект-минимум).

     В-третьих, проект "Модерн" — это не национальный, а всечеловеческий и на сегодня безальтернативный проект, то есть проект-максимум. Национальный же проект (не проектЫ, а проект!) известен. Это — модернизация. Та самая, про которую нашим странным особям ИЗВЕСТНО, что ее без свободы не бывает. Китаю это, повторяю, неизвестно. А особям — ИЗВЕСТНО.

     Между тем, злоключения проекта "Модерн" — а они существуют — есть то главное ОБЪЕКТИВНОЕ, внутри которого и наше спасение, и наша погибель. И отдавать это главное на откуп особям, которым все ИЗВЕСТНО — и что научного определения катастрофы нет, и что корабли в шторм балласт сбрасывают — мы не имеем права.

     Гиперконцентрацию капитал переживет. И даже проблемы с отсутствием Наивии как-то решит. А вот злоключения проекта "Модерн", они же парадигмальная составляющая разворачивающейся медленно и неумолимо катастрофы… Эту объективную проблему капитал всеми своими играми (в "кнопочки" ли, во что-то другое) может и не решить. И вот тогда станет особо важно, есть ли еще кто-то, кто ее может решить. Понимает ли этот "кто-то" объективное (тонкую структуру злоключений проекта "Модерн"), и есть ли у него субъективное (воля к преодолению этих злоключений).

     Но как обсуждать тонкую структуру злоключений проекта "Модерн", если "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" все уже обсудили и свой вердикт вынесли (мол, без свободы ни в жисть, и так далее).

     Не то опасно, что наш корабль поплывет по либеральному маршруту, задаваемому интервью Медведева в "Новой газете".

     Не то опасно, что на этом маршруте возникнут всякие там рифы и рифики, угрожающие не маршруту, а кораблю (какие именно — мы еще обсудим).

     Опаснее всего другое! То, что корабль под чутким руководством "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ" освободится от балласта — и опрокинется. Даже на рифы не успеет наскочить — и уже опрокинется.

     Заявив об этом, я как бы перешел от концептуального аспекта рассматриваемой темы к аспекту политическому. Но я резервирую за собой возможность вернуться к концептуальному аспекту. И уверен, что возвращение это даст нам возможность, ознакомившись с аспектом политическим, больше понять в аспекте концептуальном.

     Переходя же к политическому аспекту, я вновь использую "древо возможностей", или аналитический граф. То есть применю принцип "либо — либо".

     Либо главная задача похода в "Новую газету" и освобождения Бахминой — это пиар под встречу с Обамой (внешнеполитический, так сказать, вариант этого самого "либо").

     Либо речь идет о другом. "КАК-ИЗВЕСТНИКИ", конечно, делают акцент на внешнеполитическом "либо". Но дело-то не в них. А в Медведеве. Для того, чтобы отпиариться перед встречей с Обамой, так далеко заходить не надо. Не исключено, что "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" хотят исполнить с Медведевым такой же номер, как с Горбачевым. Потянуть чуть-чуть в нужную сторону… Показать, что назад пути нет… Еще больше потянуть в нужную сторону…

     Но нельзя исключить и другое. Что цель похода в "Новую газету" и прочих шагов, которые за этим походом последовали и могут последовать, — не внешняя, а внутренняя. Но внутренняя-то цель может быть только одна — перейти от политической вторичности к политической самодостаточности. То есть состояться по-настоящему.

     Но для того, чтобы состояться по-настоящему, Медведеву нужно отнюдь не только сенсационные интервью давать и узников освобождать. Ему совсем другое надо тогда делать.

     Что именно?
     

     Продолжение следует
--
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/808/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ XIV
Продолжение. Начало — в №№ 7-20

     ЧТО ИМЕННО ДЕЛАЛИ и должны делать все российские властители (и советские, и досоветские) для того, чтобы властно состояться в России — общеизвестно.

     Для этого они все ВСЕГДА делают одно и то же — устраивают очень мощный политический разгром всего предшествующего. Разгром может быть жестким, а может быть мягким. Но даже мягкий разгром — это разгром. И говорить тут можно только об относительной мягкости.

     Сталин устроил жесточайший разгром "реального ленинизма" и "реальной ленинской гвардии".

     Хрущев устроил несравненно более мягкий, но тоже достаточно жесткий разгром "реального сталинизма" и "реальной сталинской гвардии". Между прочим, с расстрелами и отсидками — пусть не такими массовыми. Берию расстреляли ведь? И не его одного. Отсидки тоже были отнюдь не единичными.

     Впрочем, так же вели себя и цари. Наличие традиции — очевидно. И зафиксировано многократно в работах многих исследователей.

     В постсоветскую эпоху Ельцин сильно (хотя и куда более мягко, чем в вышеназванных случаях) разобрался с "реальным горбачевизмом".

     А разве Путин не разобрался с "реальным ельцинизмом"? Тут и гонения на олигархов, связанных с Ельциным, и сам термин "лихие 90-е".

     Если Медведев хочет реальной власти и движется в русле российской традиции, то ему надо — так ли, этак ли — но именно разобраться с "путинизмом". Причем при живом Путине. Таков неумолимый инвариант российской политики. Ее рок.

     Можно, конечно, бросить вызов и року. Но — зная про результат. Кажется, в ефремовском спектакле по пьесе Гельмана "Мы, нижеподписавшиеся" Калягин как положительный герой бросал вызов року. Жена просила его сменить место работы, а он… выходил на рельсы и кричал движущемуся на него паровозу: "Нет!" А паровоз на него ехал. И было понятно, чем подобное "нет" закончится. Вот это и есть плата за сопротивление року.

     Впрочем, сопротивление року — совсем уж маловероятный вариант. Либо Медведев согласится на нынешнюю роль, либо он будет бороться за то, чтобы состояться в виде единовластного и полновластного "государя". Но тогда — как говорится, "известным дедовским способом". С поправкой на XXI век и порождаемый им международный контекст, но не более.

     "Ах! — восклицают многие. — Да Медведева, если он заточится на "путинизм", "чекисты" сожрут, Дума заблокирует, заговорщики изничтожат!"

     Во-первых, кто не рискует, то не властвует.

     А, во-вторых, всё это крайне маловероятно. Россия — страна со специфической политической традицией. А уж Россия, находящаяся в состоянии регресса, — тем более. Все основные политические опасности для Медведева, буде он решился по-настоящему укореняться во власти, — не с острыми реакциями предшественника и его сторонников связаны. Опасности связаны с внутриполитическими константами, общими закономерностями, тенденциями. А также с демонстрацией того объема "нутра" (и порожденной нутром последовательности действий), без которых в России власть не берут. Да и нигде в мире — тоже.

     С демонстрацией "нутра", с этой самой последовательностью и решимостью, проблемы возникли незамедлительно. Может быть, пока они и не такие уж сокрушительные. Но они есть, и они серьёзны.

     После интервью, вышедшего в "Новой газете" 15 апреля 2009 года, Медведев 19 апреля не развивает игру на обострение, а сворачивает её. А это в таких случаях недопустимо.

     19 апреля Медведев даёт, уже вкусив от лавров 15 апреля, широко разрекламированное интервью НТВ. Интервью у Медведева берет Т.Миткова. Вроде бы всё один к одному — "новогазетная" линия? Но ничуть не бывало! По политической и идеологической логике Медведеву надо наступать, обострять тему. Не зря говорят: "Поднял руку — бей!". Но Медведев делает замах — и не наносит удар. Скорее, наоборот. Его интервью Митковой — мягко говоря, не сенсационно.

     Опять цифры (метры жилплощади на душу населения и пр.)… Нечто, напоминающее "построение коммунизма" или "реализацию продовольственной программы". Кстати, это нечто — по сути своей абсолютно антилиберально. Для либерала важно не то, сколько государство будет строить квадратных метров жилья на душу населения в год, а сколько рынок даст человеку возможностей заработать. Человек же сам построит столько, сколько нужно. Захочет — дом в 400 метров, а захочет — в 4000.

     Но главное, конечно, не в этом. Главное в том, что наступательность, которая в интервью "Новой газете" существовала хотя бы в виде пунктира, — в интервью Медведева НТВ отсутствует НАЧИСТО (что подчеркивается ироническим тоном Т.Митковой).

     А поскольку "новогазетная" наступательность носила сверхопределенный (ультралиберальный антипутинский) характер, то одно лишь отсутствие НАРАЩИВАНИЯ этой наступательности на втором (НТВшном) шаге чревато серьезнейшими политическими последствиями.

     Но к этому всё никоим образом не сводится. Допустим, что на третьем шаге Медведев снова перейдет в наступление. Что он отстранит Путина, разгромит путинизм. Что дальше?

     Поход Медведева в "Новую газету" — это заявка на то, что медведевской идеологией будет либеральное западничество, а опорной группой — российские либералы-западники. Причем речь идет о том, чтобы открыто и именно открыто превратить сие в опорную группу.

     Спросят: "И что такого"?

     Отвечу: ничего особенного. С одной лишь оговоркой. У наших либералов-западников есть положительные черты. Это консолидированное меньшинство — сложно построенное и очень консолидированное. У этого меньшинства есть ценности. Его поведение детерминировано не только корыстью. Новодворская не в "Ролс-Ройсе" ездит, Алла Боссарт не в "Бентли". И это вызывает уважение — как и наличие ценностей вообще в условии их огромного дефицита. Я качество ценностей не обсуждаю. По мне, так эти ценности абсолютно губительны. Но я же не о своих субъективных взглядах говорю — я об объективном. Опять же, роковом, так сказать (со знаком минус или со знаком плюс — зависит от субъективного).

     Объективное же состоит в том, что движение Медведева по траектории, заданной походом в "Новую газету", приведет его на момент разгрома соперников — к печальнейшему итогу.

     К моменту этого разгрома (буде он состоится), Медведев окончательно зарекомендует себя как ревностный сторонник идеологии, поддерживаемой 5% населения. И — абсолютно неприемлемой для 99% тех, кто должен отстаивать его власть. Продолжать после взятия реальной власти опираться на эти же 5% невозможно. Впереди выборы. А все к административному ресурсу свести никогда нельзя.

     Кроме того, осуществление реальной власти с опорой на 5% населения — это диктатура. При диктатуре главный институт — силовики. Силовиков, готовых осуществлять диктатуру 5%, исповедуя то, что сказано в новом властном рупоре под гордым названием "Новая", — не наберешь. Это значит, что, усевшись по-настоящему, надо сразу слезать. Хочет ли Медведев, состоявшись под предлогом "перезагрузки", сразу же обнулиться, потеряв власть, во славу вечной "перезагрузки"? Большой вопрос…

     Между тем, именно на подобный вариант — недолговременное утверждение Медведева во власти ради последующего проигрыша подлинно оппозиционным силам — со всей определенностью указывают самые умные аналитики-либералы. Например, Дмитрий Фурман.

     За месяц до рассматриваемого нами "перезагрузочного" (или "перестроечного") визита Д.Медведева в "Новую газету", Д.Фурман (аж 6 марта 2009 года) в "Независимой газете" рассуждает о таком, неогорбачевском и единственно демократическом, варианте. Предполагающем, что на первом шаге Медведев устранит Путина и "чекистов". А на втором шаге — проиграет выборы неким подлинно демократическим силам.

     Статья Д.Фурмана называется "Новый либерализм: сценарий с вариациями". Для доказательства того, что я не подвергаю текст Д.Фурмана тенденциозной интерпретации, приведу длинные цитаты из его статьи. Оговорив при этом, что Д.Фурман раз за разом в течение вот уже более двух лет демонстрирует то редкое качество, которое можно назвать полуинтуитивным схватыванием существа ситуации. Оговорив же это — займусь обещанным развернутым цитированием.

     "Начинается всё с некоторых фраз (они уже произнесены) и символических жестов, которые несколько дистанцируют президента от его "подморозившего" Россию предшественника и премьера и вызывают надежды у либералов. Кризис углубляется, и президент мягко критикует правительство за бюрократизм… Публикуются данные опросов, говорящие о падении доверия к премьеру и его популярности… Президент делает несколько заявлений о том, что масштабы кризиса в какой-то мере обусловлены рядом совершенных ранее ошибок. Он говорит: "допущенными нами ошибками", но все понимают, кто скрывается за этим "мы". Рейтинг президента начинает превышать рейтинг премьера… Все ждут развязки… Через некоторое время Путин с большим почетом уходит с поста премьера… Выясняется, что народу это все равно, высшая бюрократия уже давно этого ждала и считает, что эта мера даже запоздала, а либералы просто ликуют. На Западе тоже довольны… Оправляются в отставку некоторые наиболее одиозные или анекдотические ("путинские овощи") фигуры… На телевидении (его руководство можно сменить, а можно и не менять — оно само знает, что нужно) появляются передачи, все более жестко критикующие порядки недавнего прошлого, и даже показывают лучшие из давних "Кукол" Шендеровича, в том числе и ту погубившую старое НТВ сцену, где Путин изображался как "крошка Цахес". С громадным успехом идет кинофильм, срочно снятый по "Дню опричника" Сорокина".

     Далее Д.Фурман делает, с моей точки зрения, стратегическую ошибку в описании нашего политического будущего. Но я не хочу сейчас на ней акцентироваться, поскольку слишком многое схвачено Д.Фурманом абсолютно точно. И я сначала доцитирую это точное, а потом перейду к рассмотрению того, что считаю очень важной ошибкой.

     "Люди, — продолжает прогноз Д.Фурман, — говорят: "Слава богу, сейчас не путинские времена", "Мы же многого не знали", "А я лично никогда не голосовал за Путина", и так далее… Когда пишешь сценарий, легко поставить точку и написать "конец", подведя к хорошему финалу... Но в истории точки становятся запятыми, сюжет развивается дальше или плавно переходит в какой-то иной. Посмотрим, как он может развиваться. На первых порах, либерализм может сопровождаться ростом и популярности президента, и его личной (не формальной) власти. Но дальше неизбежно возникнут проблемы, ибо никакую либерализацию нельзя удержать на том уровне, на котором она совершенно безвредна. Либералам только положи палец в рот, и они примутся грызть твою руку… И есть ведь не только либералы… Есть и татары, и чеченцы с ингушами, и коммунисты, и "патриоты", и нацболы. Кто-нибудь обязательно начнет говорить, что при Путине порядка было больше… Надо усилить контроль над обществом, опять немного его "подморозить"… Это будет означать, что ничего у нас не изменилось… Всё это прекрасно описано еще Салтыковым-Щедриным".

     Итак, это всё абсолютно бесперспективно — считает Д.Фурман. Бесперспективно и губительно. Что же спасительно? Д.Фурман отвечает на этот вопрос: "Первый, недостаточный, но абсолютно необходимый шаг в решении объективно стоящей перед нашим обществом задачи перехода к демократии — это первое в русской истории поражение верховной власти на выборах".

     Ну, вот и сказано главное! Главная задача Горбачева была ПРОИГРАТЬ Ельцину и этим обеспечить распад СССР. В цитируемой мною статье Д.Фурман прямо говорит о том, что единственный шанс на реальную демократию состоит в повторении Медведевым пути Горбачева. Лишь когда Медведев ПРОИГРАЕТ, когда он потеряет власть, а не укрепит ее, тогда и только тогда, утверждает Д.Фурман, демократия будет спасена.

     Значит, все эти "остановочки" — визит в "Новую", освобождение Бахминой, предстоящее (если идти этим путем) освобождение Ходорковского, отставка Путина, аресты его наиболее одиозных соратников, выворачивание современной российской истории наизнанку в очередной раз (был Ходорковский "криминальным демоном", станет "безгрешным ангелом", был Путин "спасителем", станет "погубителем", и так далее) — нужны только для того, чтобы обеспечить приезд Медведева если не на станцию Дно, то на полустанок "Горбачев-2". Приехал — слезай! Для того тебя и везли, чтобы слез.

     Вопрос на засыпку: можно ли приехать на станцию Дно или на полустанок "Горбачев-2", не развалив государство? То есть не обеспечив "перестройку-2" в полной мере?

     "Перестройка" — это, знаете ли, коварная штука. Встал на этот путь — иди до конца. В конце же — потеряй власть и развали государство. Так и только так!

     В самом деле, начал добивать Путина — верни губернаторам то, что тот у них отобрал. И не только выборность, но и большее. Дай им гарантию, что второй раз "новый Путин" их снова не прижмет. Гарантия эта называется "конфедерация". Конфедерация мгновенно расползается, превращается в Содружество независимых регионов.

     А ведь "негодяй Путин" не только губернаторов прижал (Дмитрий Анатольевич, скрепя сердце, помогал этому "гаду", а душа-то как болела!). "Негодяй Путин" еще и в Чечне погулял от души. Чечне уже не конфедерация нужна, ей нужно отделение. И не ей одной.

     Д.Фурман успокаивает "нового Горбачева": мол, всё это будет потом. А сначала Вы за счет либерализации повысите популярность и триумфально переизберетесь в 2012 году. Проблемы же возникнут только в 2018-м…

     Прагматики, к которым относится Д.Медведев, не думают о 2018-м при решении прагматических вопросов, из коих вопросом №1 является вопрос о власти. В 2012-м всё будет хорошо? И ладненько! А там посмотрим.

     Но мне-то, грешному, кажется, что Д.Фурман, правильно описывая очень многое, вольно или невольно в вопросе о 2012 годе идеологизирует, так сказать, свою аналитику. Горбачев — и тот на либерализации не протянул трех лет. А страна ведь уже совсем другая!

     В 1989 году за либералами готово было идти большинство населения. В 2009 году за ними и 5% не пойдут. А те, кто пойдут, предпочтут Медведеву кого угодно, в том числе и в первую очередь — Ходорковского.

     А это значит, что в лучшем случае Медведев дотянет до 2012 года, начав "перезагрузку" и превратив ее в "перестройку-2". На фоне же ухудшающейся мировой ситуации этот "лучший случай" маловероятен. Условному Ходорковскому очень многие, в том числе и путинская номенклатура (помогала же брежневская номенклатура Ельцину, играя против Горбачева), дадут шанс "зачистить" Медведева, "зачистившего" Путина. Медведеву, вставшему на тропу "перестройки-2" (а его именно на нее и поставили), уйти придется к концу 2011 года. А то и раньше.

     В том, что раньше, как раз и состоит самое опасное. Потому что тогда уход Медведева будет эксцессным. И не оставит даже малых шансов на сохранение страны.

     Одно дело — проводить выборы. Притом, что проводить их надо будет, конечно же, отнюдь не свободно! Кого на свободных выборах поддержат — понятно. Не Ходорковского, чай, и не Медведева, а совсем других.

     А значит, проводить выборы надо будет через такой же социокультурный шок, который устроила правящая КПСС при А.Н.Яковлеве. Что она тогда сделала — мы помним. Она использовала свою монополию на электронные и иные СМИ для того, чтобы свирепо разгромить собственную идеологию, собственные ценности, и так далее.

     МОЖНО (и Д.Фурман, как мы видим, намекает на это) попытаться повторить этот номер. Ключевые СМИ опять подчинены государству. Почему бы с их помощью, повернув информационное оружие на 180 градусов, не разгромить условный путинский патриотизм так, как в 1989 году громили условный коммунизм? Д.Фурман уже даже программу нового социокультурного шока отрисовывает. Фильм "День опричника", "Куклы" Шендеровича. Но он, конечно, минимизирует свой эскиз. Его право аналитика, потому что эскиз он делает походя. На самом деле, публика должна будет узнать всю правду об изнанке условного патриотизма, на который клюнуло путинское большинство. Эта правда будет состоять из сотен роликов и передач шокового характера.

     Другое дело, что есть и Интернет, и альтернативная печать. А самое главное — нет советской целомудренности, наивности, готовности поражаться безднами "путинистской низости", обнаженными новыми "нелижущими" правдолюбцами из разного рода "неодиссидюшников". Другая эпоха на дворе. Другой идеологический ветер дует в другие паруса. В совсем другие.

     И изменить направление этого ветра не удастся тысяче Шендеровичей. На экранах покрасуются, в Кремле повертятся, "бабки" срубят, а выборы проиграют. И не Ходорковскому как новому Ельцину — тут к бабке не ходи. Не зря ведь и политический прототип Ходорковского А.Сахаров вовремя покинул политическую сцену, а его заменил персонаж из Свердловска с физиономией и повадками, которые демократическими могли посчитать только невменяемые или очень циничные люди. Главное, что СССР этот персонаж развалил. Для чего и был выдвинут.

     А то, что и тогда надо было выдвигать для победы не интеллигента-западника, а чуть-чуть припудренного "держиморду-погромщика", было ясно. Скрепя сердце, на это пошли: Ad majorem perestroika gloriam! (Для вящей славы распада и деградации, разрушения "империи зла", вывоза ресурсов и прочего).

     Теперь пойдут на большее. И ни тебе Медведева, ни Ходорковского… Либералы наши получат слабую сатисфакцию — в виде "добития гадины" с помощью "перестройки-2". Кто-то еще получит и возможность пострадать вдоволь за правое, так сказать, дело. Кто-то подзаработает на безбедную жизнь на Западе. А кто-то, горестно вздохнув, будет с удовольствием снова ходить в Спасо-Хаус… На новых реакционеров жаловаться…

     Но поскольку Спасо-Хаусов станет много (по числу субъектов, на которые всё распадется), то походы эти — о ужас! — будут существенно обесценены. Так что в итоге сатисфакция все же сведется в целом к тому, что дораздавили "гадину". И не "чекистскую", а ту главную, с которой так неистово боролись и борются. Россию, то бишь.

     Что описывает Д.Фурман в своей статье? Очередной развал как неотъемлемый элемент "постмедведевщины". А может быть, сердцу его любезен другой, крайне проблематичный сценарий? Такой откат, при котором Путин и Медведев будут вспоминаться как единственные в истории России настоящие либеральные властители? Ведь и впрямь третьего не дано.

     Развал — или антилиберальный откат после непродолжительного "либерального экстаза". Если Д.Медведев продолжит линию, начатую интервью в "Новой газете", и даже победит Путина (а также посадит в тюрьму одиозных путинистов), то власть терять он начнет сразу же после этого. И ему "помогут". Причем идеологически весьма различные лица, группы и направления.

     Если он осуществит разгром "путинизма" в 2009 году, скажем, в августе, и не сорвется (что абсолютно не гарантировано), то проблемы у него начнутся в 2010 году, а то и ранее. И ни о каких выборах в 2012 году говорить будет нельзя, равно как и о диктатуре. Для диктатуры, повторяю, не будет либеральных силовиков. А для выборов — широкой электоральной поддержки, того, что ныне называется "путинским большинством".

     Во имя этой электоральной поддержки — ее и только ее — Путин маневрировал, отдавая дань и национализму, и советизму. Оставаясь при этом внутренне — подчеркну это еще раз — СУГУБЫМ либералом и западником. Но обнажить свое западничество и либерализм Путину не приснилось бы и в страшном сне. По причинам не аксиологического, а сугубо прагматического характера. Обнажаешь подобное — теряешь власть. А Путин, как минимум, до какого-то времени — терять ее не хотел.

     Медведев же сходу (год с небольшим прошел, как его выбрали) начал либерально обнажаться, то есть терять власть. Либерально обнажаться он начал сам. Но план такого обнажения выработал, конечно же, некий штаб (он же — либеральная кремлевская партия). Чего хочет эта партия? Чего-чего… А.Н.Яковлев хотел укрепления власти М.С.Горбачева? Полно! Его сноса он хотел — ad majorem perestroika gloriam.

     Учитывая структуру ядра этого самого либерального кремлевского штаба, заподозрить оный в том же самом, казалось бы, трудно. Но неисповедимы пути твои, perestroika! Знаю точно, что Раиса Максимовна Горбачева, находись она на месте мужа, не допустила бы ни потери власти, ни распада СССР. А то, что муж совершил, переживала многомерно и крайне тягостно. Но она не была на месте М.С.Горбачева.

     Да и кого при столь масштабном процессе волнуют отдельные имена и частности! "Процесс пошел", — сказал известный политический классик. Да-да, именно пошел. Как паровоз из ефремовского спектакля. А то, что этот процесс переехал очень близких Горбачеву людей… Так рок на то и рок, чтобы так поступать с близкими. Ну, переедет тот же процесс очень близких Медведеву людей, затянутых в этот самый, тудыть его, либеральный клуб. И что? Паровоз остановится? Извините — процесс УЖЕ носит почти галопирующий характер.

     Кто-то (не имея политического опыта вообще или имея большой административный опыт при минимальном опыте политическом) хочет поиграть в "перестройку". Но когда ты с ЭТИМ соглашаешься играть, то в итоге ЭТО будет играть с тобой, а не ты с ним. Только так и никак иначе.

     Д.Фурман говорит, что "на первых порах либерализация может сопровождаться ростом и популярности президента, и его личной (не формальной) власти". Должен его огорчить. Увеличение личной власти (иначе — зачистка предшественника) за счет либерализации возможно. А вот увеличение популярности в 2009 (2010, 2011…) году за счет либерализации — это нонсенс. Этого не произойдет даже в первую НЕДЕЛЮ после того, как Медведев, буде это случится, — зачистит Путина и "путинизм".

     Но столь ли далеко идут замыслы президента Медведева и его "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ"? Притом, что "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" — это одно, а Медведев — это другое.

     Увы, у нас развелось много экспертов по отношениям между Путиным и Медведевым. Уверен, речь идет о лжеэкспертах. Те немногие, кто действительно что-то в этих отношениях понимает, молчат в тряпочку. Остальные же предсказуемым образом распространяют сплетни. Окончательный же вердикт по вопросу о том, каковы в действительности отношения между этими двумя политиками и людьми, — по определению вынесен быть не может. Всегда ли знают муж и жена за неделю, что они разведутся? А ведь в вопросе об отношениях друг с другом они наилучшие эксперты, не правда ли?

     В любом случае — я не являюсь экспертом в вопросе об отношениях между Путиным и Медведевым. Может быть, я что-то понимаю в элитных бэкграундах, влияющих на эти отношения. Или в природе конфликтогенных ситуаций, к числу которых заведомо относится ситуация дуумвирата. Но об отношениях я рассуждать не берусь. А вот ОБРАЗ этих отношений — это другое дело.

     ОБРАЗЫ — это моя специальность. Я понимаю, как образы создаются и используются. Я знаю также, что с какого-то момента образ важнее реальности. Образы, созданные для обрушения СССР ("десятки миллионов расстрелянных сталинским режимом" и так далее), не отражали реальность. Но СССР распадался в точности так, как если бы образы соответствовали оной. Когда впоследствии оказалось, что они не соответствуют, — ну, что ж… Обманули дурачка на четыре кулачка…

     Для того, чтобы создать образ грызущихся дуумвиров, газетных статей недостаточно. Газетные статьи, болтовня по радио, иные субстанции, порождаемые масс-медиа, — это только нижний слой "пирамиды образа". Элита, да и общество, относятся к этому достаточно скептически. Что касается самих дуумвиров, то по отношению к невероятно конфликтогенной ситуации, в которую они попали (как по своей вине, так и по вине экспертов, до сих пор гордящихся этой идеей дуумвирата), они ведут себя пока очень сдержанно. Знаю многих европейских политиков, которые, попав в подобную ситуацию, уже через три-четыре месяца дрались бы на виду у всей страны. К чести Путина и Медведева, ничего подобного не происходит. А элита и общество, повторяю, уже не романтичны, а скептичны. Если они просто прочтут в газетах про грызню дуумвиров, то скажут: "Да Медведев с Путиным голову, кому надо, морочат, делают вид, что между ними конфликт. А оставаясь один на один, обсуждают, какая еще рыбка попалась на этот крючок".

     Итак, самих по себе СМИ недостаточно. Это только нижний слой "пирамиды образа". В определенной ситуации он может оказаться нужным лыком в строку. Но только в определенной ситуации.

     Недостаточно и так называемых "конфиденциальных записочек". Элита не любит читать газеты, радио слушать и так далее. То есть она и газеты читает, и радио слушает, но "через не хочу". Обожает же элита нечто конфиденциальное. Это так всегда и во всех странах. У нас же в особенности. Кто читает спецматериалы, кто узнает нечто не из открытой печати, а из других источников, тот и элита.

     Зная это, бойкие менеджеры и нанятые ими небездарные борзописцы создают особый продукт — как малосерийный, так и эксклюзивный. В этом продукте есть сплетни, есть факты, есть догадки, есть все, что угодно. Причем в самых причудливых композициях. Менеджеры соответствующего профиля научились впаривать этот суррогат разнокалиберным элитариям по цене от 100 долларов за страницу и выше. Верхнего предела нет. Все зависит от бойкости менеджеров, какой-то (пусть и остаточной) осведомленности нанятых информаторов, таланта оформителей-борзописцев, конъюнктуры, случая и так далее.

     В итоге сформировался элитный спецфольклор. Этот спецфольклор образует следующий, более высокий уровень "пирамиды образа".

     Итак, внизу этой "пирамиды" — данные СМИ. Чуть выше — письменный "спецфольклор". Еще выше — сплетни, то есть сугубо устный и сугубо эксклюзивный "фольклор". Еще выше — намеки, зарисовочки, хмыканья того контингента, к которому прислушиваются. Еще выше — конъюнктурное чутье, улавливающее, кто именно дает слабину. Робеспьер в 1794 году почему стал жертвой термидора? В том числе и потому, что проявил весьма недолгую нерешительность. Но и ее хватило для того, чтобы его "силовики", готовые перед этим стрелять из пушек по термидорианцам, — передумали. И перебежали на сторону противников Неподкупного.

     Давайте теперь взглянем на "пирамиду образа" как на единое целое.

     Что бросается в глаза? Что вся эта "пирамида" разваливается без подтверждений. А вот когда появляются эти самые подтверждения, то оживает мумия, которую хранит "пирамида", — Его Величество Образ. Оживая, он начинает ворожить. И тогда всем наплевать, каковы реальные отношения между дуумвирами. Может, они воркуют, как голубки… А политическая ситуация развивается так, как будто бы они неистово грызутся. Образ, ожив, подминает все. В конце концов, он тянет в нужную сторону и самих дуумвиров.

     Итак, все зависит от подтверждений, оживляющих мумию образа, спрятанную внутри рассмотренной "пирамиды". Что это такое — поясню на самом элементарном примере.

     Приехав в Москву после сакраментальных новогодних каникул, я стал проглядывать информационные сводки и выборку наиболее существенных статей о ситуации в стране. И наткнулся на материал А.Пионтковского "Третий Февраль" (Грани.Ру, 7 января 2009 года). А.Пионтковского я считаю одним из наиболее талантливых оппозиционных аналитиков. Иногда он избыточно увлекается, попадая в ловушку бездоказательности. Но, во-первых, это происходит редко. Во-вторых, кто без греха? В целом же А.Пионтковский и умен, и адекватен, и талантлив (ум и талант — это разные вещи).

     В прочитанном мною после новогодних каникул материале А.Пионтковского было сказано о том, что уже трое кремлевских либералов сбежало с путинского корабля. К числу этих либералов были отнесены Л.Радзиховский, Н.Сванидзе и Д.Орешкин. В подтверждение такой своей оценки А.Пионтковский давал ссылки на статьи указанных либералов в "Ежедневном журнале" (Ej.Ru).

     Я сразу же обратился к этим статьям. Обратившись же, вынужден был категорически не согласиться с оценкой А.Пионтковского в том, что касается Л.Радзиховского и Н.Сванидзе. Данные представители российской политической элиты произвели на свет божий тексты, вполне отвечающие их ролевому статусу. Либерал, даже если он поддерживает власть, всегда должен дозированно фрондировать, скорбеть, страдать по поводу несовершенства мира и так далее. Л.Радзиховский и Н.Свандидзе страдали, скорбели и фрондировали именно в той мере, в какой им полагалось скорбеть и фрондировать в соответствии с тем, что социологи называют "ролевой матрицей". А вот статья Д.Орешкина "Итоги года. 2008-й как похмелье" вызывала вопросы.
     

     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/809/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ XV
Продолжение. Начало — в №№ 7-21

     СТАТЬЯ ОРЕШКИНА, возбудившая Пионтковского (и как мы скоро увидим, не его одного), вышла в "Ежедневном журнале" 3 января 2009 года. Орешкин в этой статье и впрямь демонстрирует предельную определенность позиции. Для того чтобы это доказать, мне опять придется прибегнуть к развернутому цитированию:

     "Трудно сказать, определяющий, решающий или завершающий год прожил В.В.Путин... Мне кажется — завершающий. Определяющим был год Беслана, когда стало окончательно ясно, что он за человек и по каким рельсам едет. Решающим — когда высокая нефть ударила в слабое темечко и он начал посверкивать глазками. Вполне допускаю, что для большинства соотечественников определяющий год только начинается. Как часто бывает в России, он может слиться с решающим и завершающим в один клубок прозрения, разочарования и ненависти. А не хотелось бы".

     Подведи Орешкин на этом черту, все равно многое находилось бы, согласитесь, в сложных соотношениях с политкорректной ролевой матрицей, верность которой соблюдают другие, впечатлившие почему-то А.Пионтковского, либералы. Ибо ясно и из одного этого фрагмента, что Путину конец (у него завершающий год), что он — чудовище (во время Беслана стало понятно, что за человек и по каким рельсам едет), что у него "слабое темечко".

     Но дальше всё это (для ролевой матрицы и так чрезмерное) как бы обнуляется фразой: "А не хотелось бы". Не хотелось бы Орешкину клубков прозрения, разочарования и ненависти, порождающих понятные политические процессы. А раз не хотелось бы — то и ладно. Ну, поругал власть… Ну, малость перебрал в радикализме по этой части. Но поскольку отработал назад — роль можно, с натяжкой, считать исполненной.

     Но Орешкин сразу же после своего политкорректного "не хотелось бы" резко поворачивает к предельной и абсолютно неполиткорректной исповедальности, заявляя: "То есть, если уж совсем начистоту, очень даже хотелось бы. Послать бы Гитлереныша и всех-всех-всех его сказочных друзей в Краснокаменск для овладения основами экономической теории и трудовыми навыками швеи-мотористки. Ненадолго — лет этак на 8-10".

     Тут же Орешкин оговаривается: "Умом понимаю, что это неправильное желание".

     Но главное не в том, что Орешкин понимает умом. А в том, что он предъявляет в качестве своего отношения к Путину. Путин для него — "Гитлереныш". Ему наступает "капут" (завершающий год, то бишь). Это не чужая позиция, которой Орешкин оппонирует. Мол, понимаю вас, господа радикалы, но… Это позиция самого Орешкина. Конечно, слегка смягченная оговоркой про то, что он умом понимает неправильность такого желания.

     Но в том, что касается СВОЕЙ, а не чужой, оценки личности Путина, СВОЕЙ, а не чужой, оценки характера идущего процесса… Тут, повторяю, всё заострено до предела.

     Путин — хуже, чем "крошка Цахес". Он даже не Гитлер, а Гитлереныш. Сюжет со сказочными друзьями Гитлереныша, которых надо послать на 8-10 лет в Краснокаменск, — тоже, согласитесь, расшифровки не требует.

     С АНАЛИТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, однако, важно только, зафиксировав некую политико-лингвистическую аномалию (что уже сделано), попытаться выявить ее генезис. При этом факт наличия аномалии важен лишь при определенном генезисе.

     Если причиной высказывания Орешкина является только личное его отношение к Путину, то, с аналитической точки зрения, обсуждать нечего. Можно, конечно, спросить, почему Орешкин вознамерился выразить отношение только в январе 2009 года. Но это вопрос, отдающий патетической морализацией. Не мой вопрос, то есть. Поскольку я в подобных ситуациях считаю правильным (да и моральным тоже) задавать только аналитические вопросы.

     Для аналитика же "либо — либо". Либо надо доказать, что в произошедшем есть что-то, кроме самовыражения Орешкина. Либо надо вывести орешкинское высказывание из разряда аналитически значимых.

     Итак, гипотеза №1 — что всё просто. Орешкина ПРОСТО "достало", ему ПРОСТО надоело, он ПРОСТО самовыразился, и всё.

     Доказали справедливость этой гипотезы — закрыли тему.

     Располагая орешкинским текстом, лишенным всяческого контекста, мы должны считать гипотезу №1 наиболее вероятной. Но какова бы ни была ее вероятность — хоть 99%, хоть даже 99,9% — всегда остается 1% или 0,1% в пользу гипотезы №2.

     Гипотеза №2 — что всё не просто, или не так просто. Эта гипотеза предполагает, что в котел кипящих орешкинских эмоций по поводу Путина была брошена маленькая щепотка чего-то этакого... Что, мол, "уже можно" (год-то завершающий!). Или даже что "пора, а потом поздно будет". Сие могло быть сказано или угадано. Главное не то, КАК был подан уловленный Орешкиным мессидж. Главное — КЕМ он был подан.

     Не желая поддаваться конспирологическим соблазнам, я поначалу присвоил гипотезе №2, предполагающей наличие некоего субъекта и мессиджа, статус крайне маловероятной. Но поскольку даже малая вероятность — это все-таки вероятность, то я не прекратил сходу слежение за "антипутинским джихадом" Орешкина. И, как выяснилось, правильно сделал.

     Потому что 27 января 2009 года премьер-министр РФ В.Путин дает интервью агентству Bloomberg. На вопрос: "Какой Ваш основной недостаток?" — Путин отвечает: "Доверчивость".

     2 февраля 2009 года в The New Times выходит статья Орешкина "Доверчивый вы наш…". В которой Орешкин упражняется в остроумии по поводу данного высказывания Путина, сравнивая оное с гитлеровским: "Своей слабой чертой считаю нерешительность". Заодно Орешкин проводит параллель между Путиным и Сталиным, но походя. Параллель с Гитлером — главная и развернутая. "Как это по-нашему, — пишет Орешкин, — по-сверхчеловечески: зная слабое место и понимая всю тяжесть ответственности, сделать все, чтобы мир ни на секунду не заподозрил фюрера в постыдных колебаниях". И так далее.

     В целом статья маловразумительная, но подтверждающая, что не праздники с их возлияниями подействовали на Орешкина. Праздники позади. А атака на Путина воспроизводится с утроенной силой. При этом параллель с Гитлером сохраняется.

     Что это доказывает? То, что Орешкин не ПРОСТО самовыражается, а занимается публичной политикой. Занимается ею осознанно и уверенно. Но снова возникает тот же вопрос: а был ли мессидж?

     Публичная политика без мессиджа осуществляется теми, кто располагает политическими возможностями. Орешкин ими явно не располагает. Значит, он либо просто странно себя ведет, либо обладает иными, не политическими, а элитными (властными, околовластными etc.) возможностями.

     Зафиксировав это, продолжим слежение за процессом.

     27 января 2009 года, то есть в день интервью премьера РФ В.Путина Bloomberg, по поводу которого стал упражняться Д.Орешкин, пресс-секретарь премьера РФ Д.Песков дал в интервью "Голосу России" развернутые разъяснения на тему об отношениях между Медведевым и Путиным. В том смысле, что отношения эти замечательные… "У них действительно очень позитивные и очень близкие личные отношения… речь не идет о противоречиях", — заявил Д.Песков.

     Наверное, пресс-секретарь премьера прав. Готов считать даже, что он прав не наверное, а наверняка. Но важны-то (в который раз повторяю и буду повторять еще!) не ОТНОШЕНИЯ между Медведевым и Путиным КАК ТАКОВЫЕ, а ОБРАЗ этих отношений.

     Вроде бы все уже научились понимать разницу. Книжками по пиару обложились, Пелевина изучили… И на тебе! Когда министр финансов выступает перед гражданами и говорит, что дефолта рубля не будет, они что делают? Бегут в обменник. А когда пресс-секретарь говорит, что конфликта нет, что делают… даже не граждане (они здесь не так важны в настоящий момент), а элита? Элита воспринимает это, как подтверждение того, что конфликт есть. Так устроена человеческая психология. Да и впрямь, если отношения между Путиным и Медведевым так безоблачны, то зачем столько раз говорить, что они безоблачны?

     Заявление Пескова погружает исследуемый нами орешкинский сюжет (да и другие сюжеты этого рода) уже не только в публично-политический, но и в иной, элитно-нетранспарентный контекст. А там, где есть такой контекст, гипотезы, адресующие ко всему "простому" и "личному", перестают быть наиболее вероятными.

     Но все равно есть две гипотезы. Хоть и с другими вероятностями. А когда гипотез две, то это все равно, что их тысяча. Надо выбрать одну. Как выбрать?

     Есть такой метод — политико-психологический портрет. Легко сказать "портрет". А данные? Был бы Орешкин мне кумом, сватом, давним знакомцем — были бы у меня собственные данные. Но чего нет, того нет.

     Когда своих данных нет — что делаешь? Обращаешься к тем, кому доверяешь, и кто хорошо знает фактуру. К ним я и обратился. Мол, мне-то, стороннему наблюдателю, всегда казалось, что Орешкин — человек осторожный, тактичный, в меру оглядистый, элиты не чуждый, инстинкт карьерный имеющий. Но может, я ошибаюсь?

     Те, к кому я обратился (а кто-то из них знал Орешкина еще по учебе на географическом факультете МГУ и комсомольской деятельности в тот период), полностью подтвердили и усугубили мою оценку. Обогатив ее подробностями — как советско-комсомольской эпохи, так и эпохи нынешней. И доведя подробности до избыточной конкретики. В этой избыточной конкретике было все. И то, какая именно либеральная кремлевская партия послала мессидж, побудивший Орешкина на "антипутинский джихад", и то, каковы связи Орешкина с этой партией.

     Но когда информация (а) недоказуемая и (б) чужая, надо проявлять крайнюю аналитическую сдержанность. Да и человеческую тоже. Проявляя оную, я стал своих собеседников критиковать. Мол, не наговариваете ли? Не преувеличиваете ли роль прошлого в настоящем? Люди-то не до конца роботы. Накопилось у Орешкина на душе — он и "дернулся". Чего не бывает!

     "Есть люди, которые сами могут дернуться. А есть люди, которые могут дернуться, только когда их дернут", — парировали мою критику собеседники, настаивая на своей версии поведения Орешкина. Но я-то почему должен верить их версии? Терзаемый сомнениями, я ждал, чем именно они разрешатся. Ждать оставалось, увы, недолго.

     10 февраля 2009 года Президент РФ Д.Медведев подписал Указ №148 об утверждении состава Совета при Президенте по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. В составе Совета — Д.Орешкин.

     Конечно, все понимают, что Совет по правам человека — это не Совет Безопасности. Что вводить туда надо полудиссидентов, фрондеров, да и вообще — убедительный для нынешнего, обамовского, демократоидного, Запада контингент. Но ситуация-то непростая!

     Если НУЖЕН ОБРАЗ дружно работающего дуумвирата, то не осуществляются шаги, этот образ разрушающие. Причем не в сознании народа, а в сознании элиты, что и есть самое важное. Делается же подобное, когда этот ОБРАЗ НЕ НУЖЕН.

     В конце концов, мало ли как можно поощрить Орешкина без прямого президентского Указа! То есть, сохраняя возможность объяснять это поощрение происками либеральной партии в Кремле. Происки — это константа политической жизни. Всегда были либеральная и консервативная партии. Всегда они чинили происки друг против друга. Но Указ-то подписывает не либеральная кремлевская партия, а глава государства!

     В ПРЕДЫДУЩЕЙ СТАТЬЕ я говорил уже о том, что не могу быть экспертом по отношениям между Путиным и Медведевым. И в принципе считаю, что такая экспертиза невозможна. Могу же — и должен — быть экспертом по ОБРАЗУ этих отношений. Я говорил также о том, что образ иногда важнее реальности. Говорил и о том, как образ создается и подтверждается.

     Как эксперт по образам вообще и образам в сознании элиты в частности, утверждаю, что описанное мною совокупная коллизия с Орешкиным вполне тянет на то, чтобы стать разрушительным подтверждением образа.

     Статьи в газетах на тему дуумвирата… эксклюзивные справочки… шепотки в коридорах... Всё это (то, что я уже назвал "пирамидой образа") не работает, пока нет подобных подтверждений. А вот когда они есть, то начинает работать вся эта самая "пирамида образа".

     "Батюшки, — бормотал я в марте-апреле, видя, как она работает, — только бы опять не начали опровергать наличие конфликта между "дуумвирами". Только бы не запели на многие голоса про то, что в отношениях между Путиным и Медведевым — тишь, гладь да божья благодать".

     Так ведь запели — и еще как! Статья за статьей, и всё на одну тему. О дружбе Путина и Медведева.

     Чем больше ТАК будут петь, тем больше это будет восприниматься как подтверждение того, что конфликт есть, причем острейший. Конфликт, а не "божья благодать".

     Эта закономерность, повторяю, справедлива для любого общественного сознания. Нашего же сегодняшнего — в особенности. И уж, тем более, эта закономерность справедлива, коль скоро речь идет не о сознании общества, а о сознании элиты.

     Вот-вот образ конфликта "дуумвиров" сложится окончательно. А когда он сложится — опровергай хоть с утра до вечера и с вечера до утра.

     Орешкин… Конечно же, важна не эта "пешка", а шахматная игра… Впрочем… Про то, какую роль может сыграть пешка в шахматах, даже скучно напоминать. И все же… Я бы никогда не рискнул имплантировать в концептуальный текст о так называемом кризисе данный интрижно-аппаратный сюжет, пусть бы и перерастающий в политический. Но Орешкину, представьте себе, активнейшим образом навязывается еще и идеологическая концептуальная роль.

     Напомню читателю, как именно главный редактор "Новой газеты" Д.Муратов, берущий интервью у президента РФ Д.Медведева, вводит в оборот тему Орешкина: "У нас в газете приведены слова замечательного аналитика и писателя Дмитрия Орешкина (выделено мною — С.К.) — в СССР не могли создать компьютер, поскольку даже ксероксы были под контролем КГБ. А уж иметь собственную электронно-вычислительную машинку никому бы не позволили. Но для модернизации страны нужна особая, свободная среда. И Вы сегодня говорили про выборы, про контроль над бюрократией, про интернет. Означает ли это, что президент Медведев собрался в России реабилитировать демократию?"

     Вот вам и переход от интриг к политике, а от политики к стратегии. Для модернизации, видите ли, нужна особая свободная среда. И Горбачеву она была нужна, как вы, надеюсь, помните. Называлось это — переход от ускорения (то есть модернизации) к живому творчеству масс, а главное, демократизации. Как только оная началась, о модернизации забыли напрочь.

     Муратовская игровая формула — "великий Орешкин плюс свободная среда как условие модернизации". Разберем слагаемые этой игровой формулы.

     К свободной среде как условию модернизации я еще вернусь. А пока — в последний раз — об Орешкине. Муратов ссылается на него. А почему на него? Мало ли на кого он мог бы еще сослаться? На того же Юргенса, к примеру. Но нужен Орешкин! А почему он так нужен? Чтобы надавить на больную мозоль ("Гитлереныш" и прочее).

     Острая, азартная, в чем-то даже блистательная игра! Цель игры?

     Извините — у ТАКОЙ игры может быть только одна цель! Любой ценой обострить конфликт "дуумвиров". И уж, как минимум, подтвердить ОБРАЗ этого конфликта в глазах элиты.

     За что ценю наших либералов — так это за умение и готовность играть в рискованную игру. Играть и выигрывать.

     Д.Медведев и его команда, готовившая визит в "Новую газету", — должны понимать, что это не визит на свиноферму или в зверосовхоз. А также в Торгово-промышленную палату, к олигархам и пр. Это рандеву с субъектом, который СПОСОБЕН ИГРАТЬ. Причем по-крупной.

     Игру эту ("перестройку-2") я описал давно. Теперь ее в разных стилях и с разной детальностью описывают все — от Фурмана до Немцова.

     Но Медведеву-то зачем играть в игру не только антипутинскую, но и антимедведевскую? Впрочем, М.С.Горбачев когда-то против себя сыграл…

     Мне говорят, что ведет игру не Медведев, а либеральная кремлевская партия. Может быть... но… Эта партия (а) очевиднейшим образом играет на обострение и (б) столь же очевиднейшим образом усиливается.

     Вопрос на засыпку: может ли "внутренняя партия конфликта" усиливаться, так сказать, сама по себе? Оказался бы А.Н.Яковлев в 1987 году сам по себе, а не в плотнейшей связке с Михаилом Сергеевичем, его бы за месяц съели коллеги по Политбюро, не правда ли? Да и вообще… Если кто-то и мог до похода Медведева в "Новую газету" говорить о том, что нынешняя либеральная кремлевская партия действует сама по себе, то теперь подобное утверждение, конечно же, невозможно.

     Признав это, делаем следующий шаг. И спрашиваем себя: так кто же и зачем двигает "пешку" Орешкина с подобным упорством, заслуживающим, видит Бог, лучшего применения?

     Ведь сразу после похода Медведева в "Новую газету" начались широковещательные обсуждения того, что Дмитрий Анатольевич якобы отвесил "Новой газете" комплимент — мол, она никому никогда "не лизала", и потому он, Медведев, в нее пришел. Поскольку эти обсуждения опровергнуты Кремлем не были, то они получили статус факта.

     Какова же реакция на этот факт? А вот какова.

     Те, кого впечатлило это "не лизала" (и понятно кому "не лизала" — Путину), сразу вспомнили набор хвалебных высказываний М.С.Горбачева о Путине-президенте. А также то, что М.С. Горбачев находился и находится в особых отношениях с "Новой газетой".

     Подобными выкладками занимаются тонкие люди.

     Люди погрубее просто говорят, что царедворчество усложнилось. И поминают историю с бывшим главредом "Коммерсанта" А.Васильевым, продемонстрировавшую, что грань между понятиями "не лизать" и "дерзить" вовсе не стерта…

     Люди же совсем грубые рассуждают об американском посольстве и других инстанциях, которые "лизать" можно и должно. Обсуждают разницу между правильным (должным) "лизанием" и его отличием от "лизания" неправильного (недолжного). И анекдоты рассказывают. Наиболее показательный анекдот следующий:

     "Однажды Владимир Владимирович Путин позвонил Президенту Российской Федерации Дмитрию Анатольевичу Медведеву.

     — Слышь, брателло, — сказал Владимир Владимирович, — а ты чё это "Новой газете" интервью дал?

     — Они никогда никому ничего не лизали, — ответил Дмитрий Анатольевич.

     — И чего? — не понял Владимир Владимирович.

     — Это надо было исправить, — сказал Президент.

     Владимир Владимирович уважительно промолчал".

     Дмитрий Фурман прав: либералам только палец в рот положи… Как мы помним, для того чтобы "процесс пошел", надо "обострить" и "углубить". Умельцев на этот счет "до и больше". Как либеральных, так и противоположных. Так что все происходит в точности по Д.Фурману.

     КАК ТОЛЬКО — ТАК СРАЗУ. КАК ТОЛЬКО будет "обострена" и "углублена" тема управляемости "новогазетной" фронды, посещенной Медведевым (а это уже сделано), ТАК СРАЗУ (внимание!) будет вынесен окончательный вердикт касательно того, спонтанна ли "орешкинская тема" в интервью Д.Медведева, а значит, и все действия Орешкина.

     Фронда "Новой газеты" — управляемая? Если да, то вопросы главного редактора "Новой газеты" не могли не быть согласованы "с кем надо", то есть с либеральной кремлевской партией, пролоббировавшей этот поход Медведева в "Новую газету".

     Такой элитный вердикт уже вынесен. Я, кстати, не считаю его правильным. И вполне могу предположить, что вопросы свои Д.Муратов ни с кем не согласовывал. Но чего я не могу предположить, так это того, что окончательный вариант медведевского интервью (при такой-то его важности) был совсем уж бесконтролен. Как не могу я предположить и того, что фамилия Орешкина сама собой проникла в Указ Медведева — взяла, знаете ли, и соткалась из ничего. А значит, тот, кто фамилию Орешкина в Указ вносил, тот и упоминание фамилии Орешкина из интервью как минимум не вычеркивает. Подчеркиваю — КАК МИНИМУМ.

     В итоге всё начинает выглядеть следующим образом.

     1) Орешкин получил от этой самой либеральной кремлевской партии некий мессидж по части необходимости радикального антипутинизма.

     2) Орешкин, получив или уловив этот мессидж, встал на тропу "антипутинского джихада".

     3) Начальным вознаграждением за это стал Указ президента, которым Орешкина ввели в некий Совет.

     4) Дальнейшим вознаграждением за это стало упоминание Д.Муратовым Орешкина в интервью с Д.Медведевым.

     Так это, повторяю, выглядит. Таков ОБРАЗ произошедшего. А в подобных случаях важен образ. Добавится впоследствии к этим 1), 2), 3), 4) еще 5), 6), 7), и так далее — и оформится (предупреждаю!) уже не просто сумма подтверждений ОБРАЗА грызни "дуумвиров"! А — некая системная целостность! В которой 1) переплетется с 2), 3) и 5)… А 3) переплетется с 1), 6) и 7)… И так далее.

     Знаете, как это называется? Оформление ядра образа "беспощадной борьбы дуумвиров". Цель — реализация плана, о котором говорит Д.Фурман? А какая еще у подобной затеи может быть цель?

     Пиар под встречу с Обамой?

     Во-первых, не велика ль цена?

     А во-вторых… Во-вторых, Обаме ведь не только про визит в "Новую газету", ему ведь и про другое расскажут. И есть кому. Одного Бжезинского достаточно. А на самом деле, рассказчиков — тьма. Обаме расскажут и про альтернативную резервную валюту, которую предлагал Медведев, и про форсированную "сталинизацию" Дня Победы. Про "Тополя" на параде, про… Словом, про очень и очень многое. Ведь российско-американские отношения продолжают развиваться все по той же, давно мною описанной модели — как колебательный процесс с растущей амплитудой и частотой. На каждое проамериканское шоу — антиамериканское шоу. Накал тех и других шоу нарастает. Это называется "биения".

     Так что кто хочет — станет обращать внимание Обамы на проамериканский пиар. А кто хочет — на антиамериканский. В итоге будет принято решение о том, что надо Медведева душить в объятиях, поощрять к "освобождению от путинизма и Путина". А сразу после этого "освобождения" — убирать с политической сцены. Аналогичное решение было принято когда-то по поводу Горбачева.

     О, "перестройка-2"…

     Кто-то возразит: "А может, только перехват власти?"

     Извините! Нынешнее российское общество — антилиберально. Если Медведеву для перехвата власти и нужны позиции, то не в либеральном "внутрироссийском" доходяжнике, а в совершенно других средах. Даже если он, опомнившись, среды эти позже и посетит — поздно будет. И что он в ходе этих посещений скажет? Что все "не лизали"?

     Да, в плане войны с Путиным интервью в "Новой газете" — это ход. Путин, отрицая это, говорит 10 мая 2009 года японским СМИ: "То, что господин Д.А.Медведев, президент Российской Федерации, решил встретиться с представителями оппозиционной прессы, — это абсолютно нормальная вещь. Это диалог, который показывает, что глава государства является президентом всех россиян, а не каких-то политических партий, движений или течений, и ведет диалог с представителями всех политических сил".

     ВСЕХ СИЛ?!!

     Даже если Медведев через какое-то время посетит "Завтра" или "Советскую Россию" — это не отменит случившегося. То есть асимметрии в отношении к разным силам и подчеркнутого ("не лизали") особого благоволения к силам, отражающим мнение не ВСЕХ россиян, а 5% оных.

     Этот ход — развязывает политическую войну, причем именно такую, которую в принципе НЕЛЬЗЯ ВЫИГРАТЬ. А значит, это ход, который предполагает, что война будет развязана и ПРОИГРАНА. Повторяю в который раз — внимательнее читайте и перечитывайте Д.Фурмана! А если лень читать внимательно всю его статью, то хотя бы прочтите те развернутые цитаты, которые я привел в предыдущем газетном номере.

     Развязать войну с Путиным… Сбросить его и "чекистов" и… И проиграть, как и полагается Горбачеву-2. Кому? Некоему Ельцину-2. Вот цель наших либералов-западников, на которых Дмитрий Анатольевич опрометчиво решил опереться, — открыто и безоглядно.

     Увы, Д.Медведев, активизируя политическую игру, делает одну стратегическую ошибку за другой. Все эти ошибки — стратегические. И потому они обнаружатся не на следующий день. Яд издержек сначала накопится, а уже потом изольется на Медведева. Повторяю, это произойдет не сразу. Но — скоро.

     А ведь Д.Медведев делает много ошибок не только стратегического, но и идеологического характера. Он, например, слишком часто (с удовольствием и помногу) говорит о гражданском обществе, слугой коего должно быть государство (а не наоборот).

     Во-первых, это мало кто понимает (и принимает).

     Во-вторых, многочисленными социальными исследованиями было доказано, что в России гражданского общества нет. Уже Общественная палата стала об этом говорить. А уж как об этом говорят иностранцы — так это отдельная песня.

     В-третьих, гражданское (отсутствующее) общество у нас на деле системно замещено криминалитетом.

     А в-четвертых… В-четвертых, Д.Медведев — юрист, хорошо знакомый с конституционным правом. И он не частное лицо, а президент России. В качестве юриста и президента он, слишком часто апеллируя к гражданскому обществу, может быть вскоре "уличен" (по мне, так незаслуженно) в нежелании апеллировать к другому сопряженному понятию — народ.

     Между тем, Медведев как президент и юрист не может не понимать, что его избрал народ, а не какое-то там гражданское общество. Что высший суверен — народ. И он, Медведев, подконтролен ему, а не гражданскому обществу. И что народ своих отечественных либералов — отторг.

     Открыто опираясь на 5% либералов, которые (лишь с огромной натяжкой) можно назвать этим самым гражданским обществом, президент (использую далее для ёмкости метафору "царь") разрывает связь с народом. И попадает в руки "бояр".

     "Бояре" же (то бишь, элитные кланы наши) при таком развороте событий не просто сведут в могилу доверившегося им "царя", но и разорвут на части нашу державу. Держава же отнюдь не настолько прочна, как кому-то кажется. Если это и впрямь кому-то кажется.

     Даже само наличие "дуумвирата" обнажает и многократно усугубляет эту непрочность. А уж образ конфликта "дуумвиров"… Одно дело — маневрировать в курильском вопросе, будучи средоточением всей политической власти. Другое дело — те же маневры в ситуации, когда спрашивают о твоих отношениях с Дмитрием Анатольевичем.

     А нарастающее обособление Чечни? Образ конфликтующих "дуумвиров" делает это обособление галопирующим, но оно, в любом случае, — неотменяемый факт нашей жизни. Чечня отходит от России, восклицая, что остается. Чем дальше отходит, тем громче восклицает о том, что остается.

     Все остальные "бояре" будут просто созерцать подобное? Сомневаюсь.

     А "Восточное партнерство"? Ведь речь идет о формировании "новой Восточной Европы" (Азербайджана, Армении, Грузии, Молдавии, Украины). Этой "новой Восточной Европе" прямо говорят, что она должна выбирать между Брюсселем и Москвой. Лукашенко предлагают выбрать. Он колеблется. Но он же туда поехал, стерпел, что его называли "нерукопожатным". Вот его уже и Папа Бенедикт XVI принял…

     А вдруг через год-полтора Белоруссия выберет в пользу Брюсселя? Лукашенко станет "рукопожатным". Мы потеряем Белоруссию. Возникнут новые, очень непростые проблемы на стратегических западных рубежах, окажутся совсем уж поставлены под вопрос все российские интеграционные инициативы в СНГ… А что с Калининградской областью будет?

     Россия пока не распадается. Но она уже расползается. Медленно и сонно. Под муратовские, орешкинские и прочие колыбельные.

     Прочная российская держава — это сон, навеваемый "царю" такими вот колыбельными. Чем более долог и сладок будет сон — тем горше окажется пробуждение.

     В России нет запрета на игру в деструкцию. В этой игре "царю"-либералу, опирающемуся на слабое либеральное меньшинство, ставят сепаратистскую подножку. При этом сепаратизм инспирируется вовлеченными в эту игру "боярами".

     Опыт "перестройки" неопровержимо свидетельствует об этом. Казахстан и Сумгаит, Карабах и Фергана… Вильнюс… Кстати, сейчас говорится почти в открытую, что хорошо бы где-нибудь получить нечто наподобие вильнюсских эксцессов 1991 года. То есть новую — начатую и проваленную — репрессивную судорогу. А то и новую проигранную войну. Об этом тоже говорится почти в открытую.

     Иногда в ночных кошмарах я вижу, как люди из ИНСОРа (не буду перечислять фамилии) назначаются командирами дивизий… прошу прощения, бригад… силовыми министрами… усмирителями нового сепаратизма… а также иных "врагов унутренних". То бишь, организаторами политических репрессий.

     Что? Этим займутся другие? Вот-вот… В сердцах наших силовиков, призываемых к исполнению вполне специфических функций, конечно же, воспылает огнь либерализма "а ля Орешкин". Считайте, что уже воспылал. Как воспылал он когда-то в сердцах Коржакова, Грачева и других.

     Тогда: "Гуд бай, бурбулисы, о…"

     Теперь: "Гуд бай, орешкины, о…"

     Либерализм И держава? Эх, кабы так! Но на деле-то у нас все происходит с точностью до наоборот: либерализм ИЛИ держава.

     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/810/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ XVII
Продолжение. Начало — в №№ 7-22

     УВЫ, НАШ ЛИБЕРАЛИЗМ неисправимо антигосударственен и безволен. Но почему он таков у нас? Ведь не везде он таков! Ох, какой в нем был кое-где государственнический и патриотический пафос! Признаем сразу и это — и то, что у нас всё совсем не так. Было бы у нас так — давно имели бы в стране либеральную диктатуру. Уже при Бурбулисе, сооружавшем, помнится, для этого национал-демократическую партию Котенева. А уж при Чубайсе — так тем более. Но мы никогда не имели и не будем иметь ничего подобного.

     Как только "бурбулисы" или "чубайсы" заваривают либеральную кашу, возникает необходимость в "коржаковых" — со всеми вытекающими последствиями.

     А главное — с модернизацией-то что?

     "Для модернизации страны нужна особая, свободная среда", — говорят Орешкин с Муратовым. Как же, как же… А Голливуду, нам уже сообщали, Великая депрессия понадобилась, чтобы расцвесть…

     Оставим на совести Д.Муратова или Д.Орешкина, или их обоих сентенции по поводу того, почему в СССР не могли создать компьютер. Я бы рекомендовал Д.Муратову обратиться за пояснениями к моим друзьям, создававшим советский искусственный интеллект, участвовавшим в программах "Старт" и так далее. Да боюсь — назовешь имена друзей, их и исключат из круга "приличных людей", коими Муратов себя и себе подобных именует. А известно, как у нас "приличные люди" разбираются с неприличными.

     Но главное не в пояснениях моих друзей, а в том, что в 2009 году для всех очевидно. Да, в СССР были проблемы с созданием персональных компьютеров. Да, проиграли мы США на этом направлении научно-технического прогресса. Но тогда хотя бы на других направлениях того же научно-технического прогресса мы столь сокрушительно не проигрывали. А в чем-то и выигрывали, не правда ли? Гагарина-то ведь не вычеркнешь из истории соревнования между СССР и США на ниве этого самого научно-технического прогресса. Да и многое другое тоже.

     А главное — ну, проигрывали мы тогда. Что теперь? Тогда была хоть какая-то наша отечественная компьютерная техника. Теперь нет никакой.

     Если все дело в демократии, то ее больше, а своей компьютерной техники не просто меньше, ее вообще нет. Те, кто не потерял еще до конца надежду на ее воссоздание и не уехал из страны, — буквально загибаются. А те, кто уехал и теперь пытается (оттуда!) под предлогом преодоления нашего компьютерного отставания от США что-то заполучить в России, — это в основном либо авантюристы чистой воды (немедленно пускающие "в распил" то, что заполучено), либо маломощные "искатели удачи".

     Так где русская новая компьютерная техника, затыкающая за пояс "Эппл" и "АйБиЭм"? Где русские наноразмерные многослойные компьютерные чипы, без которых нет будущего? Для того, чтобы они появились, — демократия нужна? Так об этом уже Горбачев говорил! После этого демократия появилась, но отечественные конкурентоспособные разработки в компьютерах — исчезли окончательно. Заодно развалился СССР. А регрессирующая Россия потеряла не только компьютеры, но и почти всю с трудом построенную индустриальную цивилизацию. И превратилась в сырьевой придаток других стран… прошу прощения… в великую энергетическую державу.

     Готов вместе со своими коллегами радоваться тому, что в России появились такие-то и такие-то современные заводы. Но их появление не отменяет факта вышеназванного прискорбного "превращения". В пользу этого факта говорит слишком многое. Доля сырьевого сектора в совокупном экспорте, в формировании нашего бюджета… Процент населения, работающего в индустриальной сфере… Престиж профессий ученого и инженера… Средняя заработная плата лиц, занимающихся этими профессиями… Месторасположение нашей страны на разного рода шкалах, характеризующих степень развитости, образовательный уровень населения, уровень медицины, качество жизни большинства населения, степень влиятельности нашей культуры… И так далее, и так далее.

     Я не могу в аналитическом сериале давать развернутые доказательства того, что страна с помощью перестройки и радикальных реформ оказалась втянута в полноценный регресс. Но я готов дать такие доказательства. Мой Центр собирает их давно и систематически. Предположим, что их не удастся опровергнуть — что тогда? Тогда придется признать, что специфическая демократия, насаждаемая в России (а никакая другая теперь уже невозможна по многим причинам) — в сочетании с культурой, переставшей создавать нормы, и законом, никогда у нас нормы не создававшим, — породила, к сожалению, этот самый полноценный регресс.

     А в регрессе нет места компьютерным инновациям. Могут сказать (и Новодворская бы это сказала честно), что свобода (в том числе возможность напечататься в "Новой газете" или выступить на "Эхе Москвы") в сто раз ценнее любых компьютеров. И пусть все нужное ввозят оттуда, пусть все свое в грязи валяется и гибнет, лишь бы такая возможность была.

     Это, по крайней мере, честно. Но начинать игры вокруг модернизации, апеллируя к свободе…

     Между тем, вся суть в том, что наши демократы в этих играх упорствуют. Упорствуют и упорствуют. И так, что даже иногда не понимаешь — это от абсолютной, соседствующей с ненавидящим все цинизмом, идеологической ангажированности? Или от малообразованности? Приличные люди в России и должны быть малообразованными и, будучи таковыми, всех учить? Я уже показал — и на пальцах, и на цифрах, — что Гайдар, видимо, просто не знает о том, что есть точное определение понятия "катастрофа", данное Арнольдом, Томом и другими. Одновременно я выступил в защиту Гайдара (как не защитить приличного человека!), оговорив, что это математическая проблема, в которую не математик может и "не врубиться". Оговорил я и то, что Гайдар — это все-таки прошлое.

     А Юргенс — настоящее. Муратов и Орешкин — тоже. Много их. Ох, как много!

     Ну, хорошо, Муратов журналист. А Медведеву, пришедшему на специфическое рандеву, спорить не с руки.

     Ну, хорошо, Орешкин не в курсе советских технологических проблем, не отличает индустриальную и постиндустриальную проблематику. Он географ.

     Но неужели все эксперты, которых привлекает Юргенс, — журналисты и географы? Понятно, что нет. Что есть социологи, которые наверняка читали Вебера, и не только его. Так что же они-то? Знают одно, а говорят другое? А разве знать одно и говорить другое на всех языках мира не называется "лгать" (главе государства, обществу своему)?

     Впрочем, что это я… Приличный человек в России на то и приличный, чтобы лгать. В этом суть его приличия. Ибо он знает, что окружен неприличными, коих большинство.

     А раз так, то он, как приличный, находящийся в неприличном окружении (так и просится тут слово — "капиталистическом"), должен использовать для своей победы все сразу. И собственную ложь. И обвинения других в том, что они лгут. И саморекламу: мол, я-то уж так правдив, что дальше некуда. Ведь приличных-то так мало… А неприличных так много. Меньшинство может победить большинство только всеми правдами и неправдами. Главное же — неправдами. Цель (победа меньшинства над большинством) оправдывает средства (осознанную ложь, с наиблагороднейшим видом выдаваемую за наичистейшую правду).

     При этом надо постоянно говорить, что цель на самом деле не оправдывает средства, а о том, что оправдывает, говорил только негодяй Сталин. Проклиная Сталина за это, нужно самим оправдывать любые средства (в первую очередь — эту самую ложь) благородной целью. Каковой является приведение глупого непросвещенного большинства в должное состояние. Должное, конечно же, ведомо только приличному и просвещенному меньшинству. Непросвещенное же и неприличное большинство принимать должного не желает. Ну, и что? Кого интересуют его желания?

     Солженицын провозгласил: "жить не по лжи". Приличные люди с придыханием повторяли эту моральную мантру.

     При этом Солженицын — лгал, что называется, в особо крупных размерах. Например, фантастически завышая и без того ужасное количество жертв сталинских репрессий. Кого интересовало то, что цифры, называемые Солженицыным, были не совместимы с какой-либо социальной жизнью страны и уж, тем более, с победой в величайшей из мировых войн? Кого интересовало то, что солженицынские цифры были потом опровергнуты и нашими, и западными — весьма антисталински ориентированными — экспертами?

     ГЛАВНОЕ — не в достоверности цифр. А в пропагандистском (или контрпропагандистском) эффекте, производимом при обрушении этих цифр на головы наивного населения. Знаете, как это называется? Информационно-психологическая война, вот как. Война против своего населения. Приличные люди на то и приличные, чтобы воевать таким образом со своим неприличным населением. Но поскольку те же методы рекомендованы для войны с населением враждебной страны всеми уставными документами спецслужб, то картина получается специфическая. Не правда ли?

     Положение приличного человека в России обязывает ко многому. Noblesse oblige, знаете ли.

     Приличный человек, живя в России, обожает Запад. Но делать он при этом должен все то, что западный человек, живущий на Западе, считает абсолютно неприличным. Для западного (классического, разумеется) человека быть уличенным в том, что он сегодня говорит одно, а вчера другое — значит потерять репутацию. Тем более, если сегодня говорится то, что выгодно говорить сегодня, а вчера говорилось то, что выгодно было говорить вчера.

     Но для приличного человека, живущего в России, это не только не неприлично, но и обязательно. Вчера приличные люди кричали по телевизору про свою верность Ленину, сегодня они этого Ленина проклинают. И они не стесняются говорить, что вчера они кричали в телевизор, что Ленин "гений всех времен и народов", потому что надо было делать карьеру, ездить за границу и получать деньги за свои книги. На самом же деле, они-де, мол, всегда знали, что Ленин негодяй. Говорить про негодяя, что он гений всех времен и народов для того, чтобы делать карьеру, получать деньги, ездить за границу…

     Прилично ли это для классического западного человека? Нет! Ну, так он ведь живет в окружении приличных и ведет себя соответственно. А когда у нас приличный человек живет в окружении неприличных, то он ведет себя прямо противоположным образом. И потому приличный человек в России просто обязан сначала учить ленинизму, а потом проклинать Ленина. И в том, и в другом случае делать это из высочайших моральных соображений.

     Каких именно — тоже понятно. Приличный человек в России — это огромная редкость и ценность. Такие раритеты надо беречь. И — любыми правдами и неправдами — соединять с благими возможностями, которые неприличное большинство не хочет даровать подобным раритетам. Может ли приличный человек в России не ездить за границу? Не может! И если для того, чтобы ездить за границу, надо делать нечто неприличное, то он должен делать это неприличное, подтверждая, а не опровергая этим свою приличность. Тем более, что неприличное он должен делать по отношению к неприличному большинству.

     Я не знаю крупного западного писателя, художника, кинорежиссера, заявившего о том, что его герои им были сочинены из конъюнктурных соображений, что они плод идеологической надобы и так далее. Я и такого незападного крупного писателя, художника, кинорежиссера тоже не знаю. Хоть африканского, хоть латиноамериканского, хоть индийского, хоть китайского, хоть с острова Пасхи, буде там такие имеются.

     Но я знаю достаточное число советских писателей, художников, кинорежиссеров (писателей, конечно же, прежде всего), совершивших такое предательство своих героев и своего творчества. А почему они совершили это? Потому что они приличные люди. Приличный человек в неприличном окружении — это предатель. Предатель не только политический, но и культурный, а также метафизический.

     Произошедшее в ходе "перестройки-1" (и планируемое в качестве задания на "перестройку-2") является метафизической катастрофой именно потому, что произошло такое вот многомерное предательство. В которое были вовлечены отнюдь не только предающие себя и свое творчество "приличные" наши. Увы, идя на это сами, они вели за собою других. И этим порождали регресс — уже не только технологический, но и системный.

     Быть приличным меньшинством — значит лгать и предавать. Но это значит также — пренебрегать всем, что связано с компетентностью. Зачем обременять себя компетентностью, находясь среди неприличных? Зачем травмировать себя этой компетентностью, если неприличным все равно надо лгать? Зачем нужен брачный союз с истиной, если твоя задача — оголтелая пропаганда?

     Мы установили, что приличный человек в России — это не классический западный приличный человек, а антитеза оному.

     Но что же такое антитеза классическому западному приличному человеку — на Западе? Поскольку классический западный приличный человек — это человек Модерна, то антитезу этому человеку на Западе надо искать за пределами Модерна. Однако ведь нас, во-первых, интересует актуальная антитеза, а не типажи из далекого прошлого. А во-вторых… Во-вторых, классический Модерн не разрывал с предшествующей классикой. Какой-нибудь античный Муций Сцевола был несомненным авторитетом для Робеспьера или Сен-Жюста. Главный художник Великой французской революции Давид преклонялся перед античными эталонами чести и жертвенности. Христианский идеал остался в культуре Модерна. И так далее.

     А раз так, то антитезу западному классическому приличному человеку, то есть человеку Модерна, можно искать только в Постмодерне. Притом, что Постмодерн — не продолжение Модерна, а самый радикальный из всех возможных разрыв с оным и с классикой вообще. Постоянно участвуя в дискуссиях по Постмодерну и считая участие в этих дискуссиях крайне важным как с моральной, так и с политической точки зрения, я поражаюсь тому, как апологеты Постмодерна извращают, мягко говоря, суть оного.

     Им указываешь на эти извращения — они молчат. Ты изумляешься ("как это вы говорите, что Модерн не знал смерти? а Бальзак, Гюго, Пушкин, Толстой?") — они в ответ ухмыляются.

     Ты пропускаешь мимо ушей бессмысленные упреки и пытаешься понять, что же люди говорят, ну, например, на тему "Модерн и государственность". Выясняется, что с Модерном сочетаема только определенная ("хорошая") государственность, к которой Россия никогда не имела никакого отношения, ибо в ней государственность всегда была плохой.

     Пропускаешь мимо ушей и то, что государственность в России всегда была плохой. И пытаешься уточнить, с какой же хорошей государственностью сочетаем этот самый Модерн. Тебе сначала быстренько сквозь зубы что-то о праве говорят. А потом… Потом развернуто и патетически разъясняют, что Модерн сочетаем только с комфортом западной политической демократии.

     Но это в точности равнозначно вышеназванному "модернизации без свободы не бывает". То есть… то есть абсолютной лжи. Только и подобающей у нас приличному меньшинству, обреченному барахтаться в трясине неприличного большинства.

     Наполеон Великий — почему велик-то? Потому что сначала что-то завоевал, а потом это завоеванное "профукал"? Нет же! Он велик потому, что создал и насадил современное (модернистское, то есть) право. Наполеоновский кодекс называется. А также доразвил полученное в наследство от якобинцев современное (опять же модернистское) государство. Классическое буржуазное право Наполеон насаждал беспощадно и эффективно. Настолько беспощадно и эффективно, что никакая реставрация, никакой Людовик XVIII или Карл X ничего потом не могли изменить. Создав одновременно с этим правовым каркасом специфического буржуазного собственника, Наполеон определил образ западного мира на столетия. В этом его величие, его гениальность. И потому Наполеона III современники (тот же Маркс) оправданно называли "маленьким племянником большого дяди".

     ИТАК, НАПОЛЕОН ВЕЛИКИЙ — главный герой Модерна. Его государство — триумфальное утверждение Модерна. Но это же беспощадная диктатура, а не политическая демократия. Так что же такое модернизация? Мне-то казалось очевидным, что это реализация проекта "Модерн" в той или другой стране теми или другими способами.

     А что, есть другие определения? И нет классического определения "авторитарная модернизация"?

     Возможно ли осуществление проекта "Модерн" при наличии политической свободы, то есть классической западной демократии? С большой натяжкой можно сказать, что это произошло в США. Но в силу наиочевиднейших причин — отсутствовала там вся домодернистская культурная и прочая традиция! Отсутствовала начисто, и все тут. Это, кстати, не избавило США от кровавой бойни, называемой "гражданская война". Бойни, без которой Модерна в США бы не было. Ибо не может быть Модерна при наличии института рабства и доминировании сопряженных с этим институтом сельскохозяйственных латифундий. Но из уважения к ревнителям свободы допустим, что модернизация однажды в истории была осуществлена при формальном соблюдении политической демократии. Если, конечно, согласиться считать ею мягкую диктатуру Авраама Линкольна в сочетании с беспощадностью генерала Гранта и "револьверным правом" Дикого Запада.

     Есть ли еще примеры? Увы, их очень немного. Да, Индия идет путем модернизации, храня верность политической демократии. Честь ей и хвала за это. Но вы там были? Вы эту самую Индию исходили, изъездили? Вы понимаете, что там происходит реально?

     А вот уже в Китае модернизация осуществляется в условиях отсутствия демократии, причем во многом успешнее, чем в Индии. Во всей Юго-Восточной Азии модернизация осуществлялась, согласитесь, при слишком очевидном преобладании жесткого или мягкого авторитаризма. То, что мы видим в Японии, можно при желании назвать классической западной демократией, но лишь при очень большом желании. Однако Япония испытала оккупацию и многое другое. Модернизация же Мэйдзи (а именно она была классической, автохтонной японской модернизацией) проходила в условиях, совсем уж далеких от классической западной демократии.

     Турецкое светское государство Ататюрка — в момент его создания было ли "строго демократическим"? И является ли оно таковым даже сейчас? Не применяй турецкие военные время от времени вполне недемократические средства, что бы было уже с турецкой модернизацией?

     Что более модернизационно — диктатура шаха Ирана, свергнутого аятоллой Хомейни, или установленная аятоллой, свергнувшим шаха, политическая система? Ответ очевиден. К стандарту модернизации (авторитарной, естественно) ближе то, что делал шах. А вот демократии (на свой манер, разумеется) в нынешнем Иране больше, чем при шахе. Не говорю, что она есть. Но ее больше. Демократии больше — модернизации меньше.

     Модернизация и демократия находятся в очень сложном соотношении. По преимуществу не в прямом (где больше демократии, там больше модернизации), а в обратном (где меньше демократии, там больше модернизации). Но и само по себе отсутствие демократии, конечно, тоже ничего не гарантирует. Существуют авторитарные (и иные недемократические) режимы, ставящие перед собой контрмодернизационные задачи. Или же просто неспособные решить задачи модернизационные. Саддам Хусейн задачу модернизации Ирака не сумел решить. А саудовская династия и не собирается решать эту задачу. Она, возможно, и способна ее решить. Но не хочет.

     Многочисленные исследования самых разных ученых, использующих самые разные методы, неопровержимо доказывают, что модернизация в развивающихся странах почти всегда на тех или иных этапах сочетается с более или менее жесткой диктатурой. Повторяю, это на значит, что всякая диктатура является модернизационной. Диктатура Наполеона насаждала право, а определенные африканские диктатуры право разрушали. Ну, так и говорите о праве определенного типа, о культуре определенного типа, об обществе определенного типа (нации). Но не лгите, приравнивая государство Модерна к западному демократическому государству. Когда-нибудь потом, после того, как Модерн насаждается тем или иным Наполеоном, создаются условия и для политической демократии. Но это потом!

     Демократия и рынок могут оптимизировать функционирование системы, да и то не всегда. Но они почти никогда не могут обеспечить ее форсированное развитие. Функционирование и развитие систем находятся в очень сложном соотношении. Упования на то, что политическая демократия и свободный рынок могут развивать человечество, — это главный блеф глобализации. Тот самый блеф, который породил нынешнюю глобальную неприятность. Имеющую, при всей ее внешней импозантности и респектабельности, черты именно катастрофические. Катастрофы ведь бывают разные — и сладкие, и горькие, и мягкие, и жесткие, и почти мгновенные, и растянутые на столетия.

     Мы сейчас находимся в первой фазе глобальной катастрофы, усугубляемой аферами, играми правящего класса и многим другим. Но если все эти субъективности вычесть и попытаться определить главное, то придется признать, что нынешний первый слабый катастрофический толчок, о котором ненадолго забудут для того, чтобы вскоре вспомнить, — это начало катастрофы Модерна.

     В любой катастрофе всегда сочетаются органическое (дом может сгнить и рухнуть) и искусственное (дом этот можно взорвать). Органическое и искусственное — именно сочетается (гнилой дом легче взорвать). В чем органика начавшейся катастрофы Модерна — я разберу чуть позже. А вот что такое искусственное, рукотворное начало в пределах той же катастрофы — надо разбирать прямо сейчас.

     ИМЯ ЭТОГО ИСКУССТВЕННОГО, рукотворного — политический постмодернизм. Любая перестройка — это осуществление в рамках того или иного объекта (системы) Постмодернизма как последовательной политической практики. Постмодернизм в качестве политической практики (а также мировоззренческой системы) — вот что надо рассматривать всерьез, если хотеть всего сразу. И понимания природы случившегося с нами несчастья ("перестройки-1"), и недопущения нового несчастья ("перестройки-2").

     Постмодернистский враг — это вполне корректный политический термин. Это не призыв к новым ГУЛАГам, политическим репрессиям, ущемлениям кого-то в правах. Это констатация качества определенного явления. Для Модерна и чего-то большего (гуманизма вообще, прогресса как частного случая развития, развития в целом) — Постмодернизм является мировоззренческим и иным врагом. В том числе и врагом политическим. Почему Карлу Попперу можно называть книгу "Открытое общество и его враги" (враги ведь!) без того, чтобы быть заподозренным в развязывании репрессий, гонений на инакомыслящих и так далее? А сказать о Постмодернизме как враге — нельзя?

     Постмодернизм уже один раз отнял у меня Родину и собирается это сделать снова, а я не могу при этом назвать его врагом… Почему? И как с этим бороться? И как из-за этой борьбы не потерять снова Родину?

     Кроме того, не только для Модерна Постмодернизм является врагом, но и для Постмодернизма Модерн, а также все, что дышит развитием и историей, являются врагом. Так что же? Постмодернизму можно воевать с Модерном, а Модерну нельзя воевать с Постмодернизмом? Что за чушь-то! Что за капитулянтский комплекс?

     Кое-кто говорит о том, что Постмодернизм является продолжением Модерна. Это либо сознательная политическая ложь, призванная все запутать и извратить. Либо… Либо глубочайшее заблуждение. Постмодернизм ненавидит Модерн, ждет его окончательной смерти и помогает оной.

     Постмодернизм — это крупное политическое явление, а не определенный тип культуры. Как минимум это и культурное, и политическое явление. Но на самом деле, это явление по преимуществу политическое, а также — антиметафизическое. Постмодернизм впервые разорвал с метафизикой вообще как светской, так и религиозной. Ибо любая метафизика (или почти любая, если кому-то так больше нравится) предполагает ту или иную подлинность. А Постмодернизм ненавидит подлинность, чурается ее, считает ее предрассудком и моветоном.

     Если Постмодернизм — это крупное политическое явление, то у него должна быть социальная база. Социальной базой Постмодернизма в позднем СССР были эти самые приличные люди, погруженные в массовое ("совковое", "шариковское") неприличие. Назовите это разрывом между интеллигенцией и народом… Разрывом между народом и элитой (номенклатурой)… Союзом оторвавшейся от народа интеллигенции и оторвавшейся от народа номенклатуры — против народа и истории (нет народа без истории и наоборот). В любом случае, речь идет об этом "приличии в окружении неприличия".

     Конечно, не вполне об этом говорила героиня Бёлля своему мужу: "Они так приличны, так приличны; мне страшно, старик; даже в 1935 году, даже в 1942-м я не чувствовала себя такой одинокой…" Нет, конечно же, не вполне об этом говорила эта женщина из "Бильярда в половине десятого". Но и об этом тоже.

     СССР к концу застоя накопил гигантский потенциал разнообразного постмодернистского гноя. Шекспировский Гамлет сказал: "Вот он, гнойник довольства и покоя: прорвавшись внутрь, он не дает понять, откуда смерть…" Гнойник и вправду прорвался внутрь. СССР умер. Вы хотите убить любое государство? Сконцентрируйте в нем накопившийся постмодернистский гной и дайте ему прорваться внутрь. Государство исчезнет. И даже не поймет, откуда смерть. Вот что, пожалуй, страшнее всего.

     Сейчас многие призывают бороться с либералами. Абсолютно не поддерживаю подобных призывов. Почему надо бороться с настоящим классическим либералом? Либерализм — такая же часть Модерна, как и консерватизм. Нет политической системы Модерна без либерально-консервативного консенсуса.

     Консенсусом же является патриотизм. И это так везде — в США, Франции, Индии, Японии… ВЕЗДЕ!

     Когда либерал разрывает с патриотизмом — он уже не либерал. Но то же самое касается и консерватора. У либерала есть ценности, принципы, убеждения. Он обладает своей подлинностью. Почему с ним надо бороться? Да, есть антипатриотические извращенцы, и их немало. Но есть такие же извращенцы и в нелиберальных средах. Так зачем путать извращение (то есть патологию) с нормой? Нам что, вообще недорога свобода? Мы хотим подтвердить ложный миф о нашем историческом тяготении к рабству?

     Если речь идет об осуществлении проекта "Модерн" в России, то не ПРОТИВ либералов надо бороться! Бороться надо ЗА подлинный, патриотический либерализм, верный истории и развитию. ЗА патриотизм либерального Модерна. Бороться надо за то, чтобы этот патриотизм оказался в единстве с патриотизмом другим, консервативным. Тем, который не прогресс (то есть изменчивость) ставит во главу угла, а традицию, то есть наследственность. Но вы пробовали в любой системе оторвать одно от другого и противопоставить изменчивость наследственности или наоборот? Любое такое противопоставление — это путь к гибели.

     Не с либерализмом надо бороться, а с Постмодернизмом. Это совершенно разные вещи. Накопленный советским застоем постмодернистский гной — задействовали на все сто процентов. Теперь хотят так же задействовать новый гной, накопленный в рамках необрежневской стабилизации 2000-2008 годов. Сформированная в эти годы система слабее, чем советская. Гноя же еще больше. Если кому-то удастся его подсобрать и дать ему прорваться внутрь — катастрофа будет неминуемой. И это будет последняя российская катастрофа.

     На горизонте маячит и нечто большее. Повторяю, политический Постмодернизм — это сокрушительное оружие. Можно сказать, оружие абсолютное. Представьте себе такую большую лучевую пушку. Вы наводите ее на какой-нибудь объект — и объекта нет.

     Разрушение СССР — лишь первая проба пера. Эта "лучевая пушка" была использована, и использована успешно. Но когда оружие изобретено, сконструировано, изготовлено и использовано, кто откажется использовать его еще раз? Можно навести пушку на Россию. А можно и на другой объект. Почему бы не навести ее, например, на Китай? Или наоборот — на Европу, США, всю западную цивилизацию в целом?

     Глобальная перестройка предполагает концентрацию всемирного постмодернистского гноя и обеспечение прорыва этого гноя внутрь всего человечества или его решающей части. Все мои рефлексии по поводу генезиса и архитектоники "приличного меньшинства, в неприличном большинстве обитающего" правомочны лишь постольку, поскольку речь идет о большом мировом процессе.

     Принципиально новом процессе — процессе убиения Истории. Разве наша перестройка, в конце-то концов, не была войной с историей как таковой? Да, с нашей историей, — ну и что? Но Фукуяма, написав о конце истории, говорил не о конце нашей истории, а о конце истории вообще. Эксперименты с "лучевой пушкой"… Не в них ли — сокровенная суть того, что лукаво именуется "кризисом"?

     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/811/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ XVIII
Продолжение. Начало — в №№ 7-23

     ТОЛЬКО СЕЙЧАС МОГУ Я с уверенностью сказать читателю о том, что болоту прикладных политологических частностей не удалось засосать нас в свое жадное и бездумное чрево. Что все эти частности нам удалось осмыслить не как "вещи как таковые", а как знаки.

     В чем состоит разница между "вещью как таковой" и знаком? "Вещь как таковая" кодифицируется словом "просто". "Просто Орешкин", "просто Юргенс", "просто Муратов". Продолжая список, мы можем говорить и о более сложных "простотах". Даже если бы мы обсуждали "просто дуумвират", "просто политическую систему", мы все равно увязли бы в подобных — конечно же, более развернутых и объёмных — частностях.

     Даже если мы начнем обсуждать "просто кризис", мы ничего не поймем. Мы просто (видите, опять это самое просто) переберем определенное количество характеристик рассматриваемого явления, сгруппируем эти характеристики, по возможности выявим какие-то общие знаменатели. И дадим Левиафану понятия пожрать нас — наш разум и нашу душу. Любое понятие, к которому вы приклеиваете это самое "просто", обязательно станет Левиафаном и вас пожрет.

     По большому счету, даже не важно, свяжете ли вы рассматриваемую реальность с правильным понятием (катастрофой, к примеру) или с понятием неправильным (этим самым кризисом, будь он трижды неладен). Начнете вы рассматривать не "просто кризис", а "просто катастрофу" — эффект будет в итоге примерно такой же. Потому что — хотя кризиса нет, а катастрофа есть — эта самая катастрофа отнюдь не является "просто катастрофой". В ней переплетаются — и это я уже показал — суперкрупные аферы, манипуляции господствующего класса, объективные процессы. Так что катастрофа-то есть, но это не "просто катастрофа". Равно как Юргенс — не "просто Юргенс", Орешкин — не "просто Орешкин", а дуумвират — не "просто дуумвират".

     В своем описании частностей я стремился быть предельно точным. И объективным, то есть не тенденциозным. Стремление это мое было вызвано не столько требованиями хорошего тона (хотя и это я считаю немаловажным), а необходимостью уйти в описании от пресловутого "просто". Уйти от "просто" можно либо в аморфную бездоказательность (конспирологический вариант), либо в подчеркнутое следование фактам, необходимое для того, чтобы противопоставить конспирологии — теорию элит. Но если ты будешь "просто" следовать фактам, то они обязательно превратятся все в того же Левиафана. Вот я и постарался, следуя им, имплантировать в свой аналитическо-фактологический дайджест неявную, но настойчивую антитезу этому самому "просто". Не "просто Орешкин", а… не "просто Юргенс", а… не "просто Муратов", а… не "просто дуумвират", а…

     В результате подобных имплантаций у нас выстроилась определенная восходящая аналитическая последовательность.

     На первой ее ступени — люди с их высказываниями.

     На второй ступени — диссонанс между высказываниями и реальностью.

     На третьей ступени — политический смысл этого диссонанса.

     На четвертой ступени — психологический смысл этого диссонанса.

     На пятой ступени — симбиоз субъекта и диссонансов.

     На шестой ступени — феномен, рождаемый симбиозом.

     На седьмой ступени — ноумен, рождаемый феноменом.

     Для тех, кто может заподозрить предложение рассмотреть "лестницу из семи ступеней" в потаенной ироничности, предлагаю расшифровку, доказывающую, что я описываю реальный аналитический метод, а не "стебусь", как теперь говорят, по поводу несовершенств героев моего аналитического романа.

     На первой ступени расположены господа Юргенс, Орешкин и другие, заявляющие то-то и то-то. Например, что "судно должно освободиться от балласта, чтобы выстоять в шторм". Или что "модернизации без свободы не бывает".

     На второй ступени расположено всё то, что неопровержимо доказывает наличие вопиющих диссонансов между этими высказываниями вышеназванных господ и реальностью. Судно без балласта всегда опрокидывается, а не приобретает добавочную устойчивость. Модернизация почти всегда связана с определенной (определенной, а не любой!) несвободой в политическом смысле этого слова. И так далее.

     На третьей ступени расположено всё, что можно назвать политическим смыслом, заложенным в обдуманные или бездумные диссонансы. Авторам высказываний нужно попытаться, что называется, сбить с панталыку Медведева. Причем тем же способом, каким перед этим их предшественники сбили с панталыку Горбачева.

     Мне возразят, что никто Горбачева с панталыку не сбивал, что всё происходило по-пушкински ("Ах, обмануть меня не трудно, / Я сам обманываться рад").

     Во-первых, это не совсем так (хотя отчасти, конечно, именно так).

     Во-вторых, речь идет теперь не о Горбачеве, а о Медведеве.

     А в-третьих… в-третьих, по большому счету, какая разница? Стараются ведь сбить с панталыку властный субъект — видно же, что стараются! То, в какой мере сам субъект созвучен этому старанию — покажет будущее.

     Даже если он созвучен — это не дает права безнаказанно вышеназванные диссонансы сооружать. Ибо безнаказанность сия слишком унизительна. И — политически сокрушительна сама по себе. Постольку, поскольку дает возможность кому-то предположить, что Россия уже до конца стала глубокой Африкой. И в ней уже и диссонансы некому обнаруживать.

     КРОМЕ ТОГО, созвучной с диссонансами власти всегда хочется, чтобы диссонансы назывались "основательными экспертными суждениями", на которые она оперлась. А то, что опора на эти "основательные экспертные суждения" привела к провалу, — так это по причине умопомрачительной сложности процесса и несоответствия экспертов подобной сложности (сравни высказывание М.С.Горбачева о Программе 500 дней: "Все говорят: "Программа Горбачева, программа Горбачева". Не я писал — ученые писали"). Кем бы мы ни являлись — альтернативной частью экспертного сообщества, контрэлитой, просто обеспокоенными гражданами, — мы в любом случае должны дезавуировать "основательность" неких экспертных суждений, коль скоро они являются вопиющей, неудобоваримо самодовольной ложью. И установить, что с панталыку все же сбивают. Вопреки чьему-то желанию или нет — какая разница?

     На четвертой ступени расположено уже не политическое, а психологическое содержание, допускающее подобное сбивание с панталыку. Один покойный академик-экономист, принадлежавший к сугубо номенклатурной семье и гордившийся этим, в частных беседах прямо говорил о том, что надо "заманить коммунистическую власть в такую ловушку, из которой она сможет выбраться только в нужном нам направлении". При этом он был официальным советником заманиваемой власти. Заманив же ее куда нужно, он швырнул ей в лицо удостоверение советника. И не испытал при этом никаких угрызений экспертной совести. Почему заманивал — с политической точки зрения понятно. Важнее установить, почему не испытывал угрызений совести. Потому не испытывал, что психологически ощущал себя "пневматиком" среди "гиликов". А пневматик не должен испытывать угрызений совести по поводу гиликов. Установив это, мы можем продолжить аналитическое восхождение.

     На пятой ступени нам, наконец, раскрывается подлинный смысл понятия "приличные люди" (вариант "порядочные люди" и так далее). Мы обнаруживаем, что это понятие вполне подходит под разряд так называемых "превращенных форм", то есть форм, не только игнорирующих свое содержание, но и активно его отрицающих. "Приличный" (или "порядочный) человек" (пневматик), оказавшись в среде "неприличных" (или "непорядочных") должен вести себя неприлично и непорядочно. Контекст преобразует текст не просто существенно, а, как говорится, "с точностью до наоборот". Со всеми вытекающими последствиями. Как психологическими, так и политическими. А также стратегическими, метафизическими et cetera.

     На шестой ступени мы обнаруживаем, что подобное системное превращение, выворачивание контекстом текста не абы как, а именно наизнанку, есть фундаментальное качество политического постмодернизма.

     Мы обнаруживаем, что наше сообщество "приличных" (или "порядочных") людей — это постмодернистский сгусток.

     Мы обнаруживаем системное тождество между нынешним таким постмодернистским сгустком и сгустком предшествующим.

     Мы обнаруживаем также, что предшествующий сгусток, предложив власти на себя опереться, организовал перестройку-1. А нынешний сгусток, предлагая то же самое, намерен организовать перестройку-2, и этого не скрывает.

     В ходе всех этих обнаружений мы оказываемся в состоянии уточнить причины, в силу которых Россия раз за разом накапливает огромные сгустки постмодернистского гноя. Того самого, о котором Гамлет сказал когда-то: "Вот он, гнойник довольства и покоя. / Прорвавшись внутрь, он не дает понять, / Откуда смерть".

     А еще мы обнаруживаем, что бессмысленно бороться с российским либерализмом. Что даже если этот либерализм и порочен, то именно потому, что он либерализмом не является. А является именно политическим постмодернизмом. И что, предлагая нам в качестве "цели на поражение" либерализм как таковой, нам предлагают ложную цель.

     И, наконец, мы обнаруживаем еще и некоторое соотношение между ресурсом и технологией перестройки. Ресурс — это гной, о котором говорил Гамлет. Технология — это постмодернизм как возможность обеспечить прорыв гноя именно ВНУТРЬ. Синтез двух феноменов (ресурса и технологии) образует ноумен под названием перестройка. Впервые дав перестройке точное определение: "Применение властью постмодернистского оружия против своего государства", — мы можем двинуться дальше.

     На седьмой ступени своего восхождения мы обнаруживаем, что применение властью постмодернистского оружия против своего государства — это глобальный инвариант. Власть может применить постмодернистское оружие против своего государства в любой точке земного шара. В принципе, американская власть может это сделать в США (отсюда проведение параллелей между Обамой и Горбачевым). Российская власть может сделать это еще раз в России (отсюда проведение параллелей между Медведевым и Горбачевым). Сходное может произойти в Китае или Индии (с невнятным предощущением такой возможности связано появление общего термина "неогорбачевизм"). Я не обсуждаю, насколько корректны параллели Обамы с Горбачевым или Медведева с Горбачевым. Я констатирую наличие этих параллелей. И выявляю их смысл.

     Если завтра Обама обопрется на ненавидящие США суррогатные группы, иногда некорректно называемые "левыми" или "либеральными"… Если его штаб позволит этим группам использовать всю мощь постмодернистских технологий для того, чтобы накопленный группами гной прорвался внутрь американского общества… Что ж, тогда Обама осуществит американскую перестройку и станет американским Горбачевым.

     Если то же самое сделает китайская или индийская власть — они осуществят свои перестройки!

     Если это сделает Медведев — он осуществит перестройку-2.

     Постмодернизм как единство "гнойной" социокультурной субстанции и гуманитарных ("гнойных" же) технологий является оружием гигантской разрушительной силы, лучевой суперпушкой, так сказать. Власть, берущая в руки эту пушку и направляющая ее на свое население, осуществляет перестройку. К концу XX века сформировались условия, позволяющие применить это оружие в любой точке земного шара. Нужно только, чтобы кто-то ("гуманитарные технологи") соорудил пушку с учетом местной специфики и кто-то ("элиты") передал эту пушку в руки властителю, готовому ударить из нее прямой наводкой по своему населению.

     Результаты удара по общественному сознанию (а значит, и бытию) из этой постмодернистской лучевой пушки в чем-то сходны с ударом из пушки радиологической по клеткам живой ткани. Клетки теряют структурность, мутируют… Организм, состоящий из этих клеток, недоумевает, ибо удар нанесен невидимыми лучами, и в первый момент не ощущается в качестве такового. Не успев удивиться как следует, организм умирает. А осуществившие операцию "технологи" и "элиты" десятилетиями проводят "мозговые штурмы" на тему "Причины распада СССР".

     Пока что такая лучевая пушка опробована только на объекте под названием СССР. Никто (опять говорю, пока что) не рискнул применить подобную пушку в других точках земного шара. Но я готов высказать гипотезу, согласно которой подлинное содержание того процесса, который называют "нынешним атипичным мировым кризисом" состоит в предуготовлении человечества (да-да, именно всего человечества) к расстрелу из этой лучевой суперпушки.

     При расстреле, осуществленном в СССР, лучевому удару подверглась часть человечества, кооптированная в систему смыслов, названную коммунизмом.

     Именно в рамках этой кооптации накапливался гной с определенными качествами.

     Именно под стандарты этой кооптации была создана лучевая пушка.

     Если нынешний глобальный ползучий катастрофизм рассматривать как предуготовление к расстрелу всего человечества из некой системы аналогичных пушек, подогнанных под стандарты отдельных частей этого человечества, то нужно установить, по какой, глобальной же, смысловой кооптации наносится удар? Ведь речь идет не о кооптации в коммунистическую смысловую систему! Это пройденный этап. Тогда о чем же идет речь?

     Позволю себе высказать гипотезу, согласно которой речь идет о предуготовлении к расстрелу человечества, кооптированного в смысловую систему под названием Модерн. Расстрелять антропологическую мегасубстанцию, включенную в эту мегасистему, — намного труднее, чем расстрелять антропологическую субстанцию, которая была включена в систему коммунистическую. Но, как говорится, "где наша не пропадала". По мне, так этот амбициозный замысел налицо. А происходящее — свидетельство того, что от конструкторских разработок и отдельных экспериментов переходят к большему. К предуготовлению эксперимента глобального, который, в силу своей глобальности, и экспериментом-то уже называть не вполне корректно.

     Такое предуготовление является очень сложной процедурой. Надо не только правильно распределить гной по разным странам, создав отчужденные от всего национального (а значит, и модернистского в подлинном смысле этого слова) сообщества.

     Нужно координировать "гуманитарных технологов", "элиты", властных марионеток. Нужно проверить степень готовности расстреливаемой субстанции, тщательно исследовать свойства различных модификаций гноя, направляемого внутрь. Ошибка — хоть в одной точке и хоть на одном этапе — будет слишком дорого стоить. И потому опрометчивость исключается. Проверка — коррекция — еще одна проверка — снова коррекция.

     

     МОДНЫЕ НЫНЕ РАССУЖДЕНИЯ о том, на какую именно букву латинского алфавита (V, W, L и так далее) больше всего похоже явление, названное "глобальным кризисом", — очень показательны. Что неявным образом закладывается в эти рассуждения? Восходящий или стагнационный — но никак не нисходящий — финал. Конец буквы V, как и буквы W, устремлен наверх и знаменует собой восходящий финал. Долбанет ли кризис, как в букве V, один раз и мы из него сразу выскочим (версия Дворковича) или же он долбанет два раза, как в букве W (версия Кудрина)… мы все равно — сразу или не сразу — но выскочим. А если даже не выскочим, а застрянем (версия буквы L), то покантуемся на дне, а потом все равно всплывем. Пусть и не сразу.

     Я не любитель буквенных обозначений вообще. Но если уж играть в эту игру (а в нее, как мы понимаем, играют не Кудрин и Дворкович, а вся мировая элита), то почему не рассмотреть вариант греческой буквы лямбда (?)? Или вариант латинской буквы M. Болтались где-то… вылезли на некий вариант благополучия… Навернулись… И — кранты. Что, так никогда не происходило с цивилизациями? С крито-минойской, египетской? Происходило. Все знают, что происходило. Другое дело, что такие катастрофы (?-катастрофы) были локальными и не могли втянуть в себя весь оставшийся мир. Но теперь-то локальность отменена глобализацией, о плюсах которой нам все уши прожужжали. Плюсы-то плюсами… но так, чтобы только одни плюсы… в сказках подобного не существует, а уж в реальности-то тем более.

     А значит то, что было локальным в случае минойского Крита или Древнего Египта — вполне может теперь повториться в глобальном варианте. Я не говорю, должно повториться. Я спрашиваю, почему не может повториться. Потому что нынешние потребители оченно хотят потреблять? А критские или египетские — что, не хотели? Простейший и абсолютно неопровержимый пример. Все — и в СССР, и в США — орали о том, что надо приложить все силы, дабы не допустить развязывания ядерной войны. Но явление, для недопущения которого надо приложить все силы, как минимум, возможно. Значит, ядерная война была возможна? Была. Стала ли она невозможной после распада СССР? Мы все видим, что она стала теперь более возможной, чем пока был СССР. Каждый, кто не слеп, должен был это ощутить хотя бы на примере кавказских (а на самом деле, черноморских) событий августа — сентября 2008 года. Удалось бы втянуть в войну Россию и Украину — война могла бы стать ядерной. А потом и глобальной ядерной. Ибо в нее втянулись бы и США, чей военный флот мы увидели тогда в Черном море.

     Что, теперь никто не говорит о новом сценарии войны на Кавказе, в Черном море, в более широком регионе? Еще как говорят. Мне-то кажется, что не только говорят. Но об этом позже. А сейчас установим хотя бы то, что риск ядерной войны не стал нулевым. А скорее увеличился. Так почему мы не можем рассматривать глобальные сценарии-?, повторяющие локальные сценарии-? прошлых веков?

     Потому что они нам не нравятся и мы заряжены оптимизмом? Но чем больше мы будем эти ложным оптимизмом заряжены, тем с большей вероятностью случится именно то, что нам не нравится.

     Сценарии-M тоже возможны. Выбрались… навернулись… снова выбрались и… навернулись окончательно. Переверните букву W и получите букву M. Но сценарии-W рассматривать можно, а сценарии-M нельзя. Почему? Потому что у кризисов всегда хороший конец? А как быть с теорией всеобщих кризисов капитализма (которую никто пока, между прочим, не опроверг), согласно которой финальная фаза всеобщего кризиса предполагает мировую войну? Мировая война с применением ядерного оружия в качестве фазы кризиса — разве не стирает идиотскую грань между кризисом и катастрофой, порожденную специфическим устройством сознания нашей (и, увы, не только нашей) элиты?

     И опять же я не о каких-то роковых предопределенностях говорю, а о возможных вариантах развития событий. Ведь и V, и W, и L — это тоже не более чем варианты развития событий.

     Давайте все-таки рассмотрим все варианты. Подобно персонажу из фильма "Операция Ы и другие приключения Шурика", я призываю ревнителей сценариев V, W и L: "Огласите весь список!" И даже, ради демонстрации собственной толерантности, готов сыграть вместе с ними в неумную алфавитную игру. Я-то призываю… а толку?

     Наши псевдоэлитарии, перепугавшиеся, когда цены на нефть упали до тридцати долларов за баррель, при ценах в семьдесят чувствуют себя чуть ли не триумфаторами. Понимаю, что для сырьевого придатка (он же "великая энергетическая держава") все определяется ценами на поставляемые им миру энергоресурсы. Но для мира-то все по-другому! И для его развитой части — в особенности.

     Мир в целом не стал благополучнее вследствие того, что цены на энергоресурсы повысились. Кто-то уже называет это повышение вторым нефтяным пузырем. Обама как представитель демократической партии США не может не попытаться снизить мировые цены. Если ему это не удастся — возникнет один тип глобальной неустойчивости, если удастся — другой. В любом случае вовсе не об устойчивости речь идет.

     МЕЖДУ ТЕМ, сама парадигма кризиса (любого кризиса — типичного, атипичного) предполагает избыток устойчивости системы. Система, в которой возникает поправимая неприятность, должна быть устойчива. Хотя бы в том смысле, что неприятность, возникнув, должна разворачиваться тем или иным образом в рамках системы. Для обеспечения такого разворота система и должна обладать устойчивостью. А если она ею НЕ обладает? Тогда мы и имеем дело не с кризисом, а с катастрофой. То есть не с V, W и L, а с другими буквами.

     И почему мы вообще должны играть в однобуквенные лото? Почему буква, а не слово? Нечто, начавшись с V, может запросто перейти в M… Я не абстрактными играми увлекаюсь!

     Представьте себе такую, вполне реальную, комбинацию. Всеобщий кризис (предположим даже, что поначалу всего лишь кризис) порождает локальный коллапс (например, в России — а почему бы нет?). Локальный же коллапс при определенных условиях оказывается плавно (или не плавно) переходящим в глобальную катастрофу (войну за русское наследство, к примеру). Почему такую поэтапность надо выводить за рамки сценирования?

     Введите ее в рамки, рассмотрите, докажите, что вероятность исчезающе мала и — уже после этого — прекратите рассматривать. Но ведь все начинается с того, что нечто выводится за рамки огульно, без каких-либо предваряющих это выведение рефлексий.

     Впрочем, все мои размышления о V, W, ?, M и так далее — в каком-то смысле всего лишь дань актуальности. Другие рассуждают на эту тему. Как тут не подключиться. Но, подобно тому, как не хотелось "просто" подключаться к разного рода политическим частностям, так и к буквенной игре "просто" подключаться недопустимо. Ее можно использовать для того, чтобы перейти на следующую ступень. Попытаемся это сделать.

     Ранее я уже предложил к рассмотрению модель, в которой субъективное и объективное в рамках нашей реальности находятся в определенном соответствии. Причем таком, которое вполне отвечает знаменитому принципу дополнительности Нильса Бора.

     К субъективному я предложил отнести глобальные аферы (названные, если читатель помнит, "играми с кнопочками"). А также — большие игры правящей элиты, пытающейся искать возможность самопродления. Например, за счет создания Неоленда (бегство из капитализма в неофеодализм) или многомерных виртуализаций действительности.

     К объективному я предложил отнести, например, информационный супербум и вытекающие из него сложности (необходимость скользить с возрастающей скоростью по все более тонкому информационному льду).

     ПОДРАЗДЕЛИВ ПРОИСХОДЯЩЕЕ на объективное и субъективное, соотнеся одно с другим, я задался целью выяснить, какое именно объективное на данном этапе человеческого развития приобретает решающий характер. Это называется — выявление ведущего противоречия, а также слабого звена и так далее. Можно, конечно, вместо этого рассмотреть все виды субъективного, соотнести их со всеми видами объективного и подвергнуть рассматриваемое многомерному матричному анализу. Но вряд ли это сильно продвинет нас в понимании существа дела. Да и публикация в газете подобный тип анализа вряд ли предполагает.

     Не успел я подобраться к вопросу об этом самом ключевом противоречии (и слабом звене), как началась суматоха с "какизвестностью". Пришлось с ней разбираться. Причем по старому наполеоновскому принципу — ввязаться в бой, а там посмотрим. Ввязывался я не без опаски ("а ну как свой концептуальный замысел погублю"). И только теперь, когда это ввязывание помогло-таки нам в концептуальном плане, породив аналитику семи ступеней, отираю, так сказать, пот со лба.

     Ведущее объективное противоречие, читатель…

     Оно же слабое звено всей глобальной системы…

     Оно же парадигмальный базис катастрофы, разворачивающейся с неумолимой неспешностью…

     Все это, представь себе, полностью обусловлено судьбой великого проекта Модерн. Того самого проекта, против которого заряжаются повсеместно постмодернистские лучевые орудия.

     Выдержит система, порожденная этим проектом, — все мировые маятники поколеблются аки V, W, L и так далее, и придут в некое (чуть более или чуть менее новое) равновесие. А вот если система не выдержит — тогда судьбы минойского Крита или Древнего Египта покажутся оптимистическим мюзиклом на фоне разворачивающейся глобальной трагедии.

     Все частности, которые мы перед этим рассмотрели, договорившись, что это не просто частности, а знаки чего-то большего, породив наше восхождение по семи аналитическим ступеням, в итоге требуют сейчас от нас предельной концептуальной серьезности. А как быть с актуальностью?

     "Модернизации без свободы не бывает", видите ли… Да-да, конечно… А еще у нас в пределах замечательного властного тандема возникли два стиля… Их политологи в "Известиях" обсуждают ("Смена стиля: тандем обновляет кожу?", 05.06.2009).

     В ХОДЕ АНАЛИЗА стилевых различий в рамках тандема выясняется, что (воспроизвожу очень близко к тексту) Медведев обращается, в отличие от Путина, к политическим меньшинствам, ведет диалог с малыми группами, наращивает за счет этого потенциал мобильности…

     Стоп! Начать обращаться к меньшинству — это стилевое отличие? Но что такое тогда отличие принципиальное?

     Стоп! Стоп!!! Говорится, что Путин удовлетворял запрос большинства на восстановление государства. А в чем тогда запрос политических меньшинств, на которые переориентируется Медведев? Не в восстановлении государства, а в чем? Не в обратном ли?

     Ответа в публикации "Смена стиля" я не нашел. И не понял, почему надо — хоть одному властному лицу, хоть другому, переходить от опоры на большинство к… К заигрыванию с меньшинством? Так с ним и так заигрывают донельзя! К опоре на меньшинство? А как на него без диктатуры опереться? И главное, зачем? ЗАЧЕМ?!

     Выделяя, как сказал поэт, из "тысячи тонн словесной руды" крупицы политического смысла, способного дать ответ на мучающий меня вопрос, я в итоге нашел (не у авторов публикации "Смена стилей", а у всего высказывающегося на эту тему разнокачественного бомонда) два варианта объяснения необходимости столь противоестественного перемещения точки политической опоры.

     Первый вариант сводится к тому, что меньшинство нравится Обаме, и потому власть, тоже желая понравиться Обаме, перемещает точку опоры, или делает вид, что перемещает. Это слишком унизительный и никчемный вариант объяснения. Поэтому отбросим его, отметив, что его-то в основном и предлагают.

     Что остается за вычетом отброшенного? Отдельные суждения, согласно которым меньшинство, на которое надо опереться, якобы является МОДЕРНИЗАЦИОННЫМ. И потому для того, чтобы Медведеву перейти от выполненного Путиным заказа большинства на восстановление государства к объективно необходимой модернизации — нужно опереться на модернизационный актив нашего общества. Он в меньшинстве? И что? Модернизационный актив на момент модернизации всегда в меньшинстве.

     Вроде бы все правильно. Возникают всего лишь три коротких вопроса.

     Вопрос № 1. Представим себе, что абсолютное большинство населения сгорает от желания голосовать за одну партию. И что реальная политическая свобода, предоставленная обществу, раз за разом это выявляет. Объективно выявляет — без подтасовок, зажимания ртов и т.д. Зачем нужна политическая свобода, то есть выявление подобного результата, этому самому меньшинству? Для того, чтобы постоянно получать подтверждение того, что "есть оно ничто, и звать его никак"? Умничанья по поводу того, что демократия на самом деле является не способом выявления воли большинства, а способом учета мнения меньшинства, не убеждают никого, включая и тех, кто умничает. Так на что рассчитывает "приличное" меньшинство, требующее политической свободы для ненавидимого им "неприличного" большинства?

     Понятно было бы противоположное — легитимация своей власти (диктаторской, разумеется) адресациями к "объективной исторической необходимости". Мол, хоть мы и меньшинство, но за нами правда истории. Так и поступали модернизирующие субъекты во всем мире — вне зависимости от типа осуществляемой ими модернизации. Но у нас-то все иначе! Почему? Не потому ли, что политическая свобода рассматривается меньшинством как высвобождение радикальных антигосударственных сил (экстремистов, сепаратистов, террористов). Сил, которым удастся сломать построенное "неприличным" большинством государство, являющееся для "приличного" большинства предметом самой сосредоточенной ненависти?

     Вопрос № 2. Каково же всё-таки в этом случае качество данного политического меньшинства, на которое Медведеву предлагается теперь опереться? Почему его надо называть "модернистским активом страны", если все его поведение свидетельствует о ненависти к Модерну и "начиненности" Постмодерном?

     Вопрос №3. Что такое политика с опорой на постмодернистское меньшинство? Разве мы с достаточной аналитической строгостью не доказали, что это именно и есть очередной расстрел своего общества из постмодернистской лучевой пушки, то есть — "перестройка-2"?

     
     Продолжение следует
--
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/812/41.html

[vstep]

Сергей Кургинян
  КРИЗИС И ДРУГИЕ XVIII 
 Продолжение. Начало — в №№ 7-24

       Я УЖЕ УПОМИНАЛ великого китайского философа Конфуция, которого можно считать родоначальником политической философии ничуть не в меньшей степени, нежели, например, Аристотеля. В каком-то смысле для нас сейчас Конфуций с его идеями более актуален, нежели канонические западные авторитеты. Потому что мы переживаем смутные времена и хотим из них выбраться. Мы хотим преодолеть регресс — деградацию, распад. Мы понимаем, что, не сумев это преодолеть, вскоре потеряем даже имеющуюся "остаточную державу". Ту самую, день независимости которой от самой себя так пышно праздновался в очередной раз 12 июня 2009 года.

     Правда, теперь речь идет уже формально (по прямому, то есть, наименованию) не о Дне независимости России (ибо уж совсем непонятно, от чего независимость), а просто о Дне России. Но если что такое "День независимости" кто-то еще может понять, то что такое просто "День России", понять не может никто.

     Лет этак тридцать пять назад я проводил геофизические исследования в Якутии. При этом, работая в тайге, я, завершая каждый очередной "профиль" (систему замеров, производимых на одной линии), выходил на некую местную магистраль. И лицезрел пародию на Конфуция в виде видоизменяемого лозунга на огромном щите рядом с магистралью.

     Сначала там было написано: "Преступник — это тот, кто ничего не сделал".

     Потом, видимо, кто-то изумился высказыванию и дополнил его в духе конфуцианской концепции исправления имен (по-китайски эта концепция называется "чжэн мин"). И лозунг зазвучал иначе: "Преступник — это тот, кто ничего не сделал полезного для общества".

     Потом, не справившись с исправлением имен, местные кадры просто убрали лозунг. Вот так же и с Днем России, который перед этим был Днем независимости России.

     Ну, не справляется наша элита с невероятно важной для нас коллизией чжэн мин. Не справляется — и потому не может выбраться из регресса. А вот Конфуций, создав чжэн мин, сумел поспособствовать тому, чтобы Китай и из регресса выбрался, и воссоздался в виде обновленной империи.

     Приведу наиболее яркие суждения Конфуция, имеющие к нашей сегодняшней действительности самое непосредственное отношение. Вот цитата из произведения "Лунь Юй" ("Беседы и высказывания"), глава "Цзы Лу": "Когда имена неправильные, суждения несоответственны; когда суждения несоответственны, дела не исполняются".

     Конфуций точно знал, почему дела не исполняются. Потому что социально-экономическая и политическая ситуация не остается неизменной. Меняясь, она воздействует на содержание социальных ролей. Между тем, наименования ролей (имена — титулы и так далее) остаются прежними. А тогда имена, будучи неправильными, узурпируются. Присваиваются теми, кто никак не мог бы на них претендовать при сохранении того права и тех традиционных этико-ритуальных норм, которые породили эти имена. В итоге все перестают всё исполнять и всему соответствовать. Что мы и имеем. И не только в Пикалёво, но и повсюду. И будем иметь — пока не исправим имена, то есть не займемся этим самым чжэн мин. На свой манер, разумеется, но с учетом их бесценного опыта. Который, между прочим, еще надо суметь и изучить, и осмыслить. Чем и займемся.

     Итак, Конфуций. Напоминаю читателю, что этот великий китайский мыслитель жил с 552 по 479 год до нашей эры. Аристотель же — с 384 по 322 год до нашей эры. По мне, так идеи Конфуция посложнее и поглубже, чем идеи Аристотеля. Но это мое личное мнение. А вот то, что вдохновленная Аристотелем империя Александра Македонского (а) просуществовала недолго и (б) оказалась лишенной потенциала самовоссоздания, — это факт. Как и то, что вдохновленная Конфуцием империя и просуществовала дольше, и к многократному (вот что особо важно) самовоссозданию оказалась способна.

     Поскольку самовоссоздание интересует нас в наибольшей степени, то и приоритет Конфуция по отношению к Аристотелю, согласитесь, в чем-то оправдан. Остро переживая социальную неустроенность современного ему общества, Конфуций противопоставлял этой неустроенности далекое от него общество времен начала правления династии Чжоу. Но он не просто скорбел об утерянном тогдашнем "великом единении" ("да тун"). Он размышлял о том, как возродить да тун. И выдвинул концепцию чжэн мин (выправления или исправления имен) именно ради обеспечения нового да тун в будущем.

     Конфуций не боялся того, что возрождение да тун растянется на период, несопоставимый с периодом его личной жизни. Он знал, что ученики доделают его дело. Так и произошло. Последователи Конфуция основали восемь самостоятельных школ. Две наиболее значительные возглавили Мэн-цзы и Сюнь-цзы. Школы эти (школа Мэн-цзы в первую очередь) продолжили развитие концепции чжэн мин. Стремясь вернуться к да тун, вожделенному великому единению, несломленные китайские мыслители занимались исправлением имен как минимум три столетия!

     Вдумайтесь — три столетия! Но в итоге концепция исправления имен оказалась долгоиграющим универсальным оружием в руках китайского государства. Китайское государство исчезало и восстанавливалось, претерпевало величайшие бедствия и, преодолевая их, достигало подлинного величия. Могут ли те, кто еще недавно пожимал по этому поводу плечами ("подумаешь, какая-то там периферийная недоразвитая китайщина!"), отнестись и сейчас подобным образом к китайскому опыту? Сейчас, когда Китай становится мировым лидером? И отсылки к его периферийности и недоразвитости окончательно теряют какой-либо смысл?

     Другое дело, что, помимо отсылок к периферийности и недоразвитости Китая, есть еще и отсылки к уникальности китайского опыта (мол, "в Китае живут китайцы" и так далее). Любителям таких отсылок стоило бы поразмышлять над смыслом концепции чжэн мин. А также всего наследия Конфуция. При наличии способности к размышлению и минимума необходимых знаний о предмете сразу же окажется, что Конфуций и его последователи рассуждали о том же, о чем потом стали рассуждать европейцы. Но только китайская мысль опередила европейскую на тысячу пятьсот лет.

     Последователь Конфуция Гунсунь Лун интерпретировал проблему чжэн мин как соотношения "мин" ("имен") и "ши" ("реалий"). То есть он предвосхитил будущие европейские споры номиналистов, реалистов и концептуалистов. Только он-то о "мин" и "ши" рассуждал за три с лишним столетия до начала новой эры, а европейские споры на сходную тему начались… ну, уж никак не раньше XII века. Новой эры, разумеется.

     Вот вам и опережение на тысячу пятьсот лет. Что? Не на тысячу пятьсот, а на тысячу? Во-первых, конечно же, не на тысячу, а больше. А во-вторых… Даже если на тысячу — разве этого мало?

     НО ГЛАВНОЕ — не сопоставление времен, а сопоставление содержания. Имена (мин) тонко связаны в китайской традиции с реалиями (ши). Это обуславливает неизбежные изменения, как прямые, так и обратные. Прямые — это изменения имен при изменении реалий. Обратные — это изменения реалий при изменении имен. Об этом прямо говорится в трактате "Гуньсунь Лун-цзы". Этому посвящена глава трактата "Мин ши лунь" ("Об именах и реалиях"). В другом трактате учеников Конфуция "Мо-цзы" (раздел "Цзин шо", часть вторая) констатируется одновременное наличие и прямой, и обратной зависимости между "мин" и "ши". Оно называется "обоюдностью" ("би цы"). Чем не диалектика — считающаяся детищем Запада?

     Между тем авторы трактата "Гуань-цзы", принадлежащие к той же конфуцианской школе, идут еще дальше. В главе трактата "Синь шу шан" ("Искусство сердца", часть первая) говорится о своеобразной служебной роли "телесной формы" ("син") по отношению к "имени" ("мин"). При этом под понятие "телесная форма" попадают поступки и общественное положение представителей китайского общества. А под понятие "имя" — статус этих представителей.

     Оставляю в стороне интереснейший спор между конфуцианцами и легистами по поводу того, как именно надо реализовывать обоюдность ("би цы"). Но ведь сомнений по поводу необходимости "би цы" ни у кого из ревнителей китайской державности не было. В работах конфуцианцев, принадлежавших к уже упомянутой мною школе Мэн-цзы, говорилось о необходимости полного раскрытия исконной природы человека через образование. Именно образование, утверждали представители этой школы, позволяет человеку познать Небо и служить ему.

     Небо — высшая направляющая сила, определяющая, посредством воздействия на народ и правителя, судьбы людей и государства. Сила эта реализует себя через четыре основных принципа — "человеколюбие" ("жэнь"), "справедливость" ("и"), "благонравие" ("ли") и "знание" ("чжи"). Описанием этих принципов и их связей с Небом дело не ограничивается. Обсуждается, как именно гармонизировать соотношение принципов. Например, принципа "жэнь" как принципа, объединяющего людей, и принципа "и" как принципа, людей разграничивающего.

     Это обсуждение приводит к построению (на основе все тех же "жэнь" и "и", равно как и других принципов) концепции гуманного управления государством ("жэнь чжэн"). В этой концепции главная роль отводится народу. Да-да, представьте себе, народу! В ней прямо говорится, что "народ является главным в государстве, за ним следуют духи земли и зерна, а государь занимает последнее место". Говорится и о том, что народ имеет право свергнуть путем восстания жестокого или недостойного правителя.

     Чем не право народа на восстание, к которому адресует при своем оформлении восхищающее наших западников американское государство? Только-то и разницы, что сказано это было китайскими политическими философами за два с лишним тысячелетия до американцев.

     Неподвижный китайский социум, в котором император — это всё, а народ — это ничто, является мифом, изобретенным недобросовестными западными исследователями. Само собой, со временем конфуцианство менялось в полном соответствии с принципом, предполагающим взаимосоответствие имен и реалий. Прослеживать все эти изменения в рамках исследования совсем другого вопроса я не могу.

     С удовольствием обсудил бы, что нового привнесли в конфуцианство спорившие с ним легизм, даосизм, натурфилософия, буддизм. Но важнее другое. То, что все эти споры были лишь спорами о том, как укрепить и "дособрать" государство. Это же касается неоконфуцианства, связанного с именем великого китайского ученого (историка, филолога и философа) Чжу Си. Или — его гораздо более позднего собрата по делу реформирования конфуцианства Кан Ю-вэя.

     Мучительно преодолевая разногласия, китайская политическая философия, по сути, никогда не скатывалась в отрицание великого учения чжэн мин. Констатирую это не из-за особого пристрастия к китайской политической философии. Восхищаясь ею, я западную политическую философию, конечно же, никоим образом не уцениваю.

     Я просто в очередной раз пытаюсь обратить нашу нынешнюю (по мне, так в целом более чем убогую) политическую элиту к проблеме исправления имен. То есть к отказу от использования неправильных имен. И признанию того, что использование неправильных имен — это фундаментальная, сокрушительная политическая ошибка, порожденная такой прагматизацией нашей элиты, при которой вполне реально ее окончательное отчуждение от культуры как источника смыслов и мотиваций.

     Находится ли наша политическая элита в культуре как стратегической среде своего обитания? Глобальная катастрофа, обсуждаемая нами, помимо прочего (а возможно, прежде всего) призвана соорудить постчеловека, способного к такому беспрецедентному отчуждению от культуры, порождающему инновационное бесплодие. Об этом — освободите, мол, человека от культуры, он, обратившись в хамство, гвоздя не выдумает — предупреждал еще Достоевский.

     СООРУЖАТЬ ТАКОГО ЧЕЛОВЕКА, опираться на такую элиту и надеяться на инновационный бум в России, согласитесь, более чем странно.

     В Советском Союзе, где культуре уделялось существенное место, тем не менее, в застойную эпоху возобладал пресловутый "остаточный принцип". Мол, сначала все остальное, а потом — культура. Этот остаточный принцип во многом посодействовал и застойному гниению, и постзастойному распаду.

     Но любые ошибки, допущенные и в досоветский, и в советский период, меркнут перед тем, что произошло в той России, чей день (имя, требующее исправления, и при исправлениях все более искажаемое) так горделиво празднуется нашими элитариями. В этой моей констатации нет сетования. Я хочу, читатель, от констатаций перейти к большой и не до конца очевидной теории. А от теории — к политической практике.

     Любое общество должно чем-то регулироваться.

     Оно остается обществом лишь до тех пор, пока регулируется.

     Регуляторы могут быть нескольких типов.

     Обычно говорится о двух типах регуляторов.

     Один существует в так называемых традиционных обществах.

     Другой — в обществах, переходящих из традиционного этапа в этап модерна.

     На традиционном этапе в роли социальных регуляторов выступает не формализованный, изощренно-утонченный закон, являющийся предметом всеобщего почитания, а нечто другое. Относительно незамысловатое и частично неписанное. То, о чем герой Пушкина говорит: "Привычка — душа держав".

     Даже на этапе модерна никто не подвергает остракизму эту самую "душу держав". Но она отдает пальму первенства почитаемому, разработанному до деталей, писанному закону. Он и становится главным регулятором жизни общества на этапе модерна. Внедрять этот регулятор иногда приходится весьма и весьма свирепыми способами. Чем занимался, например, Наполеон вместе с Жозефом Фуше, всесильным министром полиции наполеоновской Франции.

     Разумеется, свирепость свирепости рознь. Из десятка свирепых диктаторов — лишь один умен и целеустремлен в степени, достаточной для того, чтобы поставить свою свирепость на службу установлению закона, а не его разрушению. Потому-то этот "один из десяти" является великим диктатором, а остальные девять — заурядными тиранами.

     Кроме того, модернизационная свирепость и впрямь носит временный характер (в отличие от любой другой). Постепенно модернистский (прописанный до деталей, филигранный, донельзя рациональный) закон входит в плоть и кровь нового общества, становится его основным и всеобъемлющим регулятором.

     Оговорив все это, перехожу к главному.

     Оперируя только двумя типами регуляторов — теми, которые присущи традиционному обществу, и теми, которые присущи обществу модерна, — мы ничего не поймем в истории своей страны. Особенно в истории двух последних веков ее существования. Я имею в виду XIX и XX век.

     Как минимум, в середине XIX века российское общество уже никак не было традиционным де-факто. После отмены крепостного права его нельзя было назвать традиционным уже и де-юре. Столыпин лишь добивал остатки традиционного общества (за что его многие сосредоточенно ненавидели). Но он остатки добивал, остатки! Традиционным же общество как целое перестало быть намного раньше столыпинских реформ.

     Но, перестав быть традиционным, оно — вот ведь загадка какая! — не перестало быть обществом, то есть системой со своими регуляторами, не являющимися ни регуляторами традиционного типа, ни регуляторами модернистского типа.

     Классический — изощренный, формализованный, неотменяемый, почитаемый — закон не стал доминирующим регулятором жизни российского общества ни в XIX, ни в XX столетии. Традиция к этому времени оказалась на обочине. Тогда благодаря чему существовало в этот период наше общество как регулируемая система? А ведь оно существовало! И не просто существовало! Оно справлялось со сложнейшими задачами!

     Аналитическое исследование имеет свои рамки. И принципиально отличается от исследования социологического или социокультурного.

     Тем не менее, я берусь утверждать, что ГЛАВНЫМ РЕГУЛЯТОРОМ НА ЭТОМ ЭТАПЕ НАШЕЙ ИСТОРИИ ЯВЛЯЛАСЬ КУЛЬТУРА. И при необходимости я готов подтвердить это утверждение самыми разными данными — как социологическими, так и социокультурными.

     Находясь в аналитических рамках, я из соображений корректности присваиваю данному утверждению статус гипотезы — не более того, но и не менее. Предположим, что моя гипотеза справедлива. Что из этого вытекает? Что уже в XIX, и тем более в ХХ столетии российское общество по своей регулятивности (а это определяющая черта любого общества) выпадает, оставаясь обществом, как из разряда обществ модернистских (в строгом смысле этого слова), так и из разряда обществ традиционных. Одно это означает, что Россия является уникальной страной третьего типа. Страной, фактом своего существования отрицающей максиму, согласно которой любое общество должно быть либо модернистским, либо традиционным.

     Мало того — Россия предъявляет миру на данном этапе регулятор, который может заменить традицию, не превращаясь в закон. Этот регулятор, повторяю, — культура. Соответственно, в России культура на этом периоде развития (а, в общем-то, и раньше) является чем-то совсем другим, нежели во всех странах мира. У нее другое значение, другая роль. И, в принципе, другое структурно-функциональное качество. "Театр как кафедра", "культура как учитель жизни" — это не просто риторика той эпохи. Это (пользуясь определениями Конфуция) правильные имена ("мин"), даваемые весьма специфическим реалиям ("ши").

     ПОВТОРЯЮ ЕЩЕ РАЗ: мы смогли остаться обществом в XIX и ХХ столетиях, только БЛАГОДАРЯ ОСОБОЙ ПО СВОЕЙ РОЛИ КУЛЬТУРЕ.

     А значит, только благодаря ей мы смогли осуществить важнейшие преобразования! Которые лишь эффективное общество и может осуществить.

     А значит, только благодаря ей мы выжили. Ведь осуществив эти преобразования, мы смогли создать конкурентные по своему качеству сложнейшие функциональные подсистемы… ну, хотя бы науку, технику, армию…

     А значит, только благодаря этой роли культуры мы и государство свое сохранили.

     Поэтому когда вы воспроизводите в качестве имени ("мин") словосочетание "наша культура", вы должны отдавать себе отчет в том, каково реальное ("ши"), отвечающее подобному номинальному ("мин").

     Наша культура — это субстанция с особым качеством и значением. Благодаря ей и только ей мы не потеряли себя, как общество, на протяжении двух веков. Благодаря ей и только ей мы сохранились как государство. Роль культуры в жизни любого общества велика, не спорю. Но в жизни любого общества — кроме того особого нашего, которое реально просуществовало на протяжении этих двух веков, — культура играет гораздо меньшую социально-регулятивную роль.

     Никто нигде не присваивает культуре этой роли просто потому, что есть другие кандидаты — либо традиционные регуляторы (для большинства человечества), либо регуляторы модернистские (для его растущего меньшинства).

     Хорошо ли то, что у нас культура играла эту роль? Или же это ужасно? Обсуждать надо сейчас не это. А то, такова ли реальная роль культуры в нашем реальном обществе XIX — XX веков.

     Не обсудим данной темы — все время будем натыкаться на ложные "мин" и порождать чудовищные "ши". Причем как на интеллектуальном, так и на политическом уровне. Мы постоянно будем пребывать в состоянии неопределенности: с одной стороны… с другой стороны…

     С одной стороны, достаточно взглянуть на Петербург… Или прочитать Пушкина, Блока, Чехова… Достаточно познакомиться с техническими достижениями нашими… Или поговорить с нашей аудиторией, собравшейся для интеллектуального диспута… Достаточно, короче, даже минимального опыта соприкосновения с российской исторической субстанцией ("ши"), чтобы понять осуществленность в России модернизации. Осуществленность этой модернизации уже в XIX, и тем более в ХХ веке.

     С другой стороны, нам все время будут указывать на нашу недомодернизированность. И в подобных указаниях будет своя доказательность. А из указаний этих, из присущей им (неполной, но не нулевой) доказательности будет вытекать стратегическая приоритетность одной-единственной задачи. Задачи окончательной модернизации России. Мол, хватит! Пора! Надо осуществить модернизацию хотя бы сейчас, с опозданием на столетия!

     Как мы видим, это "мин" под названием "модернизация" уже стало политическим девизом Кремля. А значит, "мин" этому предстоит как-то воздействовать на наше "ши". С самыми разными, в том числе и вполне сокрушительными, последствиями.

     Но почему данное "мин" провозглашается Кремлем в качестве высшего и даже абсолютного приоритета? Потому, что речь идет о чем-то и желанном, и отсутствующем, не правда ли? Ни в каком другом случае никакому "мин" нельзя, согласитесь, придать такого приоритета. И не только придать, но даже постараться придать.

     Нам еще придется обсудить само это "мин" в полном объеме. Сейчас же я хочу только спросить: если данное "мин" отсутствовало у нас на протяжении двух веков, то что присутствовало? И мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос не на уровне восклицаний ("присутствовало ужасное", "присутствовало замечательное"). Мне хотелось бы получить ответ по существу: "присутствовало то-то и то-то".

     Я только что предложил свой ответ. Присутствовало "мин" под названием "культура", обладающее особым, беспрецедентным регулятивным воздействием на "ши" под названием "реальность". При этом имело место и обратное воздействие "ши" на "мин". В соответствии с принципом обоюдности ("би цы"), предлагаемым всё той же конфуцианской школой (сравни — принцип обратной связи у отцов кибернетики: Норберта Винера и Джона фон Ноймана).

     Состояние дел в стране таково, что подобные объяснения не могут отбрасываться без предъявления каких-либо других. Объясните — каковы были регуляторы в российском обществе XIX — ХХ веков?

     Они носили традиционный характер? Безусловно, нет. Они носили модернистский характер? Тоже нет. Но ведь они были! Я утверждаю, что регулятором была культура. И это беспрецедентно. В чем альтернативное объяснение? Регулятивны были не особые соотношения между культурой как "мин" и социальной реальностью как "ши"… А ЧТО? ЧТО?

     ОТВЕТ НА ТАКОЙ ВОПРОС должен быть, как минимум, четким. Ведь, согласитесь, вопрос этот — на 100% политический. Причем более чем актуальный. А значит, фырканья недопустимы. Люб кому-то мой метод или нет, нравится кому-то моя организация или нет… Это все виньетки, имеющие огромное значение в более спокойных и расслабленных ситуациях. А не тогда, когда в воздухе носятся, как минимум, молекулы большой предвоенной гари. Хорошо еще, если только молекулы.

     Предположим, что никаких других конкретных ответов на вопрос, который я предложил, нет. И что все другие ответы будут по принципу: мол, что-то было, а что — не знаем, да и знать не хотим. Тогда есть все основания для того, чтобы рассмотреть даваемый мною ответ еще более внимательно. И коль скоро под этим ответом есть доказательная база, то, рассмотрев оную, ответ подобный — принять.

     А что в случае принятия следует признать? То, что на протяжении веков Россия как общество (страна, народ — не власть) формировала некую беспрецедентную культуроцентрическую субстанцию. Что нигде в мире аналогичной субстанции сформировано не было. А значит, Россия обладает неким третьим социальным уникальным качеством. Качеством, альтернативным как традиционности, так и модернизированности. Не может быть такого третьего социального качества без фундаментальнейших предпосылок, метафизических, в том числе.

     В любом случае, Россия не может оцениваться по процентной шкале модернизированности (на 30% модернизирована, на 70%...). Мы наследники некоей уникальной способности — хорошей ли, плохой ли, но уникальной. Тем самым разговор о нашем особом пути — не почвенническая истерика, а нечто совсем другое. Наш "особый путь" — это "мин", укорененное в "ши" и оказывающее на "ши" существеннейшее воздействие.

     Это-то и хранится в ядре нашей цивилизации.

     И это, в ядре хранимое, имеет не региональное, а сугубо глобальное значение. Оно-то и есть наша весть миру. Возможность нашей вести справедливо проблематизирует господин Бжезинский, говоря, что наша весть под названием "коммунизм" была-таки всемирно значимой, но… что было, то сплыло, и не радикальный же русский национализм может стать такой новой вестью в XXI столетии.

     Радикальный национализм и впрямь не может стать у нас ничем, кроме окончательного средства разрушения страны и общества. Но у нас есть другое в наших исторических и метафизических генах. Нашей вестью является сама возможность существования культуроцентричного общества.

     Это наше наследство как фактор будущего. Речь идет не о культурном наследстве. У каждого народа есть свое культурное наследство. А вот способность создавать культуроцентричное общество — это наша уникальная, причем исторически неопровержимая способность.

     Эта способность в одних условиях является всего лишь атавизмом. А в других — шансом на спасение человечества. То есть миссией нашей (снова к вопросу о "мин" и "ши").

     Мне скажут: "Ничего себе, либо-либо… Если эта наша способность — атавизм, то нечего с ней носиться, как с писаной торбой!"

     Я вовсе не собираюсь сходу отметать такие возражения. Я всего лишь хочу разобраться в том, чем на данном этапе развития человечества является эта способность. Если мы согласились с тем, что она у нас есть (или приняли это в виде рабочей гипотезы), то что из этого следует?

     Ответ на подобный, опять же, сверхактуальный вопрос, зависит от анализа тех двух типов социальной регулятивности, альтернативой которым является наша культуроцентрическая регулятивность. Если эти способы бесперспективны, неполны, частично исчерпаны — то наличие у нас исторического ноу-хау в виде третьего способа обладает огромной ценностью. Если же эти способы, напротив, достаточны для функционирования и развития человечества, то наш третий способ — это либо наше личное дело, либо наша личная причуда, и не более того.

     Если разворачивающаяся на наших глазах медленная катастрофа является катастрофой исчерпания двух регулятивных способов существования макросоциума — то третий способ более чем нужен. Так и давайте попытаемся разобраться, не является ли и впрямь эта самая катастрофа, именуемая кризисом, с объективной точки зрения катастрофой регулятивности?

     Не я один об этом говорю. И уверяю вас, что со временем на такой интерпретации происходящего будет настаивать все большее число исследователей в самых разных точках земного шара.

     Но перед тем как заняться исследованием столь важного вопроса, бросим еще раз взгляд на себя. В том числе, и в плане обсуждения соотношения "мин" под названием "12 июня" с тем "ши", которое все больше вступает в свои права.

     Бросив же взгляд — признаем, что способность культуры выполнять функцию особого макросоциального регулятора была УТЕРЯНА нашим обществом в результате так называемой перестройки.

     О том, что наша элита великую культуру заменила "Домом-2" и прочими сходными прелестями, говорят все чаще и настойчивее. Но, делая акцент только на этом, выводят из рассмотрения главное. То, что осуществленный постмодернистский разгром ИДЕАЛЬНОГО КАК ТАКОВОГО (он же "перестройка") привел к тому, что наше общество перестало откликаться на культуру как решающий макросоциальный регулятор.

     Уничтожение биоценоза — это экологическое преступление. А уничтожение "культуроценоза", способного к уникальной макросоциальной регулятивности, — это еще более масштабное преступление. Совершенное не только по отношению к России, но и по отношению к человечеству.

     Теперь в России нет никакой макросоциальной регулятивности. Закон, как все мы видим, далек от выполнения этой роли как никогда ранее. Традиция? Восстановить аграрно-общинный уклад в России нельзя. А если бы и восстановили его, то попали бы не в свой "золотой век", а в "их резервацию".

     Конечно, речь идет об уничтожении именно МАКРОсоциальной регулятивности. В отдельных социальных нишах (которые я называю катакомбными), в малых группах, на микроуровне какая-то регулятивность может присутствовать. В виде упрямого отказа от окончательного уничтожения в себе оной… В виде фантомных болей. Но все это не является регулятивностью макросоциальной! Таковая же — просто по факту! — повторяю, вообще отсутствует. Закон ею не стал? Не стал! Традиция ею уже стать не может? Не может! Культура в качестве таковой уничтожена "элитой 12 июня"? Уничтожена. Ну, и чем тогда регулируется общество как макросоциальная система?

     Отвечаю — как макросоциальная система, оно сейчас НИЧЕМ НЕ РЕГУЛИРУЕТСЯ. И что тогда есть, например, такое особо любимое нашей властью "мин", как "гражданское общество"?

     
     Продолжение следует
--
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/813/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
  КРИЗИС И ДРУГИЕ XIX 
 Продолжение. Начало — в №№ 7-25

       ИМЕНА (МИН), не связанные с реальностью (ши), — губительны, утверждает школа Конфуция. Эти мин надо заново привязать к ши, или они погубят ши окончательно.

     "Моя профессия мин от ши отрывать"… Заявку на создание такой новой профессии сделал и осуществил политический постмодернизм. Созданный им новый профессионализм оказался впервые востребован для разрушения СССР…

     Ядерное оружие сделали на одних полигонах. Постмодернистское — на других. Но когда ядерное оружие применили против Японии, мир содрогнулся, поняв, что он попал в новую ядерную эру. А когда постмодернистское оружие применили против СССР, мир ничего не понял. Ни того, что изобретено и применено новое оружие массового поражения. Ни того, чем это чревато.

     Перекусывание связи между мин и ши осуществляют особые социокультурные вирусы, выращиваемые в постмодернистских лабораториях. Перекусив связь между мин и ши, социокультурный вирус превращает мин в симулякр (постмодернистский термин, означающий, что форма освободилась от содержания и начала его истреблять). Социокультурные вирусы — это особые организмы, питающиеся связями между мин и ши. Совокупность связей между мин и ши — это культура. Будучи натравленными на культуру, социокультурные вирусы воспринимают ее как среду своего питания и обитания. В этом смысле — что эти вирусы, что клопы в рояле.

     Герой рассказа Чехова сообщает аудитории, что он написал однажды трактат "О вреде некоторых насекомых". И что фрагмент трактата, посвященный клопам, очень понравился его дочерям. Далее герой признается, что трактат свой разорвал, ибо "как ни пиши, а без персидского порошка не обойтись". "У нас даже в рояле клопы", — говорит он, разъясняя слушателям причину отказа от писания трактатов.

     Буквальное прочтение текста великого художника нас очевидным образом не устраивает. Отнесясь же к словам чеховского героя как к символу, мы сразу же оказываемся на рандеву с двумя политическими сценариями.

     Сценарий №1 — "Писать". Выбрав его, мы делаем ставку на смысловую войну, предполагающую восстановление связи между мин и ши, перекушенной социокультурными вирусами. Так поступил Конфуций. Он долго шел путем "чжэн мин" к "да тун". Но в итоге достиг желанного.

     Сценарий №2 — "Персидский порошок". Выбрав его, мы замираем в ожидании прихода политического лидера, который выведет клопов из нашего рояля. И сразу уподобляемся чеховскому герою, который, в отличие от китайского мудреца, все проиграл. В чем, кстати, не только символический, но и буквальный смысл чеховского рассказа.

     Так выберем же сценарий №1 и (вслед за Конфуцием и его последователями) займемся обнаружением провалов между мин и ши в нашем политическом языке. Ибо не восстановишь связи, не обнаружив этих самых провалов. Обнаружив же, начнем строить мосты через провалы. И связывать тем самым мин с имеющейся реальностью ши.

     Не надо бояться того, что ши при восстановлении ее связей с мин обнажит свои уродливые черты. Обнажение уродливых черт — первый шаг к их исправлению. Потому-то уродства и прячутся под масками пустых мин (симулякров), дабы не быть обнаруженными в своем естестве и, после обнаружения, исправленными.

     Как популярное в нашем, насквозь постмодернистском, политическом языке мин "гражданское общество" соотносится с ши тотального отсутствия макросоциальной регулятивности?

     Гражданское общество — это общество? Да, безусловно.

     Общество — это макросоциум? Да.

     Макросоциум требует регулятивности? Да.

     Значит, гражданское общество предполагает наличие макросоциальной регулятивности? Безусловно.

     А ее нет! И мы показали, почему нет.

     Так что же это за общество-то без регулятивности?

     Идем дальше. Гражданское общество должно что-то противопоставлять власти. На то оно и гражданское. Лишенный регуляторов макросоциум может что-то противопоставить власти? Не может. Вы, к примеру, видите хищника, пожирающего стадо овец, и думаете: "Сейчас я как заведу машину, да на этого хищника как наеду на большой скорости! Овцы спасутся". И тут вы обнаруживаете, что у машины вашей нет ни руля, ни двигателя, ни тормозов, ни газа. Да и бензина не достать. Как же вы на хищника-то наедете?

     В машине без регуляторов на хищника не наедешь. Если нет бензина — тем более. Бензином является, как мы понимаем, ощущение некой идентичности, связанной с базовыми ценностями. Нет ни идентичности, ни базовых ценностей. Можно только болтать о том, что "Хаммер" некоего гражданского общества сейчас как заведется… да как на хищника-то наедет!..

     Так что же, мин "гражданское общество" никак нельзя связать с нашим ши? Представьте себе, можно. Но только построение этой связи обнаружит нечто крайне малоприятное.

     Системных регуляторов и вправду нет. Но это не значит, что нет никаких регуляторов вообще. Это значит, что совершенно особое значение получают регуляторы антисистемные. Таковыми по определению являются какие регуляторы? Правильно, криминальные!

     На фоне преобладающего пассива (огромной совокупности различных социальных сгустков, лишенных всякой объединяющей регулятивности), оживляется специфический актив — криминальный социальный сгусток, снабженный особыми, антисистемными, регуляторами.

     Этот сгусток и становится тогда нашим гражданским обществом. Как только мы гегелевское мин "гражданское общество" связываем с нашим ши, обнаруживается именно это.

     До боли, между прочим, понятно, что именно обнаруживается. Что либо-либо. Либо коррумпированная бюрократия — либо бандократия (криминалитет).

     Они-то и воюют друг с другом на протяжении всей постсоветской, тудыть ее растудыть, истории. Я это предсказал еще в конце 80-х годов, наблюдая процесс в Закавказье и Средней Азии. И с горечью наблюдаю, что происходящее сейчас ни на йоту не отклоняется от вычисленного по тем давнишним социокультурным замерам.

     В "лихие 90-е" годы криминалитет в существенной степени сдвинул в свою пользу равновесие между собой и коррумпированной бюрократией. Овцы, терзаемые криминальным волком, заблеяли… и позвали на помощь бюрократического волкодава.

     Он порычал на волков (к восхищению овец). После чего сам занялся овцами. Точнее, договорился с волками по поводу устраивающих его правил игры. Мол, волки разделывают овец и отстегивают волкодаву в процентах от добытого овечьего мяса. Столько-то положено мясца, столько-то косточек и так далее. И чтоб ни-ни.

     Если криминальный волк смухлюет, то бюрократический волкодав в клочья волка порвет. В назидание остальным волкам и на радость овцам. Для которых есть и сладость в том, что волка все-таки рвут, и некое облегчение. Пока волкодав волком занят — и волк к овце не подступит, да и волкодав при деле.

     Иначе и не может быть! Обесточенное, лишенное регулятивности общество — это стадо овец. Не сегодня сказано: "К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь". Оправдание режущих и стригущих только в одном — а что еще делать с овцами? Разве что, соединяя правильно мин и ши, и не забывая о персидском порошке, пытаться вернуть им человеческий облик. То есть нормальную макросоциальную регулятивность.

     Пока этого нет — криминальная антисоциальная регулятивность будет воспроизводить коллизию волков и овец. Ибо такая регулятивность порождает, конечно, хоть какую-то социальную состоятельность. Безрегулятивный же социум — это несостоятельное сообщество растерянных и испуганных овец. Но, порождая социальную состоятельность, эта регулятивность будет наделять порождаемое волчьей криминальной беспощадностью.

     Надо ли пояснять, что коллизия потери нормальной регулятивности и созданное этой коллизией разделение антропоценоза нашего на блеющих овец и договорившихся об их пожирании волков и волкодавов — уничтожат российское государство без всякой иноземной помощи? По мне, так не надо.

     Можно, конечно, пытаться разбудить в умах волков и волкодавов заботу о поголовье овец — мол, чем завтра питаться-то будете? Так пытались мы разбудить сие в их умах. И даже не вполне безрезультатно.

     Правда, результат совсем не тот, которого хотелось бы.

     Реальным результатом стала паллиативная концепция России как среднесрочного проекта. Рассуждают вразумленные волки и волкодавы примерно следующим образом: "Надо бы здесь еще годков этак десять — пятнадцать, а лучше бы двадцать попитаться своими овцами. А за это время — совсем иначе обустроиться в соседних угодьях. Не только бабки туда перегнать, но и предприятия там скупить. Какие дадут, разумеется.

     Дети вырастут, обучение получат, какое полагается, совместимое с жизнью в этих соседних угодьях. Опять же, семьи создадут, и появятся в тех угодьях какие-никакие, но родственники. Словом, главное, чтобы "на наш век хватило".

     А как нам, волкам и волкодавам, без своих овец? И мясцо-то у этих наших овец иначе пахнет, чем у ихних, и блеют они иначе, когда их задирают. Как-то, знаете ли, мелодично, проникновенно. И жрать мясцо под березами гораздо удобнее и привычнее, чем где-то там, за бугром.

     Словом, продержаться сколько-то надо. Ну уж, а потом… Как выйдет… Овец ведь не переделаешь. Да и начнешь их переделывать — себе же во вред получится. Переделанная овца — она, знаете ли… проходили мы это самое, и по второму разу — ни в жисть.

     Да и мало ли что потом будет? Может, мировое правительство! Может, халифаты какие-нибудь или еще что! Вона, как Китай прет. А может, инопланетяне прилетят! Или постчеловек появится!

     В любом случае не нашего — волчье-волкодавного — ума это дело. Пусть какие-нибудь там очкарики про это — …стратегией, кажется, называется… — поболтают. А мы меж собой погрыземся, да овечками как следует полакомимся напоследок. А как же — ведь свои же овцы! У нас с ними эта… как там… национальный консенсус".

     МОЖНО, КОНЕЧНО, задаться сакраментальным вопросом: "А стоило ли пробуждать нечто подобное в умах волков, волкодавов и волчье-волкодавной помеси?" Что ответить?

     Пока есть хотя бы единая Российская Федерация — есть и шанс на то, что внутри нее (в катакомбах, о которых я говорил неоднократно) вызреет нечто подлинно человеческое, социально-регулятивное, идеально мотивированное, страстное и дееспособное.

     Если же эта Российская Федерация перестанет существовать, распадется, то есть стопроцентная гарантия того, что ничего ни в каких катакомбах не вырастет. Ирридента (война за воссоединение) не ведется одновременно с вызреванием чего-то там в каких-то катакомбах. Ирреденту ведет озлобленный и очень сильно замотивированный в идеальном плане народ. Настоящее сообщество граждан — а не псевдогражданское "бе-бе, ме-ме", к которому все чаще адресуется зачем-то наша власть, называя "бе-бе, ме-ме" аж гражданским обществом. То ли власть наша облюбовала себе этот симулякр, понимая, что речь идет о симулякре, то ли она обольстилась наличием связи между мин и ши… впрочем, не это главное.

     Главное то, что овечьим стадом наше общество стало, как только удалось разгромить культуру в качестве макросоциального регулятора. Позволили же отнять у себя этот регулятор сами обитатели СССР, решившие, что безрегулятивность — и есть свобода.

     А еще решившие, что будут пастись на замечательных заливных лугах капитализма под теплым рыночным солнышком в отсутствие каких-либо волков. Ибо волков в природе нет, о чем убедительно повествует диссидентская литература и перестроечная публицистика. Есть же только свои взбесившиеся номенклатурные волкодавы (насчет того, что взбесившиеся — как говорится, крыть нечем). Ужасные волкодавы преступно заменили единственно здоровую природную среду (рынок, капитализм) на какую-то полиэтиленовую всеобъемлющую совковость. В которой ни тебе вкуса, ни запаха. Одна безопасность от выдуманных волкодавами волков.

     Выдуманы волки волкодавами с понятной целью — чтобы овцы соглашались терпеть волкодавов. Выдумщики-волкодавы погрязли во лжи. А надо, чтобы ни капли лжи. А одна лишь правда про то, как ужасны волкодавы. Сначала уничтожившие 90 миллионов овец (Солженицын и его последователи об этом повествовали с неукротимой правдивостью), а затем решившие напасть на мирную гитлеровскую Германию. (Тут уже мало было неукротимой правдивости а ля Солженицын. Тут надо было породить неукротимо правдивого гэрэушника… гэрэушники, они, знаете ли, все такие… и подключить его к проекту "Братство овец и волков". А то как-то перцу в проектике, знаете ли, чуточку не хватало.)

     Короче, волкодавы — это сплошной ужас. Что творили — не описать. Как прочитаешь, сразу рука тянется порвать партбилет. А сердце и мозг воспламеняются благородным овечьим негодованием. Особо же обидно то, как волкодавы лгут по поводу волков. Мол, за триста процентов прибыли волчонок волчицу продаст. Вот ведь до чего волкодавы договорились!

     Между тем волк — это вовсе и не волк, а очень овцелюбивое и безопасное животное, способное изгнать волкодава. Животное это и надо призвать, плюс восстановить нормальную природную среду вместо среды совково-ненатуральной. В природной среде волкодавам места не будет. Они немедля загнутся. Волки обнимутся с овцами. Постсовковая травка потеряет пластмассовый привкус, станет сочной, витаминизированной. Еще более питательной, чем та досовковая, по поводу которой волкодавы тоже клеветали почем зря.

     И это будет, будет! Свет в конце туннеля светит, и видели его ездившие за рубеж совки-человеки, потаенно мечтающие стать благородными овцами, отряхнув антропный прах вместе с совковой нечистью. Видели они овец западных, живущих в глубочайшей дружбе с волками! И питающихся восхитительными травками, в неограниченном количестве находящимися в тех супермаркетах.

     А что "Человек — это звучит гордо", что "сердце Данко", да все прочие "повести о настоящем человеке", — так это заговор волкодавов. На самом деле же, "Человек — это звучит скверно". Человек — это вообще изобретение волкодавов. Настоящим же, благородным существом, подлинным венцом Творения, является только овца. А также, конечно же, подлинный — не мифологизированный волкодавами! — волк, конкурирующий с овцой за статус наиболее благородного, альтруистического и, главное, вегетарианского существа…

     Кто-то, наверное, воскликнет, что я сгущаю краски. Полно, я создаю развернутое мин, гораздо более благолепное и достойное, нежели имевшее место ши. И если кто-то позабыл это ши под названием "перестройка", то пусть знает — забывшие свое прошлое обречены на то, чтоб пережить его вновь.

     Прошло более двадцати лет, но в ушах у меня звучит голос бакинского старика, стоявшего тогда на краю могилы и не побоявшегося поведать мне о скрытых пружинах "перестроечного" процесса. Пружины — пружинами, сказал в итоге старик… Полбеды, сказал он, эти пружины. Намного хуже то, что наше общество — это "общество ням-ням, которое может зарезать один волк". Что "ням-ням", что овечье стадо… какая разница? Как отдавалось завоеванное кровью и мукой поколений — я никогда не забуду. Оно было отдано с упоением, походя. Сразу же после этого обесточенными оказались все генераторы социальной регулятивности.

     Обесточенную остаточную Россию можно было резать на любые куски. И для того, чтобы сохранить ее, нужно было задействовать самых разных и разнокачественных интересантов. А кого еще, не "ням-ням" же этих?! Американцы боятся, что Сибирь и Дальний Восток отойдут китайцам? Прекрасно. Другие американцы боятся совсем неконтролируемой в случае, если расползется и РФ, ситуации с ядерным оружием? Прекрасно! Что? Ими движет не стремление к благу жителей РФ? А почему ими должно двигать стремление к благу чужих для них жителей какой-то там РФ?

     Кто еще может как-то что-то скреплять и удерживать? Волки, волкодавы?.. Одно до боли ясно — не овцы.

     О ТОМ, ЗАЧЕМ скреплять и удерживать, я уже сказал. Делать это можно, только надеясь на то, что затоптанные овцами, исполосованные волками и волкодавами люди Отечества нашего все-таки начнут собираться по катакомбам. И восстанавливать отнятую у них регулятивность, без которой они и не люди вовсе. Это — по поводу того, зачем скреплять и удерживать. А по поводу того, чем… Прошу прощения, но в такой беспрецедентной ситуации — всеми подручными материалами, выбирать не приходится.

     Скрепляя и удерживая, надо исправлять имена. И через это собирать то, что продолжает цепляться за презренный для овец, волков и волкодавов статус каких-то там, видите ли, людей. Связь между мин и ши… исправление имен (чжэн мин), основанное на восстановлении этой связи, принцип обратной связи между мин и ши (у конфуцианцев это называется "би цы")… все это — ради призрачной надежды "да тун"?

     А разве у китайцев эта надежда не была призрачной? Они могли двигаться к этой надежде сквозь нескончаемые беды выбранным путем чжэн мин, а нам — слабо? Ну, если нам слабо, то всё кончено. Но кто сказал-то, что слабо? Овцы? Волкодавы? Волки эти овцелюбивые?

     Идя путем чжэн мин, мы обнаруживаем, что реликт социальной регулятивности — криминален. Что после учиненного перестройкой постмодернистского разгрома культуры в виде регуляторов — у общества остались лишь подызношенные "понятия" (не путать с гегелевскими). Те, благодаря которым наша криминальная элита все же регулирует хотя бы самое себя. В отличие от всех прочих. То есть, конечно же, и эта элита уже погружается в пучину внепонятийного беспредела. Однако именно погружается, а не погрузилась.

     Но если главные макросоциальные регуляторы — это остаточные криминальные "понятия", то (просто по определению) реликтом гражданского общества, да и устойчивого макросоциума воообще, является только криминалитет. А значит проверка метафор (волки, овцы, волкодавы и так далее) понятийностью (реликтовые регуляторы, антисистемная активизация, антинормативная нормативность, превращенная социальность и так далее) худо-бедно, но проведена. Чай, не социологический трактат пишем, а аналитикой занимаемся.

     Метафоры, выдержавшие тестирование понятийностью, — это уже не только метафоры. Это то, из чего можно создавать аналитическую мозаику. Картину происходящего, то есть. Создавая эту картину, я не злопыхаю и не восхваляю. Я пытаюсь быть точным. И хочу знать — что в моей картине нелогично, бездоказательно?

     А ну как окажется, что всё логично и доказательно? Тогда что мы в очередной раз отпраздновали 12 июня 2009 года? Освобождение от макросоциальной регулятивности? И на что надеемся? На то, что эта регулятивность сама собой восстановится? В каком качестве? С опорой на что?

     Я ПОДОЗРЕВАЮ, что определенные элитные группы в нашей стране (стране без социальной макрорегулятивности, если мои построения правомочны) радуются отсутствию этой самой регулятивности. Ибо в такой ситуации общество абсолютно беспомощно. И ничего вообще нет, кроме власти. НО ЕСТЬ ЛИ ТОГДА ВЛАСТЬ?

     Вот вопрос, сочетающий в себе прикладную актуальность и философско-политическую масштабность.

     Что значит "есть" и что значит "власть"?

     Для того, чтобы власть могла сказать о себе (хотя бы себе самой), что она есть — она должна предъявить (опять же, хотя бы себе самой) некие основания.

     Я сознательно не называю эти основания легитимностью, чтобы не завышать планку. Я всего лишь говорю — некие основания, и точка. Но откуда власть возьмет эти основания?

     Как, иначе говоря, в принципе в таких условиях может осуществляться само конструирование властного субъекта? Если ничего, кроме него самого, нет (и он почему-то не впадает от этого в неописуемый ужас), то конструирование властного субъекта является его самосозданием (самоконституированием).

     Как это происходит в ситуациях, подобных нашей? Ведь хотя наша ситуация и оригинальна донельзя, но присмотреться к каким-то, пусть и условным, прецедентам, согласитесь, не лишне.

     Прецеденты же говорят о том, что в условиях пусть не слишком, но похожих на наши, — власть самоконституируется на микросоциальной основе. Не имея макросоциальных оснований, она начинает черпать ресурс хотя бы внутривластной регулятивности из того или иного относительно регулируемого микросоциума.

     Каковым может быть любой трайб. Например, карабахский (в Армении) или нахичеванский (в Азербайджане). В Сирии это алавитский клан. Династическая королевская власть в Саудовской Аравии держится на доминировании племенного клана Судайри в союзе с кланами Шаммар и Джилюви. Да мало ли еще примеров! Почти в любой стране Африки нынешняя власть вызрела из военно-политического доминирования одного из трайбов.

     Поэтому нет ничего беспрецедентного в том, что самоконституирование у нас, в условиях столь прискорбной ситуации, стало осуществляться через апелляцию к тем или иным трайбам ("питерские") или диффузным корпоративным группам ("чекисты").

     Беда не в типе самоконституирования, а в том, что любая микросоциальность, помещенная в макросоциум, лишенный регуляторов, варясь в собственном соку, теряет и свою микрорегулятивность. Микрорегулятивность распадается вместе с микрогруппой. Где черпать ресурс для поддержки хотя бы этой микрорегулятивности, да и микрогруппы как самоконституировавшегося субъекта?

     Заумные наукообразные рассуждения? Полно! Ничего сейчас нет актуальнее той темы, к обсуждению которой мы, наконец, подошли. И которая, к счастью, имеет, помимо политической актуальности, еще и концептуальное значение. Соединить одно с другим крайне сложно. А в рамках обсуждаемой тематики — почти невозможно. Но, как выясняется, именно "почти".

     Мы уже начали концептуальное обсуждение того, не является ли мин "глобальный кризис" принципиально неправильным, не отвечающим тому ши, которое породило это мин? И на которое неправильное мин оказывает обратное воздействие (би цы).

     Мы высказали гипотезу, согласно которой процедура исправления имен (чжэн мин) по отношению к мин "глобальный кризис" не просто требует замены ложного мин "кризис" подлинным мин "катастрофа". Нет, требуется еще и доуточнение полученного подлинного мин.

     Катастрофа-то катастрофа, — но какая? Я предложил к рассмотрению вариант доуточнения, сказав, что речь идет о растянутой во времени (катастрофа всегда более или менее растянута во времени) катастрофе глобальной дерегуляции.

     Что такое дерегуляция у нас — мы поняли.

     Мы поняли также, что мы являемся искусственно созданным глобальным сгустком дерегуляции.

     Но что такое дерегуляция у них? Глобальная перестройка? Какую роль в ней должен сыграть наш глобальный сгусток дерегуляции?

     Он должен выплеснуться наружу? Или, наращивая свою плотность, стать социокультурным аналогом особого типа звезд?

     Социокультурное смысловое горючее (в звездах — ядерное горючее) выгорает. Происходит сжатие, коллапсирование.

     Оно может быть не слишком глубоким или очень глубоким. Тут все зависит от звездной — или социальной — коллапсирующей массы.

     Если оно становится очень глубоким, то образуется либо практически невидимый в окружающем (физическом или социальном) космосе "черный карлик", либо даже черная дыра.

     Дыра же — если она искомое для каких-то "делателей коллапсов" — начинает поглощать материю из окружающего ее (опять-таки, физического или социального) космоса.

     Тут весь вопрос в соотношении масштабов дыры и космоса.

     Физический космос настолько больше известных черных дыр, что ни одна из этих дыр свернуть космос не может. Хотя астрофизики живо обсуждают наблюдаемые эксцессы поглощения целых галактик черными дырами, находящимися в их ядре.

     ЕСЛИ ЖЕ социальный космос (человечество) сопоставим по размеру с создаваемой дырой и всего-то раз в пятьдесят больше этой дыры по массе и раз в семь больше по размеру — то ждать можно чего угодно. Полного коллапса, в том числе.

     И это "что угодно" всегда будет для кого-то желанным. Создайте любое "что угодно" — ну, совсем любое — и оно для кого-то обязательно станет желанным. Кто-то решит на этом сделать гешефт. А кто-то это сочтет созвучным своим ценностям.

     Тут еще и прочие факторы… Ведь обсуждали же мы их!

     И аферы с кнопочками обсуждали…

     И классовые игры с самоспасением элиты за счет бегства из породившей ее формации (капитализма)…

     И объективные закономерности обсуждали, причем самые разные.

     Ну, не может человечество, например, ни остановить информационный бум, ни справиться с ним без создания нового человека.

     И нового человека создать не может.

     И технологически свой рост сдержать не может.

     И выжить в условиях роста не может.

     И управлять ростом не может…

     И ножницы между ростом человеческого качества и ростом человеческих возможностей раскрываются неумолимо.

     Да мало ли еще что происходит в сфере этого самого объективного!

     Субъективное накладывается на объективное. И наоборот. Новый человек не может быть создан в условиях старой общественной формации. Не Зюганов говорит о посткапитализме. Он-то о нем помалкивает. Другие акторы перехватили эту тему, животрепещущую сегодня как никогда.

     У сгустка афер, больших игр и объективных проблем есть ядро. Ядро — это ши (то есть некая реальность). У каждого ши есть мин. Мин для рассматриваемого ши, как мы уже установили — катастрофа дерегуляции.

     Есть наш сгусток дерегуляции, есть глобальный потенциал дерегуляции. И есть модель социокультурной черной дыры, способной поглощать целые социокультурные галактики, а то и некую смысловую Вселенную.

     Наш сгусток дерегуляции создает и углубляет система "перестроек" (вспомним: "начать, углубить, обострить").

     Перестройка — это использование властью против своего общества постмодернистской "лучевой пушки". Еще и еще раз ударив из нее по нашей многострадальной социокультурной ткани, можно завершить создание дерегулятивной черной дыры. И использовать эту дыру для поглощения неких смысловых галактик (а то и некой Вселенной, опять же, разумеется, смысловой).

     Многое уже обнаружено нами. Конечно, не на уровне развернутых социальных теорий (аналитикой, повторю еще раз, занимаемся), а на уровне эскизов. Так сказать, почеркушек. Но ведь — обнаружено.

     Остается состыковать две вещи. Эту самую политическую актуальность, к которой мы только что подобрались, и… и нечто другое, концептуально значимое.

     Суть которого проста как мычание. Ну, ладно, у нас такая дерегуляция. А у них? Что в их благополучном мире позволяет говорить о нарастании дерегуляции, как о ядре некоего сгустка объективных проблем, больших игр, сверхкрупных афер и прочего?

     Поскольку мы уже подобрались к самой животрепещущей политической актуальности, то не поймать за хвост политологическую жар-птицу было бы непростительно. А к тому, что у них позволяет говорить о нарастании дерегуляции — мы перейдем чуть позже. Надеюсь, что переход к этому облегчится после обнаружения политической актуальности. Но, как бы там ни было, обнаружения этой актуальности нам не избежать.

     Мы установили, что власть, поддерживающая внутривластную регулятивность в условиях полного отсутствия регулятивности макросоциальной, сначала схватится за микросоциальные (корпоративные, трайбовые) сообщества. С их остаточной микрорегулятивностью.

     А затем… Затем она неизбежно столкнется с проблемой рассыпания и этих микросообществ. А также с ослаблением присущей им микрорегулятивности. Что тогда делать власти?

     Может быть, ответ на этот вопрос позволит понять главную загадку прошедшего политического сезона. Загадку дуумвирата как модели. Загадку Медведева как политической фигуры. Не является ли все это своеобразным ответом власти на обнаруженный ею дефицит саморегулятивности?

     Выдвигая такую смелую гипотезу, мы должны отдавать себе отчет в том, что она не предполагает осознанных действий власти во имя преодоления какого-то там, видишь ли, дефицита какой-то там саморегулятивности. "Живем — и в ус не дуем", "всё у нас в шоколаде" и так далее.

     Но, как и у любого сознающего субъекта, у власти, кроме сознания, есть еще и бессознательное. Если где-то и вызрела надоба в преодолении дефицита теперь уже и микросоциальной регулятивности, то именно в этом бессознательном. В сфере властных коллективных инстинктов. Что не только не меняет существа дела, но и, напротив, делает это самое существо гораздо более концентрированным.

     Конечно же, выдвижение модели дуумвирата вообще и Медведева как новой властной фигуры ускорило распад микросоциальной трайбовой (питерской) и корпоративной (чекистской) регулятивности.

     Но регулятивность эта и так уже распадалась, причем достаточно быстро. Не было ли в создании модели дуумвирата и в выдвижении Медведева, помимо массы осознаваемых малых политических надобностей, еще и одной этой большой, лишь во властном бессознательном оформившейся, надобы. Имя коей — "регулятивность". Не макросоциальная, предполагающая преодоление описанной мною десоциализации населения страны, а внутривластная. В самом узком и прагматическом смысле этого слова. Не питерские… не чекисты… а кто?
     

     Продолжение следует
--
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/814/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
  КРИЗИС И ДРУГИЕ XX 
 Продолжение. Начало — в №№ 7-26

       ВЫ СДЕЛАЛИ физический замер. Посмотрели, например, на термометр. Увидели, что ртуть замерла на отметке "минус тридцать пять". И — оделись потеплее перед тем, как выйти на улицу.

     Вы сделали замер социокультурный (или когнитивный, или иной). Увидели, что духовное или интеллектуальное состояние отдельных групп социума — такое-то. Дальше что? Руки в ноги и за рубеж?

     Ах, нет! Вы патриот! Вы остаетесь! Остаетесь и… И сообразуетесь с ситуацией? Принимаете на себя роль учителя в школе… Миль пардон! С каким контингентом?

     Ясно, каким. Тем, который сделанный замер выявил.

     В известном анекдоте учитель, чтобы заинтересовать постсоветских учеников, зайдя в класс, задает вопрос: "Кто знает, как натянуть презерватив на глобус?" Когда контингент интересуется, что такое глобус, учитель с удовлетворением констатирует: "Ну, вот… Теперь можно начинать занятия географией".

     Если весь наш постсоветский мир — это не театр, как утверждал великий Шекспир, а такая вот школа, в которой столь нестандартным образом надо завоевывать внимание столь нестандартных учеников, то что такое социальная роль? Любая роль — учителя, политолога, политического философа?

     Реальность ("ши" по Конфуцию) настоятельно требует повышения уровня сложности аналитических построений. А школьники в состоянии освоить лишь донельзя упрощенные "мин". Как тогда вводить одно в правильное соответствие с другим?

     Не первый раз я сталкиваюсь с подобной проблемой. И, как мне кажется, нашел приемлемый способ ее решения.

     В момент, когда выйдет эта публикация, двадцать первая в рамках второго моего газетного сериала, выйдет и книга, в которой первый сериал ("Медведев и развитие", если кое-кто еще помнит) превращен в двухтомное исследование "Исав и Иаков. Судьба развития в России и мире".

     Ну, так вот… В книге есть целая часть, которую я сознательно не стал публиковать в газете, назвав отказ от "огазетивания" этой части исследования "погружением на глубину". Разве это девальвировало другую часть исследования, в которую вошли — конечно же, серьезно переработанные, — газетные материалы? Никоим образом.

     Ценя невероятную редакторскую дерзость А.Проханова, готового печатать мое исследование в десятках номеров газеты, я ни злоупотреблять этим не собираюсь, ни превращать рискованные и без того газетные марафоны в дурную бесконечность, в "перпетуум мобиле".

     Подойдя к некоей черте, за которой сложность аналитических построений войдет в противоречие с газетным жанром, я не сойду с дистанции, а уподоблюсь гегелевскому кроту истории. То есть ненадолго погружусь в негазетные, так сказать, изыскания. С тем, чтобы в итоге предъявить заинтересованному читателю полномасштабное исследование в виде очередной книги, в которой будет как газетная, так и "негазетная" часть.

     Пока что мы вместе с читателем к этой черте лишь понемножечку приближаемся. А раз так — продолжим "школьные упражнения", не сетуя на качество школы и не заискивая перед теми ее учениками, для коих изучение географии возможно лишь после пробуждения специфической мотивации.

     То, что я предложил читателю в виде соотношения имен (мин) и реальности (ши), может быть описано и с использованием европейского научного аппарата. Но этот (хорошо знакомый специалистам по лингвистике и семантике) аппарат с его "коннотатами", "денотатами" и так далее… он… ну, как бы поделикатнее выразиться… Он и сложнее конфуцианского аппарата, и суше (то есть выморочнее) оного. Конечно же, европейский аппарат позволяет технологизировать то, что аппарат китайский технологизировать не в состоянии. И потому приходится пользоваться синкретическим аппаратом, в котором есть место и китайским понятиям, и европейским открытиям новейшего времени.

     Тот же социокультурный вирус, например… Его не Конфуций изобрел и не его последователи. Хотя и конфуцианцы оперировали сходным инструментарием. И все же — вирусами занялись, конечно же, европейцы.

     Сначала они поняли, что такое вирусы биологические. Поняли — как на практическом, так и на теоретическом уровне. Возникли и теоретическая биология, и вирусология, и другие более сложные дисциплины.

     Конечно же, понять по-настоящему, что такое социокультурный вирус, можно лишь детально разобравшись в природе вирусов иных — биологических, в том числе. Но начать сейчас подобным разбирательством заниматься — значит, переступить ту черту, наличие которой я только что оговорил.

     ЭТО МОЖНО было сделать и раньше. Но зачем? Можно было, говоря о различиях между кризисом и катастрофой, начать расписывать уравнения Вольтерра-Локки. Но, во-первых, это не в газете делают. И, во-вторых, утонуть в деталях легче, чем анализировать принципы.

     Принцип же, который я сейчас хочу обсудить с читателем, — агрессивность. Европеец чаще всего существо метафизически агрессивное. Он все, что познает, немедля превращает в оружие. Познав биологические вирусы, он использовал это знание во благо, научившись бороться с определенными заболеваниями. Но тут же он использовал это знание во зло… создавши вирусы боевые.

     Нобелевский лауреат, астрофизик С.Хокинг (человек очень осведомленный) после 11 сентября 2001 года сразу же заговорил об угрозе "вируса Судного дня". То есть вируса, способного уничтожить человечество не частично (как, между прочим, ЛЮБАЯ ядерная война), а полностью. Ответ на эту угрозу Хокинг предложил специфический. Начни я его рассматривать — мы вновь рискуем утонуть в частностях. Давайте лучше о принципе.

     Итак, сначала европейцы открыли биологический вирус и тут же создали соответствующее оружие.

     Затем они, европейцы эти (если кому-то удобней, то евроамериканцы), создали компьютер. Возникли разного рода новые дисциплины. Наиболее на слуху, видимо, такая дисциплина, как "искусственный интеллект".

     Параллельно развивалась теория систем.

     После создания всего этого понятия "ядро системы", "периферия системы", "коды, хранящиеся в ядре" стали междисциплинарными. Их задействовали (размяли, детализировали) сразу и биологи, и специалисты по искусственному интеллекту, и математики, занятые общей теорией систем, и…

     И политические культурологи. Если точнее — специалисты по социокультурному моделированию. Но главное, опять же, не в этих профессиональных деталях, а в принципе.

     Как только были разработаны все основные понятия (социокультурное ядро, социокультурная периферия, социокультурные коды) — дошло дело и до того, что связано с… С социокультурными вирусами.

     Про вирусы компьютерные все знают. И понимают, что речь идет не о метафоре — об изделии. То есть о том, что можно и изготовить, и запустить. К вопросу о метафизической агрессивности европейца как оборотной стороне его технологической изощренности.

     Компьютерные вирусы стали оружием, применяемым в специфических военных действиях. Такого рода оружие является одной из частных модификаций так называемого "нелетального" оружия. А оно, в свою очередь, является одной из модификаций "оружия пятого поколения". На подходе уже — оружие шестого и чуть ли не седьмого поколения. Но это, опять же, частности. Хотя и весьма существенные.

     Принцип же — прост, как мычание. Как только появились не биологические, а иные вирусы (ну, хотя бы компьютерные), речь зашла и о вирусах социокультурных (а также когнитивных и иных). Подчеркиваю — речь зашла о них не как о метафорах, а как об изделиях. Социокультурный вирус — это такое же изделие, как и вирус компьютерный. И это — тоже оружие. Которое кто-то относит к пятому, а кто-то к шестому поколению. Я со своими коллегами — к шестому. Но это, опять же, частности.

     Принципиально же тут только одно. То, что социокультурный вирус является оружием в той же степени, как и вирус компьютерный.

     Когда правительственные компьютеры ряда государств подверглись атаке, то есть воздействию компьютерных вирусов, — что сделали государства? Они расценили это как акт кибертерроризма. И, сообразуясь со статьями международного законодательства, обратились в международные инстанции, дабы подвергнуть предполагаемых террористов уголовному преследованию. Они ведь не стали, будучи оч-ч-чень демократическими государствами, рассуждать вместо этого о том, что каждый гражданин должен иметь законное право на мессиджи, заполненные вирусами и адресованные чужим информационным системам.

     Но в каком-то смысле, согласитесь, — что компьютер, что мозг. Просто в мозг как суперкомпьютер засылают адекватные этому "супер" когнитивные вирусы.

     Итак, есть вирусы как средство поражения тела (биологические). Есть вирусы как средство поражения информационных систем (компьютерные). Есть вирусы как средство поражения мозга-суперкомпьютера (когнитивные). А есть вирусы как средство поражения вашей социокультурной макросистемы (культуры, цивилизации). Это вирусы социокультурные.

     Почему же анализ социокультурных боевых вирусов расценивается как поползновение на человеческую свободу, как возврат к идеологическому диктату, цензуре, инквизиции особого рода? А анализ боевых компьютерных вирусов таким образом не расценивается?

     Что? Дураки и негодяи могут, видите ли, этой аналитической рефлексией неадекватно воспользоваться? Так они любой рефлексией могут неадекватно воспользоваться.

     У тех социальных групп, которые справедливо обеспокоены возможностью очередного государственного развала, групп уже отнюдь не малочисленных, — есть один фундаментальный изъян. Они боятся сложности.

     В результате их раз за разом разделывают, так сказать, под орех те, кто освоил сложность эту самую (эффективную, разумеется). Терпя от освоивших оную малосимпатичных лиц и структур одно сокрушительное поражение за другим, группы прогосударственные (и те, кто от их лица выступает) огорчаются аки дети. И обязательно на что-нибудь ссылаются. То на загадочность применяемого против них оргоружия… То и вовсе на мистику…

     Между тем виновны не злые силы (которые, конечно же, всегда существуют), а сами эти группы и их выразители, забывшие даже народную поговорку про то, что "простота хуже воровства".

     Россия за тысячелетия освоила науку побеждать в простых и безусловных ситуациях. По ту сторону — наш враг, по эту сторону — мы. Так-то оно так… Но… Но, как говорят мои друзья из российских войск специального назначения, "враг нас предал". Вызовы уже никогда не будут простыми. Точнее — они слишком поздно станут простыми. Тогда, когда ответить на них адекватно будет уже нельзя.

     Несколько месяцев назад какой-то украинский сайт (причем не западенский, а вменяемо-прорусский) опубликовал специфический анализ одной из моих статей, входящих в данный газетный сериал. Суть анализа сводилась к следующему.

     Во-первых, я говорю, что американцы в результате определенных глобальных манипуляций, опрометчиво названных кризисом, не ослабли, а укрепились. Поскольку же, КАК ИЗВЕСТНО, на самом деле они ослабли, то я их выгораживаю. Естественно, с сугубо злостными намерениями.

     Во-вторых, я говорю, что создание новой глобальной валюты и невозможно, и не обязательно для нас позитивно. Ибо валютой этой будет не рубль, а что-то другое. То ли юань, то ли какая-то коварная заморочка, призванная взрастить легитимное мировое правительство весьма недемократического типа. Поскольку же, КАК ИЗВЕСТНО, новая глобальная валюта прикроет "американскую лавочку", то, доказывая ее невозможность и проблематизируя ее конструктивность, я опять-таки злостно содействую тому же американскому империализму.

     ЭТА КОНСПИРОЛОГИЧЕСКАЯ украинская "шиза" поначалу показалась мне вообще не заслуживающей никакого внимания. А зря. О том, почему зря — чуть позже. Сейчас же — краткое практическое резюме, вытекающее из осуществленных только что теоретических построений.

     1) Нынешнее российское всеобъемлющее гниение, которое я уже не раз назвал "эта сладкая катастрофа", — чудовищно и губительно.

     2) Оно порождено как объективными причинами, так и пресловутой перестройкой, которая (как я опять-таки уже показал) является применением властью против своего общества некоего оружия — социокультурных боевых вирусов.

     3) Лабораторией создания подобных вирусов является глобальный политический постмодернизм.

     4) Применив подобное оружие против СССР, постмодернизм этот в принципе может применить его и еще раз против России, и против любой другой страны мира, и против некоей совокупности стран, цепляющихся за отменяемый этим постмодернизмом проект (конкретно — проект "Модерн").

     5) Пораженное данным оружием общественное сознание впадает в состояние абсолютной или относительной дерегуляции. Поэтому "сладкую катастрофу" можно еще назвать "катастрофой дерегуляции".

     6) Протекающий мировой эксцесс, опрометчиво названный кризисом, можно рассматривать и под этим углом зрения. То есть как первую пробу пера в том, что касается подлинно глобальной перестройки, наносящей свой социокультурный удар по всем очагам проекта "Модерн".

     7) Как всегда в таких случаях, социокультурные удары по очагам проекта "Модерн" потому и могут быть эффективными, что с самим проектом все не в порядке. Проект этот устал, не справляется с нагрузками и так далее.

      Наличие внутренней усталости и надорванности проекта "Модерн" никоим образом не отменяет проблемы применения против этого проекта социокультурного оружия особой мощи. Как не отменяло наличие усталости и надорванности советского проекта проблемы применения против него социокультурного оружия того же типа.

     9) Идеологическая война, политическая война и другие формы борьбы за власть не имеют ничего общего с применением социокультурного оружия.

     Потому что любая такая борьба предполагает в дальнейшем, после взятия власти, — осуществление оной в полном объеме. И по этой причине исключает, например, войну с Идеальным как таковым. То есть с тем, что необходимо для осуществления любой полноценной власти. Никто из акторов идеологической или политической войны не будет рубить сук, на котором сидит. Сравни — ленинские размышления о том, от какого наследства мы отказываемся. Тут важно именно то, что даже для Ленина отказ от любого наследства — это нонсенс. Ибо хочется осуществлять власть, а не оказаться обесточенным сразу же после ее взятия. А власть можно осуществлять лишь в том случае, если не уничтожена идеальная почва, и если какое-то наследство (традиция, тянущаяся из прошлого) может оказаться соединенным с твоей исторической новизной.

     10) Таким образом, социокультурный удар, нанесенный по СССР, не предполагал и не предполагает осуществления в постсоветской России сколько-нибудь эффективной власти. Он предполагает фактическое безвластие, то есть невозможность преодоления существующей фундаментальной инерции — инерции регресса. Путин регресс стабилизировал, но не преодолел. Медведева подталкивают к новой перестройке, новой социокультурной репрессии. Но даже если он не поддастся — будет просто сохранена существующая инерция. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

     Если сделанные мною утверждения справедливы, то налицо вопиющие несоответствия между вызовами (ши), с которыми сталкивается власть, и именами (мин), которые даны этим вызовам. Во имя исправления имен назову хотя бы основные несоответствия.

     Мин №1: "Россия встает с колен, возрождается".

     Ши №1: Россия продолжает двигаться в регрессивной колее. Нет не только возрождения, но и стабилизации. Стабилизирован регресс — и только. Всё, что может переломить такое ши (несовместимое ни с какой государственностью), требует особой — контррегрессивной — мобилизации. Она почти невозможна. Но если ее не осуществить, задействовав вышеназванное "почти", — историческое прозябание очень быстро превратится в историческую агонию.

     Мин №2: "Враг России — коррупция и ею одержимая бюрократия. Даешь борьбу с коррупцией, мафией и так далее".

     Ши №2: в России нет ни мафии, ни коррупции. Есть новые формы организации общества. В первом приближении, их можно назвать "перманентным первоначальным накоплением богатств". Не капиталов даже, а богатств! Такой процесс постепенно превращает Россию в криминальное государство. В пиратское королевство. Бороться с этим — можно и должно. Но это — борьба за выход из состояния первоначального накопления. Борьба не технологическая (как борьба с мафией и коррупцией), а стратегическая. Если подменять стратегическую борьбу технологической, то болезнь будет стремительно прогрессировать.

     Мин №3: "Россия укрепляет свое положение на международной арене".

     Ши №3: Россия провалила сразу два проекта, ради которых не до конца преступная часть антисоветской элиты освобождала Россию от обременений, связанных с наличием союзных республик.

     Первый проваленный проект — создание национального государства. Россия не стала национальным государством. Нельзя построить нацию в условиях длящегося регресса.

     Второй проваленный проект — воссоединение новой России с Европой. Тут, как говорится, "без комментариев". Достаточно лицезрения двух (теперь уже двух!) барьеров, отделяющих Россию от старой Европы, воссоединение с которой предполагалось. Это и барьер из стран бывшего соцлагеря, и барьер из наших бывших союзных республик, он же — "Восточноевропейское партнерство".

     Россия не вошла в НАТО, не вошла в ЕС. Она оказалась сдавлена между стремительно возвышающимся Китаем и медленно объединяющейся Европой, вновь готовой кинуться в объятия "добрых" США Обамы, разительно отличающихся от "злых" США Буша.

     Мин №4: "Россия поступила определенным образом в силу объективных причин. КАК ИЗВЕСТНО, все империи рушатся. КАК ИЗВЕСТНО, коммунизм нежизнеспособен. КАК ИЗВЕСТНО, нет империй без колоний. КАК ИЗВЕСТНО, весь мир триумфально движется в общем глобализационно-капиталистическом направлении".

     Ши №4: все "как известно", которыми начинено мин №4, — это социокультурные вирусы. На самом деле — и это видно хотя бы на примере Евросоюза — налицо тенденция к формированию макрогосударств (то есть империй нового типа), а не к краху империй. Об этом открыто говорят очень многие ведущие западные исследователи. Жизнеспособность коммунизма (то есть некоего строя, в котором существует правящая роль условно коммунистической партии, как это и было в случае СССР) доказана Китайской Народной Республикой. Бред, согласно которому империи бывают только империями колониального типа, вполне конкурентоспособен бреду, согласно которому, чтобы выстоять в шторм, кораблю надо сбросить балласт. То есть, Россия не подчинилась объективным закономерностям, а оказалась втянута в непрозрачную элитную авантюру, которая в итоге провалена самым сокрушительным образом.

     Мин №5: "Даже если Россия никуда и не войдет, а нынешние тенденции переломить не удастся, ничего страшного не случится. У нас много ресурсов, есть ядерное оружие, никто к нам не сунется. Будем жить долго и счастливо — на зависть Западу и Востоку".

     Ши №5: нынешние тенденции несовместимы с жизнью. Налицо два процесса — медленный распад управляющего субъекта и опережающий распад объекта, которым этот субъект пытается управлять.

     Медленный распад управляющего субъекта связан с тем, что властный трайб (назовите его "питерским", "чекистским" или иначе), оказавшись в безрегулятивном социуме, сам теряет способность регулировать даже те процессы, которые происходят внутри него самого. Все кажущиеся "мелочи" типа новых эксцессов на Черкизовском рынке, кампании против милиции, конфликтов в регионах — это, по сути, проявление все той же потери способности к саморегуляции.

     Вспомним острый эксцесс двоевластия в Армении, когда два лидера внутри одного властного трайба (карабахского) воевали друг с другом. Этот частный эксцесс (война Вазгена Саркисяна и Роберта Кочаряна) поучителен, поскольку речь идет о потере внутритрайбовой консолидации. Она-то и порождает медленный распад управляющего субъекта. А тут еще и распад объекта…

     Впрочем, порожденный этим распадом дефицит макросоциальной легитимации не так опасен, как дефицит микросоциальной легитимации. Попытка втянуть во власть под лозунгом модернизации (еще одно ложное "мин", №6) некую социальную микрогруппу — порождена ложным представлением об избытке самолегитимации хотя бы у этого (либерально-западнического) трайба. Не регионального, а идеологического.

     Налицо бессознательное влечение властвующего трайба, ощущающего дефицит собственной микросоциальной регулятивности, к каким-то профицитам чужой микросоциальной регулятивности.

     Когда обнаружится, что либерально-модернизационный король — голый, что его IQ вполне может быть замерен по высказываниям Юргенса и ему подобных, а внутригрупповая солидарность строго тождественна антигосударственной страсти, политический кризис войдет в активную фазу. Это произойдет достаточно скоро.

     НО И НЕ ЭТО ГЛАВНОЕ.

     ПЕРЕХОДЯ К ГЛАВНОМУ, я исполняю данное читателю обещание и разъясняю, почему мое начальное отношение к конспирологическому украинскому мессиджу было неверным.

     Ну, так вот. Главное — в ложности той части мин №5, согласно которой наличие у нас ядерного оружия гарантирует страну и общество от всяческих поползновений наших геополитических конкурентов.

     Доказать ложность этой части мин №5 особо важно в ситуации предстоящей встречи Медведева и Обамы. Медведеву непрерывно внушают, что, КАК ИЗВЕСТНО, американцы уже другие. Что они (опять-таки, КАК ИЗВЕСТНО) хотят всего лишь с наименьшими потерями отказаться от роли сверхдержавы №1.

     Это — злокозненная ложь, чреватая чудовищными последствиями. На самом деле, американцы лихорадочно наращивают гонку высокотехнологических вооружений. Главное направление — противоракетная оборона (ПРО). Американцы хотели бы иметь ПРО сухопутную, морскую, авиационную и космическую.

     Сухопутная ПРО будет состоять из нескольких позиционных районов. Все наше внимание сосредоточено сейчас на будущем восточноевропейском районе. Но уже существуют два других — на Аляске и в Калифорнии.

     Кроме этих двух сухопутных районов (уже насыщенных большим количеством противоракет), есть морская составляющая ПРО. Мощными системами ПРО типа "Иджис" оснащаются как старые корабли (например, крейсеры типа "Тикондерога"), так и новейшие эсминцы.

     Уже практически "на выходе" авиационная составляющая ПРО — боевые лазеры, размещенные на "Боингах".

     Создать космическую составляющую в ближайшие годы американцы не смогут. Но рано или поздно они ее создадут. Впрочем, и без нее картина весьма впечатляющая.

     Завершение создания противоракетной обороны (а это, повторяю, дело нескольких лет, причем лишь подстегиваемое, а не сдерживаемое так называемым кризисом) породит принципиально новую глобальную ситуацию.

     Суть этой ситуации уже обсуждалась американскими исследователями в столь престижных изданиях, как "Форин Аффеарс". Она состоит в том, что в условиях нанесения американцами первого удара по России, существенно сократившей количественно свои стратегические ядерные силы, остаток уцелевших от первого удара российских ядерных сил может быть гарантированно сдержан развившейся до определенных масштабов американской ПРО. Чем больше мы сократим свои стратегические ядерные силы, тем меньше у нас их останется после первого американского ядерного удара.

     Предположим, что мы имеем 2000 единиц, и первый ядерный американский удар уничтожит 90%. Тогда останется 200 единиц. А если у нас будет (беру условный пример) 500 единиц, то после первого американского удара останется 50 единиц. Предположим, что 200 единиц американская ПРО сдержать не может, а 50 может. В какой момент нанесут тогда американцы опережающий ядерный удар? В момент, когда они будут гарантированы от ответного удара! То есть, когда после первого их удара останется ровно столько ракет, сколько может сдержать их ПРО.

     Возникает один — вполне правомочный — вопрос. А зачем американцам вообще наносить опережающий удар? Они же не сумасшедшие! Они очень осторожные люди, любящие комфорт, не желающие подвергать себя даже минимальным рискам, включая риск радиационного заражения.

     К сожалению, ответ на этот вопрос есть. Суть ответа в том, что могут возникнуть объективно или за счет чьих-то манипуляций ситуации, при которых "дернутся" даже берегущие свой комфорт американцы.

     Что же это за ситуации?

     Представьте себе, например, что американцы окончательно преуспеют в сфере создания ПРО к 2014 году. И что почему-то именно к этому же времени в России, все еще начиненной ядерным оружием (но уже не в той степени, в какой сейчас, — "спасибо Обаме"), к власти придет беспомощный, оголтелый, полувменяемый псевдопатриотический генерал. И американские аналитики скажут своему президенту: "Этот генерал, как и Ахмадинежад в Иране, готов применить ядерное оружие. Если он первым его применит, мы будем уничтожены. Мы успеем в ответ уничтожить Россию, но это малое утешение. А вот если мы первыми применим оружие, то Россия не дернется. И угрозы для нас не создаст".

     Затем американский президент получит ложные (или не вполне ложные) доказательства того, что полувменяемый генерал готов нанести удар тогда-то и тогда-то. Как он поступит? Вопрос, по-моему, риторический.

     Что мы обсудили? Реальность (ши), в рамках которой мы, как народ и государство, не сладко прозябать будем, а подвергнемся физической ликвидации. По ту сторону которой нечто (новый мировой порядок, к примеру) выстроится, но уже без нас. Ради выстраивания этого "нечто" все и будет разыграно. "Глобальный шок" сие называется.

     Ответственность ответственности рознь. Одно дело — если как у Высоцкого. Ты им: "Нет, ребята, всё не так!" А они тебе — что "однова живем". В результате — ни тпру, ни ну.

     Другое дело — если и ты, и "ребята", которым пожить охота, лет через пять-шесть попадете под реальный ядерный удар. Тогда и с "ребятами" поговорить можно в несколько иной интонации. И — главное — обсудить все варианты недопущения столь скверного переплета.

     Вариантов, увы, немного.

     Первый — Россия вступает в НАТО, становится частью евроатлантической цивилизации. Не рассматривать этот вариант потому лишь, что он чужд тебе ценностно, — совершенно недопустимо. Другое дело, что шансов на его реализацию, мягко говоря, крайне мало.

     Второй вариант — добиться того, чтобы вся социальная подсистема, обеспечивающая ускоренное военно-техническое восстановление и развитие, стала адекватна решению этой, по нынешним временам сверхамбициозной, задачи.

     В подсистему, которая должна обеспечить решение вышеназванной сверхамбициозной задачи, входят, как мы знаем, такие блоки, как наука, техника, промышленность, образование и так далее. Этим блокам и состоящей из них подсистеме надо придать новую приоритетность. Что предполагает и другой уровень оплаты труда, и другой тип идеологии, позволяющий вновь предъявить представителей рассматриваемой подсистемы как соль земли, и многое другое.

     Нельзя развить одну подсистему, не поменяв порядок вещей во всем остальном. Придется снова убеждать народ нести тяготы мобилизационного состояния. Убедить в этом народ, предъявляя ему расслабленную гедонистическую элиту, нельзя.

     А значит, этот вариант требует изменения качества элиты, рекрутирования в нее принципиально нового социального материала. Возможность чего-то подобного проблематична в той же мере, как и возможность того, что народ откликнется на мобилизационный призыв и начнет вкалывать, как в 30-е годы прошлого века.

     Всё проблематично. Тем более что налицо беспрецедентный перерыв — более двадцати лет военно-техническая сфера и сферы, сопряженные с ней, загибаются. Такого перерыва в развитии не было при передаче эстафеты от Российской империи к большевикам. А темп технического развития невероятно ускорился. Всё, повторяю, проблематично. Но, возможно, другого реального варианта выживания нет.

     Есть же — псевдо-вариант, устраивающий противника.

     Этот — третий по счету — псевдо-вариант я называю ВКПУ (воровать, кайфовать, прозябать и уповать). В основе данного варианта — миф о скором обрушении США. Кто-то убежден, что это не миф, а неумолимо реализующийся закон. Но другой сходный закон предполагал падение Гитлера в результате скорой мировой революции. Если бы на основании веры в этот закон была отменена индустриализация, России бы не было. Да и не только ее. Миф про скорый "американский абзац" — еще одно ложное "мин", чреватое сокрушительными последствиями. Данный миф легитимирует ВКПУ. Под него Россия должна ВКПУшничать еще в течение одной пятилетки. Не сливаясь с НАТО ("на фиг сливаться с этими гибнущими гадами!") и не воссоздавая техносферу ("на фиг надрываться, в совок назад возвращаться!"). К 2014 году США достроят ПРО. А процессы в России породят какого-нибудь гомункула в виде пародии на Ахмадинежада.

     Как же много ложных "мин" накопилось…

     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/815/21.html
     

[vstep]

Сергей Кургинян
  КРИЗИС И ДРУГИЕ XXI 
 Продолжение. Начало — в №№ 7-27

       ВИЗИТ В МОСКВУ президента США Барака Обамы начнется в понедельник, 6 июля 2009 года, и закончится в среду, 8 июля. Большинство читателей прочтут этот текст в четверг, 9 июля. То есть уже после того, как визит завершится. Пишу же я статью в момент, когда визит еще не начался. Но уже в ходе подготовки к проведению визита произошло очень и очень многое. И как-то к произошедшему отнестись надо.

     Я не считаю, что произошедшее имеет для нашей страны принципиальное значение. В нынешнем её состоянии принципиальным значением обладает весьма немногое. Это немногое — новый Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ) — уже обсуждено мною в предыдущей статье.

     Мое подключение к этой теме вызвано не тем, что я не верю в способность российских специалистов-переговорщиков добиться нужных параметров новых договоренностей. Ничуть не хуже их я понимаю, что дело не в этих параметрах, а в характере протекающих в России процессов. И что если мы не остановим эти самые процессы (регресс, дерегуляцию и так далее), то порожденная самими процессами "естественная убыль" российского ядерного потенциала (он же "советское ядерное наследство") все равно окажется выше той, на которую наши вменяемые переговорщики выведут новый СНВ.

     Но кто может гарантировать, что в нынешней ситуации править политический бал будут наши вменяемые переговорщики (которых, кстати, осталось совсем немного)? А что, если в дело вмешается какой-нибудь влиятельный "как-известник"? Что, если он изречет: "Да что там бодаться… 1700 единиц… 1500 единиц… КАК ИЗВЕСТНО, и 100 единиц достаточно. КАК ИЗВЕСТНО, американцы — люди здравомыслящие, любящие комфорт. КАК ИЗВЕСТНО, даже если несколько наших стратегических ядерных "изделий" достигнут их территории, это для них недопустимый урон"?

     Мало ли что известно "как-известнику", заявляющему, что корабль надо для устойчивости в шторм от балласта освобождать. И мало ли какой вес случайно получит не этот, так другой "как-известник" в нашей нынешней, существенно разбалансированной политической системе.

     В виде профилактики от "как-известничества", я, оговорив нечто в предыдущей статье, которая вышла до визита Обамы, нечто уточняю в этой статье, которая выйдет сразу после завершения визита. Потому что мы живем не от визита до визита. И работа по СНВ продолжается.

     Итак, повторяю и развиваю — по пунктам.

     1) Имеется концепция американского опережающего ядерного удара по РФ, изложенная публично и весьма детально в таком авторитетном американском органе, как "Форин Аффеарс".

     2) Эта концепция существует не сама по себе, а в совокупности с наращиванием американцами потенциала противоракетной обороны (ПРО). Речь идет не о мини-ПРО (ПРО, предназначенной для размещения на отдельных ТВД — театрах военных действий), а о макси-ПРО. ПРО, которая способна гарантированно парализовать наш стратегический "удар возмездия" в случае нанесения США по России опережающего ядерного удара. А значит, позволить американцам ударить по нам — впервые в ядерную эпоху — БЕЗНАКАЗАННО.

     3) Конечно, кроме удара возмездия, мы, в случае ядерной атаки из США, в принципе, должны нанести так называемый "ответно-встречный удар". То есть, получив оповещение системы раннего предупреждения о начале американской ядерной атаки, запустить свои ракеты до того, как большинство этих ракет будет уничтожено первым американским ударом. Но наша система раннего предупреждения, в силу имеющихся регрессивных тенденций, неуклонно разваливается. И, не исключено, может не обеспечить в нужный момент это самое "раннее предупреждение", прозевать первый американский удар.

     4) Никто, кроме нас, за наши тенденции не отвечает. Хотелось бы эти тенденции переломить. Но их, в любом случае, надо учитывать.

     5) С учетом этих тенденций и того, что они порождают, американцы могут через какое-то время свести все риски для себя, связанные с их первым ядерным ударом по РФ, — только к рискам нашего ответного удара, или "удара возмездия". То есть удара, который мы нанесем после того, как прозеваем их удар, и большинство наших ядерных средств будет разрушено.

     6) Для американцев риски, порождаемые нашим ударом возмездия, определяются тем, какую часть нашего стратегического ядерного потенциала они уничтожат своим первым ударом (тем самым, о котором писал столь развернуто "Форин Аффеарс"), и какие стратегические ядерные средства у нас после этого останутся.

     7) То, что у нас останется после первого ядерного удара США, примерно пропорционально количеству действующих носителей и боезарядов, которыми Россия будет располагать на момент нанесения этого первого удара. А также состоянию и боеготовности российского "ядерного щита", которые при сохранении нынешних тенденций будут ухудшаться.

     Оставив в стороне это ухудшение, сосредоточимся на главном параметре — этой самой пропорциональности. Если взять в качестве коэффициента пропорциональности, например, 0,9, то есть предположить, что американцы в ходе первого удара уничтожат 9 наших "наступательных стратегических ядерных единиц" из 10-ти, то при наличии, скажем так, 2000 единиц у нас для удара возмездия может остаться 200 единиц. При наличии 1700 единиц — останется 170 единиц. При наличии 1500 единиц — 150 единиц. А при наличии 500 единиц — 50 единиц.

      "Как-известник" повторит, аки попугай, что (а) и 50 единиц достаточно, чтобы США испугались, и (б) США вообще не хотят ядерной войны.

     Отвечаю: на уровне "КАК ИЗВЕСТНО" все именно так и обстоит. 50 единиц действительно достаточно (как, впрочем, и 25). А США действительно не хотят ядерной войны, любят свой комфорт, являются пока более чем вменяемой державой, а не взбесившимся империалистическим хищником.

     Но, во-первых, при определенном развитии ПРО (которую — поверьте — американские демократы будут тоже лелеять, хотя и иначе, чем республиканцы!) 50 единиц (еще раз подчеркну, что все мои цифры условны) американская ПРО, развитая до определенной степени, сможет перехватить. А 150, 170 или 200 — нет.

     Во-вторых, то, что сегодняшние США не хотят ядерной войны, являясь и впрямь более чем влиятельной державой, а не взбесившейся "империей зла", ни о чем не говорит. Мы не знаем, какими будут США через пять-десять лет. И сами США об этом не знают. Природа наделила их нынешнего президента сверхвысокой способностью ловить мух на лету. Чему я, как человек, не любящий мух, но физически неловкий, завидую белой завистью. Она наделила его еще рядом способностей — ораторской, в первую очередь.

     Но у меня есть самые серьезные основания полагать, что щедрость природы этим и ограничилась. И что глобальный стратегический вызов нынешней ситуации Обаме не по зубам. А это значит, что через пять, а уж тем более десять лет американское общество, оказавшись в ситуации социального стресса, может выбрать очень жесткого лидера. Как поведет себя этот лидер? Увы, здесь возможны разные варианты.

     В-третьих, даже если допустить, что американцы и впредь будут оставаться расслабленными любителями комфорта (а по мне так они, как нация, никоим образом к расслабленности не сводятся), нельзя вообще (а особенно при наличии нынешних наших тенденций) исключать на нашей территории как органических эксцессов, так и стратегических провокаций.

     И то, и другое может загнать ситуацию в тупик. Расслаблены американцы или нет — вопрос спорный. Я так считаю, что нет. Но "как-известникам", которые из США не вылезают, и впрямь виднее. А вот то, что американцы рациональны и берегут свой комфорт донельзя — это и они вряд ли будут отрицать. И нетрудно предсказать, что именно они сделают, узнав, например, что полувменяемый "русский фашист" (случайно сооруженный кем-то именно по голливудским стандартам) хочет нанести первым ядерный удар по США. В этом случае они, имея достаточно развитую систему ПРО, "сработают на опережение" именно по причине своей рациональности и вменяемости. А также любви к своему (своему ведь, а не чужому) комфорту. И впрямь — почему они должны чужой-то комфорт беречь?

     9) Наша задача-максимум (которую никто за нас не решит) — переломить сегодняшний пагубный мегатренд (регресс, дерегуляцию и т.д.).

     10) Но наша задача-минимум, если нам дорого наше Отечество и мы надеемся его когда-нибудь вылечить, — не подвергать американцев соблазнам. И, соответственно, спасти и себя, и мир от ядерной войны. А также от реализации модели однополярного ядерного мира. Прошу не путать с моделью однополярного мира. Обращаю внимание на то, что модель однополярного ядерного мира — в качестве основного лекарства от закона неравномерности развития при империализме — продолжает разрабатываться. На фоне участившихся разговоров о безальтернативности многополярного мира, об уходе США в глухую оборону и т.д.

     11) Во исполнение задачи-минимум мы должны отказаться от любых сокращений стратегических наступательных вооружений. Коль скоро, конечно, американцы не предоставят нам стопроцентных гарантий своего отказа от построения системы ПРО в том виде, в каком она уже создана и продолжает наращиваться на Аляске и в Калифорнии, и будет создаваться где-нибудь еще. Между прочим, ясно, где. Там, где можно наиболее успешно перекрывать те траектории наших ракет, которые не перекрываются, например, с Аляски. Перекрыть эти траектории можно, создав еще один позиционный район ПРО на территории США — где-нибудь в Мичигане, поближе к границе с Канадой.

     Готовность обсуждать отмену создания третьего позиционного района ПРО в Восточной Европе — похвальна. Хотя пока это только готовность обсуждать. Но от того, что он переместится в США, нам легче не будет. А поскольку совершенно непонятно, с чего бы это американцам в условиях расползания по миру ядерного оружия отказываться от стратегической ПРО, то у нас есть один выход. Поумерить (а лучше бы отменить) слишком опасные именно для нас (в нынешнем нашем состоянии) разоруженческие экстазы.

     Что значит поумерить?

     Предлагаю читателю сначала ознакомиться с мнением помощника Обамы Майкла Макфола, курирующего отношения с Россией, приведенным в статье В.Соловьева "Наступательное разоружение" в "Коммерсанте" от 3 июля. Макфол заявил следующее: "Они (цифры сокращения ядерных боезарядов — С.К.) зависят от того, что именно мы считаем. Сейчас слишком рано говорить о 1500 или другом количестве боеголовок. Я знаю, что это будет ниже уровня в 1700-2200 боеголовок, определенного в подписанном в 2002 году соглашении".

     В этой же статье В.Соловьев цитирует бывшего начальника Главного штаба ракетных войск стратегического назначения Виктора Есина: "Потолок в 1100 стратегических носителей, обозначенный американцами, — это почти все, что у них есть. А наш президент заявил о готовности сокращать носители в несколько раз и довести этот показатель до 500-600. Компромисса здесь нет, поскольку США столь сильно ужиматься не желают. Это одно из главных расхождений".

     А почему бы не довести показатель до 50-60? Зафиксируем, что высокий военспец информирует общественность о якобы имеющем место желании Верховного Главнокомандующего взять на себя опережающие обязательства по сокращению стратегических носителей. Опережающие!

     К счастью, оценка Есина — не единственная. Из той же статьи (и не только из нее) мы с удовлетворением узнаем о том, что посылаемые нами сигналы тревоги попадают не вполне в пустоту. Что "российские военные, во-первых, передумали сокращать боезаряды ниже уровня в 1700 единиц, а, во-вторых, Москва увязывает будущие договоренности по СНВ с планами США разместить в Европе элементы своей системы ПРО".

     Так, представитель МИД РФ Андрей Нестеренко в преддверии саммита заявил, что Россия "ждет серьезного разговора по проблематике ПРО, которая тесно взаимосвязана с вопросами сокращения стратегических наступательных вооружений". Но это и есть именно то, к чему мы призывали и призываем!

     К сожалению, не Андрей Нестеренко, не российские опамятовавшиеся военные, не другие высокие эксперты определят конечный результат. Его определит большая политика. Причем не большая политика вообще, а большая политика в том ее качестве, которое мы сегодня имеем. И которое во многом определяется все теми же тенденциями дерегуляции и регресса. В силу чего эти тенденции и надо рассматривать с максимальной тщательностью.

     Качество нынешней большой политики до предела обнажили события, развернувшиеся в преддверии московского саммита. Как бы ни прошел сам саммит, эти события уже сформировали нечто сокрушительное. Что же именно?

     Все мы наблюдаем ранние симптомы "перестройки-2". Демарши Юргенса в России и за рубежом, большие игры вокруг не очень большого Орешкина, поход Медведева в "Новую газету" и прочее. Памятуя ранние симптомы "перестройки-1", мы обязаны выявлять аналогии.

     Если их выявлять трезво, не увлекаясь, то найдется место для многого. В том числе, для постоянно делаемой заявки на достижение в нашем обществе некоего "модернизационного консенсуса". Что плохого в консенсусе? Ничего. Беда в другом — в том, что консенсус якобы нужен именно модернизационный. И при этом — ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ СКАЗАНО О ТОМ, ЧТО ТАКОЕ МОДЕРНИЗАЦИЯ. Точнее, сказана только дикая чушь о том, что модернизации без свободы не бывает. Причем, как мы помним, сказана эта чушь была не абы где, а в той самой "Новой газете", которую посетил Медведев.

     Дело, конечно, не в том, что Медведев какую-то газету посетил, пусть и радикально-либерального толка. Дело в том, что посещение газеты является элементом загадочной политической программы, согласно которой надо вовлекать в российскую политическую систему некое меньшинство. Разговоры про модернизацию нужны для того, чтобы как-то легитимировать такое вовлечение. Я уже предположил в предыдущей статье, что заигрывание с этим меньшинством объясняется наличием у "питерского" властного трайба влечения к чужой микросоциальной регулятивности (иначе — сектантской сплоченности). По причине потери собственной микросоциальной регулятивности.

     Какое место во всем этом занял приезд Обамы?

     НЕ УВЛЕКАЯСЬ АНАЛОГИЯМИ, но и не забывая собственное горькое прошлое, вспомним о роли переговоров в Рейкьявике и на Мальте в реализации "перестройки-1". Вспомним и о роли в ней разоруженческой тематики вообще и темы ПРО в частности.

     Вспомнив же обо всем этом, не позабудем и самое главное. То, как заявка на модернизацию (тогда это называлось "ускорение") плавно перешла в заявку на демократизацию, несовместимую ни с ускорением, ни с модернизацией, ни с любым форсированным развитием.

     Демократизация-2? Смысл похода Медведева в "Новую газету" по-настоящему раскрывается только теперь. Но перед тем как обсудить этот смысл, завершим анализ странного желания нынешней власти вовлечь в политическую систему некое либерально-западническое меньшинство. Ведь именно это желание имеет в качестве одного из частных проявлений поход Медведева в "Новую".

     "Вовлечь меньшинство! Немедленно! КАК ИЗВЕСТНО, мы не можем его не вовлечь, ибо…" Ибо что? Ибо без этого вовлечения, КАК ИЗВЕСТНО, модернизация невозможна.

     КАК ИЗВЕСТНО, балласт надо сбрасывать для спасения корабля в шторм… КАК ИЗВЕСТНО, Голливуд расцвел в ходе Великой депрессии… КАК ИЗВЕСТНО, модернизации без свободы не бывает… КАК ИЗВЕСТНО, меньшинство вовлекать надо…

     "КАК ИЗВЕСТНО" — это и есть ложные "мин" Конфуция. Выявляя ложность этих "мин" с помощью "ши", мы выполняем завет великого китайца и исправляем имена.

     Займемся этим в очередной раз, задавая очередному "КАК ИЗВЕСТНО" ряд наипростейших вопросов, тестирующих степень его связанности с разного рода "ши".

     Вопрос №1. Какое меньшинство надо вовлекать в политическую систему? Любое? Оказывается, что совсем не любое, а так называемое либерально-западническое. Убежден, что название не отражает сути (опять-таки, к вопросу о "мин" и "ши"). Но для начала соглашусь следовать логике подобного называния.

     Вопрос №2. Зачем надо это меньшинство вовлекать в политическую систему? Только, пожалуйста, без "КАК ИЗВЕСТНО". Вам известно — растолкуйте нам, недоразвитым, недопросвещенным. Вы ведь понимаете, надеюсь, что всех вовлекать в политическую систему нельзя. Хотя бы потому, что тогда исчезнет гражданское общество. А также потому, что система потеряет дееспособность — к вопросу о неуправляемом росте членов КПСС в период застоя.

     Оппозицию иногда и впрямь надо вовлекать в политическую систему. Но какую оппозицию? Опасную для системы с электоральной и иных точек зрения. Опасно ли либерально-западническое меньшинство с этих точек зрения? Оно собирает слишком много голосов? Оно выводит миллионные толпы на площади? В порядке заострения темы — почему надо не Квачкова вовлекать, а Немцова (называю условные имена)? Вопрос задаю не с точки зрения ценностей, а с точки зрения рациональности, эффективности, то есть того, что и составляет существо любой политики.

     Вопрос №3. Разве это меньшинство уже не вовлечено в политическую систему? Чубайс не вовлечен? Юргенс не вовлечен? Каково соотношение позиций данного меньшинства во власти с позициями этого меньшинства в обществе? Согласитесь, что позиции во власти стократ превышают позиции в обществе. Теперь надо сделать, чтобы позиции во власти в тысячу раз превышали позиции в обществе? А зачем? И называется ли это "вовлекать"? Не имеем ли мы дело с еще одним ложным "мин"?

     На самом деле, конечно, имеем. Сделанные мною прикидки вполне достаточны для того, чтобы это выявить. И констатировать, что речь идет не о том, чтобы ВОВЛЕЧЬ некое меньшинство. А о том, чтобы на него ОПЕРЕТЬСЯ.

     Вопрос №4. Можно ли в демократической системе опереться на меньшинство, и можно ли тогда ее называть демократической?

     Вопрос №5. Не потому ли на него надо опереться, что оно, в отличие от нынешнего трайба (который смог себя легитимировать выборами, патриотизмом и так далее), сохраняет внутреннюю саморегулятивность? Саморегулятивность некоей специфической секты.

     Вопрос №6. Что это за секта?

     Вопрос №7. Откуда она черпает ресурс сплоченности (саморегулятивности)?

     Вопрос №8. Что делать, если этот психологический и социальный ресурс она черпает из источника под названием "антигосударственная страсть" (к вопросу об уже неоднократно цитировавшемся анекдоте: "Пропала собака… сука… как я ненавижу эту страну!!!")? Если в основе эта страсть, то секту все равно надо втягивать в систему? На нее все равно надо опереться? ОПЕРЕТЬСЯ В ЧЕМ?

     Вопрос №9. Насколько эта секта совместима с модернизацией? Что, если удастся показать, что данная секта — фундаментально постмодернистская? И потому может только уничтожать модернизацию, а не осуществлять оную?

     Вопрос №10. Можно ли опереться на эту секту и сохранить в стране политическую и иную стабильность?

     Вопрос №11. Можно ли опереться на эту секту с сохранением государственности, легитимности власти, территориальной целостности, даже остаточного консенсуса (он же — путинское большинство)?

     Вопрос №12. Если секта является постмодернистским (а не модернистским) социальным образованием, то как можно, опираясь на нее, осуществлять любое развитие? Не только модернистское, но и любое. Постмодернизм и развитие — две вещи несовместные. В следующих статьях я буду это подробно доказывать. Хотя по мне так речь идет о доказательстве того, что Волга впадает в Каспийское море. И всё же…

     Вопрос №13. Почему власть хочет, имея горький опыт предшественников, сделать во второй раз в точности то, что является перестройкой, процессом, уже однажды приведшим к тому, что самою же властью названо "геополитической катастрофой"?

     Вопрос №14. Почему власть хочет не только общество, но и себя обрушить?

     Политическая система устойчива, говорите вы. Согласен. Но лишь с одной оговоркой. Такая устойчивость обеспечивается, как это ни парадоксально, двумя параллельными дерегуляциями. Макросоциальной — парализующей общество. И микросоциальной — парализующей властный трайб. Налицо двойная самоподдерживающаяся парализация. Она и порождает устойчивость ЭТОЙ политической системы. Когда говорится, что народ и партия едины, всегда надо уточнять — едины в чем?

     Такая устойчивость мгновенно исчезает при вовлечении внутрь системы столь инородных образований, которые сейчас хотят вовлечь. Так их хотят вовлечь ради этого?

     Не успел я на заседании одного из очень известных политических клубов задать те четырнадцать вопросов, которые я сейчас задаю читателю, как посыпались ответы. Но не от членов клуба, которые раздраженно затихли (хорошо знакомое мне по перестроечным временам раздражение), а от… Обамы.

     Сначала, 1 июля 2009 года, испанское информагентство EFE сообщило, что во время своего первого официального визита в РФ президент США Барак Обама даст интервью "Новой газете". Параллельно РИА "Новости" процитировало слова все того же Майкла Макфола: "Президент даст интервью "Новой газете"… Мы все решили, что это будет хорошая идея".

     ЧТО ЭТО ЗА ИДЕЯ — ясно до боли. Особенно если присмотреться к обрамляющей визит Обамы политической дискуссии в российских и зарубежных СМИ. Тут вам и статья в "Вашингтон пост" Льва Гудкова, Игоря Клямкина, Георгия Сатарова и Лилии Шевцовой. И полемические отклики на эту статью Алексея Пушкова, Андрея Пионтковского, Ирины Павловой, Дмитрия Саймса, Анатоля Ливена… И масса других статьей (Алексея Малашенко, к примеру). И, наконец, статья Александра Янова, одного из певцов и гуру "перестройки-1". Я называю очень разнокачественные материалы, каждый из которых вполне заслуживает отдельного комментария.

     Но, как мне кажется, во всех этих материалах делается одна и та же принципиальная ошибка. В чем же она? В том, что рассматриваются только два варианта.

     Первый — при котором США должны строить отношения с Россией, исходя из их представления о том, какой Россия ДОЛЖНА БЫТЬ с точки зрения США. Эта концепция называется концепцией политического идеализма, примата ценностей.

     Второй — при котором США должны строить отношения с Россией исходя из того, КАКОВА ОНА ЕСТЬ (концепция политического реализма, примата интересов).

     Первую концепцию и обсуждать стыдно. А вот вторую… По отношению к ней есть один вопрос. Всего один, но очень существенный.

     А что значит "исходить из того, какова она есть"?

     Любая страна — не данность, а совокупность процессов. В России протекают очень разнокачественные и болезненные процессы. Но это процессы. Отношение к России, сообразуемое с тем, какова она есть, предполагает ли учет этих процессов? Осуществляемые действия должны учитывать общественные тенденции?

     Мне справедливо возразят, что не дело иноземцев подключаться к общественным тенденциям. И что реальность для них состоит в том, что общественные тенденции сформировали некую власть. А они, иноземцы, строят отношения с реальной властью как выразителем реальных тенденций.

     Но тогда причем здесь заявленный поход Обамы в "Новую газету"? "Новая газета" — не власть. Она — выразитель одной из общественных тенденций. "Мы все решили, что это хорошая идея", — говорит Макфол. И его называют реалистом??? Если американская политика и впрямь желает быть реалистичной, строя отношения с Россией, то она (а) должна учитывать влиятельность той тенденции, которую выражает "Новая газета", и (б) должна просчитывать реальное воздействие визита Обамы в "Новую" на эту тенденцию.

     Поясню. Предположим, что американцы хотят реалистично строить отношения с Кубой. Где преобладающая тенденция — всё еще поддержка Кастро и его линии, но где уже нет жестких репрессий. И американский президент может приехать, дать интервью любой кубинской газете. Но учтет ли американский президент, что, приехав и дав это интервью, он убьет газету как газету кубинскую?

     Я не о Кубе. Я о "Новой газете". После посещения Медведева она фактически потеряла статус оппозиционной, не получив взамен иной социальной роли в нынешнем российской обществе. Но после посещения этой же газеты Обамой она потеряет статус не оппозиционный, а национальный. Два визита, и вместо живого СМИ — покойник. Которого роскошно хоронят. С оркестром, почетным караулом и пр.

     Если американцам нужно влиять на общественные тенденции и поддерживать газету, которая выражает нужные им тенденции, то они сегодня, при нынешнем реальном российском обществе, должны "Новую газету" ругать. Посещая же ее, они газету "топят". А значит, они ориентируются не на ценности и не на интересы. А на что-то очень странное. То, что олицетворяет собой феномен Обамы.

     "Мы думаем, это хорошая идея", — говорит Майкл Макфол…

     "Дети, не мочите пальцы в воде, не становитесь в воду босыми ногами и не суйте после этого пальцы в розетку, находящуюся под током", — сказала мама, уходя из дома. "Это идея!" — сказали дети.

     Реалисты? По отношению к чему?

     Если бы американский президент дал интервью "Новой газете" в 1989 году — она бы стала самой читаемой газетой страны. Стала бы оказывать на общество большее влияние, и впрямь реально обеспечивая американские интересы.

     Но если американский президент делает то же самое в 2009 году, то кто он? Политик-идеалист? Политик-реалист? Или же не политик, а блестящий охотник за мухами и великолепный исполнитель экзотических танцев?

     Пока я мучался, отвечая самому себе на эти вопросы, Обаму посетила новая хорошая идея. Такая, что лучше некуда.

     Как пишет в "Таймс" Кэтрин Филп, "президент Обама выбранил российского премьер-министра Владимира Путина за то, что тот никак не может перестать мыслить в категориях холодной войны". Речь идет об интервью Обамы агентству "Ассошиэйтед пресс", опубликованном в "Лос-Анджелес таймс" 2 июля. Том самом, в котором сказано, что Путин одной ногой стоит на старых позициях, в отличие от Медведева.

     Тут ошалели все. Даже часть западников. Обама и их "развел" своей очередной "хорошей идеей". Михаил Ростовский — западник и либерал. Но у него есть чувство собственного достоинства. В статье "Обама всех построил. По мнению американского президента, у Путина слишком широко расставлены ноги" ("Московский комсомолец" от 04.07.2009.) он внятно выразил свое отношение западника к вызывающему и беспредельно идиотскому поведению главы иностранного государства, выкинувшего столь оскорбительный фортель.

     Осуществление за два дня двух фортелей ("хороших идей") забивает осиновый кол во все, что касается американо-российского диалога. Будь то диалог на основе ценностей или диалог на основе интересов.

     Это не значит, что диалог прекратят. Его будут вести — сусально, с помпой. Власть и так называемая элита (равно "как-известническая" и противоположная) сделают вид, что ничего не случилось. И станут увлеченно обсуждать детали судьбоносного саммита. Но для общества — все ясно. И эта беспощадная ясность сослужит очень плохую службу Дмитрию Медведеву. Да и всему большому мировому политическому процессу.

     Отношения с Россией упорно хотят строить без учета протекающих в ней реальных процессов. Процессы сами по себе — отношения сами по себе. Что это за формат?

     Предположим, что американцы хотят поддержать Д.Медведева и нанести вред В.Путину. Если это "перезагрузка", то что такое "разводка" и "политическая диверсия"? Но предположим, повторяю, что это так.

     Понимают ли американцы, что с точки зрения общественных тенденций они делают прямо противоположное? Что их публичная пощечина Путину просто требует от каждого гражданина России, имеющего чувство собственного достоинства, поддержать Путина. Вне зависимости ни от чего. Ни от того, как поведет себя сам Путин. Ни от политической конъюнктуры. Ни от человеческих предпочтений.

     Понимают ли американцы, далее, в какое положение они ставят не рядового гражданина России, а президента Медведева? Могут ли они представить себе нечто симметричное в ходе, например, вашингтонского саммита? Понимают ли, обсуждая, как вести "перезагрузку", что де-факто уже продемонстрировали невозможность оной?

     Я пишу статью, не зная итогов саммита. Но я знаю, что он обнулен, не начавшись. Иллюзий у меня нет. Российское общество — не китайское, не иранское, не турецкое. В противном случае на следующий же день после выверта Обамы на улицах Москвы стояли бы миллионные толпы. Визит был бы отменен. В стране разразился бы политический кризис.

     Ничего подобного не происходит и не произойдет. Все по той же причине: дерегуляция, регресс и так далее. Реакции притуплены, сведены к абсолютному минимуму. Но это не значит, что их нет. Реальное российское общество проиграно американскими реалистами.

     Скажут: "Вы же сами показали, что в реальности этого общества нет".

     Отвечаю: да, его нет. И отсутствие реакции на "хорошие идеи" это доказывает. Но люди-то есть. И настроения есть. И среды с разными настроениями что-то между собой объединяет. Меня вот с Михаилом Ростовским совсем немногое объединяет. Но ведь объединяет. Я надеюсь (шутка), что господин Обама породит еще много "хороших идей", столь же тонких, тактичных и глубоких, как эти две. И мы с Ростовским на основе этого сможем построить некий (пусть негативный, но все же!) консенсус. Как говорится, пустячок, а приятно.

     Что же касается того, что общества нет, то, помнится, один крупный политик ХХ века, анализируя ситуацию в СССР, сказал, что классовых сил, противостоящих социализму, уже нет, "но остались живые люди".

     Общества нет, а живые люди остались. Со своими чувствами, своей исторической (пусть и поломанной) обусловленностью. Вы хотите строить политику, не только игнорируя их наличие, но и смачно харкая им в лицо? Попробуйте.

     Продолжение следует

---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/816/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
  КРИЗИС И ДРУГИЕ XXII 
 Продолжение. Начало — в №№ 7-28

       АНАЛИТИКА ИТОГОВ ВИЗИТА Обамы обязательно должна быть осуществлена. Строить отношения России с США придется. Уважая выбор американского народа, каков бы он ни был. Мир не должен потонуть в хаосе и ядерных авантюрах. Но ситуация очень сложная. Такая сложная, как никогда ранее.

     Я уже предупреждал, что она будет сложнее, чем при Буше. Буша называли тупым, невоспитанным человеком. Не мое дело давать оценки даже бывшим главам великого государства. Но, не называя Буша гением всех времен и народов, не могу не признать в нем наличия того, чего в Обаме, как мне кажется, нет. Какого-то содержания. Содержание порождало многое. Дикие выходки в том числе. Но оно задавало какой-то тренд и какие-то рамки. Какую-то предсказуемость. Узнаваемость. И многое, что из этого вытекает.

     В случае же с Обамой мы сталкиваемся с чем-то принципиально новым. И в каком-то смысле — беспрецедентным. Очень важно понять, с чем именно. В попытке добиться этого понимания я уйду далеко от темы российско-американских отношений и места в этой теме президента США Барака Обамы. Уйду далеко — но лишь с тем, чтобы вернуться к этому, добившись иного уровня понимания рассматриваемого феномена.

     Уйду же я в анализ феноменов совсем другого масштаба. Исчезающе, так сказать, малого. Но, как ни странно, позволяющих, при всей своей малости, выявить нечто донельзя крупное.

     Есть тенденции, которые очень трудно уловить по многим причинам. В том числе, и потому, что они обнаруживаются лишь при соприкосновении с мелочами, не заслуживающими, на первый взгляд, совсем уж никакого внимания. Вот на такие мелочи я и хочу временно переключить внимание читателя и свое. В расчете на масштабный аналитический и даже метафизический результат.

     В народе говорят: "Мал золотник, да дорог".

     Процитировав пару строк из моей статьи в газете "Завтра" №27 ("Россия продолжает двигаться в регрессивной колее. Нет не только возрождения, но и стабилизации. Стабилизирован регресс — и только"), орган г-на Белковского "АПН Северо-Запад" обнаруживает, что я констатирую сие не абы как, а "уныло". Расшифровку медиком рентгеновского снимка можно назвать "унылой" или, наоборот, "бодренькой"? Она может быть верной или неверной. "АПН Северо-Запад"… "Золотник" сей — даже не маленький, а наимельчайший. Но мне он дорог. Ибо встреча с ним помогла мне почему-то понять нечто существенное.

     Всё большее количество публицистов и печатных органов, а если шире, то все большее количество пишущих (отнюдь не только в Интернете или в общественном туалете) де-факто заявляют: "Нам на содержание наплевать! Нам любое содержание а) скучно, б) не по зубам, в) просто омерзительно по причине нашей экзистенциальной и всяческой иной фундаментальной бессодержательности. Вы считаете, что этот наш эксгибиционистский акт неприличен, а нам на приличия эти самые…"

     Памятны мне по моей юности времена, когда неприличным считался любой переход на личности. Говорилось так: "Разгрому я подвергаю идеи автора. А его личность не обсуждаю, ибо это дурной тон". Поскольку при этом идеи всерьез обсуждали редко, будем считать это фазой №2 в разворачивании процесса освобождения от содержательности. Верю, что была фаза №1, когда содержание интересовало по-настоящему. Но я ее не застал.

     На фазе №3 (следующей по счету) бессодержательность скачкообразно увеличилась, а запрет, касающийся перехода на личности, был снят. Но еще осталась необходимость как-то связать это свое отношение к содержанию и к личности. На этой фазе говорилось примерно так: "Смотрите, как я походя уделал эту суку с ее идеями! Как я прошелся по идеям, продемонстрировал свое идейное превосходство. А вот теперь я перехожу к главному. К тому, что сука-то эта с ее гнилыми идеями — такая-то и такая-то".

     На фазе №4 уже можно было обсуждать только личность, наплевав на необходимость как-то относиться к какому-то содержанию. Из душ, претерпевших определенную эволюцию (а точнее, инволюцию), начало рваться только слово: "Су-у-у-к-а-а-а!"

     Представим себе следующую фазу того же процесса, фазу №5. На ней "АПН Северо-Запад" решит, что слово "сука" — это "перегруженный контент". Контент отнесут в ссылочный гипертекст. В тексте же останется последняя буква "а", снабженная необходимым количеством восклицательных или вопросительных знаков.

     "ПРЕДСТАВЛЕНИЕ политически активной аудитории эксклюзивной информации о политической жизни в Петербурге, Северо-Западном регионе, России и мире" (цитирую заявленную цель анализируемого мною "северо-западного" начинания С.Белковского) сведётся тогда к бесплатному предъявлению умеренно-эксклюзивной информации в виде неунылого восклицания "а-а-а!" и возможности за отдельную плату войти в ссылочный гипертекст и узнать великую эксклюзивную истину, согласно коей "а-а-а!" — это на самом деле последняя буква слова "сука".

     На фазе №6 (а подобные процессы развиваются очень быстро) полнота "эксклюзивной информации о…", предоставляемой С.Белковским (и очень многими другими), достигнет абсолютного максимума. Фазу №6 можно назвать еще фазой "delete". На этой фазе будет убрано и "а-а-а!". Исследователи отечественных масс-медиа проведут закономерную параллель между фазой "delete" в исполнении сайта С.Белковского и музыкальной "революцией", которую совершил Джон Кейдж в своем произведении "4.33". Для тех, кто не помнит: в 1952 году это произведение исполнил на концерте в Вудстоке соратник Кейджа, пианист Дэвид Тюдор. Он сел за рояль, просидел 4 минуты 33 секунды в тишине, ни разу не прикоснувшись к клавишам, после чего закрыл крышку рояля и удалился со сцены.

     Но я не о Д.Кейдже, а о С.Белковском. Он на этой фазе уберет текст, состоящий из буквы "а" и восклицательных знаков. Его заменит аудиофайл без звука. За большие деньги можно будет войти в особо эксклюзивную директорию, она же гипер-гипертекст. И прослушать аудиофайл со звуками — сопениями, причмокиваниями, другими аудиосопровождениями наиглубочайшего сна. Исследователи, понимающие сокровенную суть явления, тут же сопоставят это с Гойей ("Сон разума рождает чудовищ").

     Элите будут показывать сон разума, а политическому руководству — чудовищ. Но это уже в порядке сверхэксклюзива.

     "Таков процесс по одну сторону наших политических баррикад, — подумал я, дочитав до конца "северо-западное" творение. — А что, если он таков же и по другую сторону? Что, если со временем будет достигнут (параллельно с построением экономики знаний, информационной экономики и пр.) консенсус имени Кейджа--Белковского? Вот уже и высоколобые санкт-петербургские политологи говорят по телевидению на всю Россию о "принуждении к консенсусу" (я-то по наивности предложил им тут же развить идею до "принуждения к любви", но меня не поняли)…

     И тут мне стало обидно за Кейджа. Все-таки музыкант, да еще и мой коллега по авангарду. Опять же, иностранец. Короче, для ясности я решил назвать этот же консенсус — консенсусом Юргенса—Белковского.

     Юргенс будет "а-а-а-кать" по поводу того, что балласт в бурю надо с корабля сбрасывать, Белковский — про унылость некоторых. Потом они оба предложат элитной аудитории в виде эксклюзивных аудиофайлов — звуки, издаваемые ими во время почивания и бережно, на сверхсовременной аппаратуре, записанные штатом сотрудников-аналитиков. Выяснится, что звуки похожи. Принудители к консенсусу преуспеют. А уж как начальство преуспеет! Тут ни в сказке сказать, ни пером описать.

     Осудив меня за несвойственную АПН унылость… то есть, наверное, все-таки пессимизм… (ведь известные творения Белковского об отвратительной бабе по имени Россия чудо как оптимистичны…), творцы "северо-западных" неомидрашей далее снизошли до развернутого цитирования. Читателю была предъявлена нижеследующая цитата из все той же моей статьи.

     "Россия провалила сразу два проекта, ради которых не до конца преступная часть антисоветской элиты освобождала Россию от обременений, связанных с наличием союзных республик. Первый проваленный проект — создание национального государства. Россия не стала национальным государством. Нельзя построить нацию в условиях длящегося регресса. Второй проваленный проект — воссоединение новой России с Европой. Тут, как говорится, "без комментариев". Достаточно лицезрения двух (теперь уже двух!) барьеров, отделяющих Россию от старой Европы, воссоединение с которой предполагалось. Это и барьер из стран бывшего соцлагеря, и барьер из наших бывших союзных республик, он же — "Восточноевропейское партнерство". Россия не вошла в НАТО, не вошла в ЕС. Она оказалась сдавлена между стремительно возвышающимся Китаем и медленно объединяющейся Европой, вновь готовой кинуться в объятия "добрых" США Обамы, разительно отличающихся от "злых" США Буша… Нынешние тенденции не совместимы с жизнью. Налицо два процесса — медленный распад управляющего субъекта и опережающий распад объекта, которым этот субъект пытается управлять".

     По завершению цитирования наступает momento de verdad. Он же — сладостный миг произнесения сокровенного слова "сука". Но уже не с одним, а с четырьмя восклицательными знаками. Высоколобый и высоконравственный комментатор заявляет: "В прошлом году, признав крах кремлевского курса, собрался драпать с корабля режима Дугин. Теперь, похоже, в ту же степь собрался его заклятый соперник-подельник".

     Что существенного обнаруживает данный неомидраш? Или, если кому-то так больше нравится, неокоан? Что мизера, как говорится, парами ходят.

     Где эскалация бессодержательности — там, по большому счету, и эскалация бесчестья. И наоборот.

     Дело не в том, что любой вменяемый читатель (много ли их — вот основной вопрос), зайдя на мой сайт, убедится, что о регрессе и двух провалах я писал весь путинский период. Продолжив писать в точности то же самое и после возникновения "тандемократии".

     И не в том, что для бегства с корабля надо, как минимум, на нем находиться.

     И не в том даже, что соль цитируемого высказывания — в том, чем регресс стабильный (творение Путина) отличается от регресса предшествующего — нестабильного, острого. Тут ведь — что стабилизация регресса, что перевод болезни из острой фазы в фазу хроники в ситуации, когда развитие острой фазы означало гибель больного. Между тем все, что сейчас начинается (и называется "перестройкой-2"), влечет за собой насильственный возврат больного из хроники в острую фазу. Со всеми вытекающими…

     Консенсус Юргенса--Белковского не предполагает, как я уже оговорил, даже минимального сосредоточения на подобных содержательных "мерзостях". Это мне, замшелому, все содержание да содержание. Что же касается достославного интернет-издания "АПН Северо-Запад", то комментарием своим оно — что о себе поведало?

     Что ему как целому (а также его источникам и составным частям, кои общеизвестны) мировая гуманистическая культура чужда в той же степени, как и любому существу, находящемуся на дочеловеческой стадии дарвиновской эволюции.

     Борьба без надежды на успех (Сартр, Камю, Ануй и другие)…

     Воля, основанная на трагическом мироощущении (Ромен Роллан, Ницше, Экзюпери)…

     Необходимость оставить хоть крошечный шрам на лике великого Ничто (Фолкнер)… И так далее.

     О нашей отечественной традиции ("иди по пути правды, и будь что будет") я и не говорю. Тайна, повторяю, состоит в том, что все это комментатору из "АПН Северо-Запад" чуждо в такой же степени, как волку, дереву, камню.

     А ведь заявка-то у самого издания на что? На фундаментальную оппозиционность! Оппозиционность, отвечающую меркам западного нонконформизма! Нонконформизма, пропитанного тем, о чем претендующий "ни бум-бум"! Причем пропитанного этим и на уровне теории (Франкфуртская школа), и на уровне практики (Че Гевара и многие другие).

     Знаете, как это называется? ВЫПАДЕНИЕ ИЗ КУЛЬТУРЫ — вот как.

     Вот тебе, читатель, и одно из "д" в моей триаде (декультурация, десоциализация, деградация). И что при таких "д" делать с четырьмя или пятью "и", предложенными президентом Медведевым?

     Какая инновационная экономика при выпадении из культуры?

     Какая борьба с коррупцией при выпадении из культуры?

     Какая власть при выпадении из культуры?

     Какая оппозиция? И так далее.

     Так значит не зря я о двух распадах — управляющего субъекта и объекта — так долго и обстоятельно говорю.

     ВЫПАДЕНИЕ ИЗ КУЛЬТУРЫ — вот о чем свидетельствуют разного рода наимельчайшие "золотники". Вот почему они для меня хоть малы, но дороги.

     Если тебя не убеждает, читатель, "золотник №1" (С.Белковский и Ко), готов тебе представить "золотник №2" в виде выступления Ю.Латыниной на радио "Эхо Москвы" 27.06.2009. Латынина в этой передаче очень специфически описывает и причины несчастья с президентом Ингушетии Ю.Евкуровым, и весь кавказский процесс. Она говорит, например, о том, что ваххабиты требовали от кавказских лидеров своего участия в "распиле" бюджетных средств. Формально Латынина, наверное, права. Но только те, кто этого требовали, автоматически теряли право называться ваххабитами.

     Если у ваххабитов (вновь подчеркну — настоящих) и есть реальный авторитет в исламском мире, то он основан на их очевидном (и подчеркиваемом) неучастии в распилах. А также на том, что неваххабитская элита (скажем так, умеренно исламская и светская) — в этих распилах погрязла. Грабить свое население, распиливая бюджет на паях с чиновниками, ваххабиты не могут. Они могут (а в каком-то смысле даже должны) грабить неверных, убивать их наркотиками и всем остальным. В Одессе по этому поводу говорилось: "Почувствуйте разницу!" Но Латынина этой разницы не чувствует ("Принцесса, Вы так наивны…").

     Меж тем, оппозиционная принцесса идет вразнос. И противопоставляет проигравшего Евкурова, не сумевшего в силу отвержения совместного "распила" обзавестись друзьями, — выигравшему Кадырову, который друзьями успел обзавестись. Никакой уважающий себя представитель исламского кавказского мира, сколь бы криминален он ни был, не будет утверждать, что дружба держится на распиле. А Латынина будет.

     У Латыниной есть герои, которыми она искренне восхищается. Это — крутые мужики-победители. Как чеченцы, так и сибиряки, например. Вопрос на засыпку: как можно быть и "героизаторшей" подобных мужиков, и рафинированной западницей? Латынина все время настаивает на том, что мы должны дружить с США, а не с Венесуэлой. Может быть и такая позиция, но… Но если мы начнем дружить с США, то все герои Латыниной должны, как минимум, оказаться в тюрьме. И чем в большей степени мы будем дружить с США, тем больше будут сроки, которые они отсидят. А если дружба станет абсолютной и абсолютно ценностной (как требует Ю.Латынина), то пожизненный срок этих мужиков может смениться электрическим стулом.

     Не идеал Латыниной меня интересует, а то, как в одном сознании могут сосуществовать два взаимоисключающих идеала. В принципе, понятно, что они могут сосуществовать, только если сознание разорвано в клочья. И опять вопрос на засыпку: сознание Латыниной или общественное сознание?

     "Ваххабиты — это ра-а-а-спил! Евкуров проиграл потому, что не ра-а-а-спиливал! А Рамзан Кадыров выиграл потому что ра-а-а-а-а!!!" Консенсус "а-а-а"?

     В истории многих стран бывали периоды, когда правящая элита доводила свое "а-а-а" до определенной концентрации, превращая содержание в невнятное мычание, внятную нецензурщину и поток неврастенических благоглупостей.

     Но на другом-то, оппозиционном, полюсе накапливались спасительные страсти по содержанию! Можно сколько угодно издеваться по поводу "что делать?" и "кто виноват?". Но эти спасительные "что делать?" и "кто виноват?" (они же страсти по содержанию) удержали Россию в 1917 году от полного позорного исчезновения, вскоре превратив ее в СССР — главного спасителя человечества от фашизма. В того самого спасителя, которого сейчас в очередной раз пытаются на уровне ПАСЕ (да и на других уровнях) заставить каяться перед эсэсовцами и теми, кто облизывал их сапоги.

     Но если сразу и элита, и контрэлита отказываются от содержания в пользу рассмотренного мною "а-а-а"… Что тогда? Я говорю об абстракциях? Полно! Я пытаюсь завязать в один узел концептуальное и аналитическое. При том, что понимаю качество школы, в которой учительствую. Школы, явно тяготеющей к редукции содержания то ли до "а-а-а", то ли до слова, последней буквой которого эта "а" является.

     ПОСМОТРИТЕ, с какой настойчивостью один либеральный аналитик за другим говорят о "дикой дивизии" Кадырова, которая должна стать преторианской опорой путинского реванша. И Латынина, помнится, на этой теме отметилась на "Эхо Москвы" в программе "Код доступа" (28.03.2009.): "Простите, я два дня назад зашла в "Президент-отель" — они там все сидели: в тапочках и со "Стечкиными". Это нормально, когда в тапочках и со "Стечкиными" посреди охраняемого отеля, в "Президент-отеле", ходят так люди?"

     Вопрос №1: Латынина что, наивный ребенок и не знает, что эти люди так ходят уже больше года? Если ты наивный ребенок — не занимайся подобными темами. А если занимаешься — проявляй интерес вовремя. Или объясняй, почему так поздно (а точнее, так вовремя) спохватилась.

     Вопрос №2 (для тех, кто сходу не врубается, так сказать… Латынина-то врубается): если я, к примеру, займу у кого-то "Стечкина" и тапочки, зайду в "Президент-отель", сяду в кресло, надену тапочки и буду поигрывать "Стечкиным" — я долго так просижу?

     Вопрос №3 (уже опять для Латыниной): если горец, а не столичный житель, живет в "Президент-отеле" по году и более, то как ему (да и любому другому, кроме заядлого денди) тапочки время от времени не надевать?

     Вопрос №4 (опять-таки для Латыниной): а если бы этот горец был денди и поигрывал бы "Стечкиным", покачивая носком ботинка из крокодиловой кожи, — это бы было бы не в лом, а в кайф?

     Вопрос №5 на закуску: кто отвечает за безопасность в "Президент-отеле"? Латынина говорит — отель охраняемый. Любой отель — охраняемый. Кем охраняется этот отель? Частной охраной? Районными милиционерами? Латынина — когда надо, дошлая, а когда надо, то романтический наивняк. Тоже, между прочим, знамение времени.

     Но бог с ней, с Латыниной. Не она же одна отмечается на теме "дикой дивизии". И Орешкин отмечается, и другие.

     Полная чушь? Ой ли! Скорее, искаженная оптика. Оптика умолчаний, недоговоренностей, за которой — один мегафеномен.

     Объект управления — бывшее общество (макросоциум, public) — находится в состоянии прогрессирующей дерегуляции и регресса.

     Субъект управления — микросоциум, трайб ("питерские", "чекисты" и так далее) — варясь в котле макросоциальной дерегуляции и обладая микросоциальными скрепами ограниченной прочности, тоже постепенно теряет свою внутреннюю микросоциальную регулятивность. Превращаясь в банку с грызущимися пауками.

     А кто ее, эту наинеобходимейшую для власти микросоциальную регулятивность, в наибольшей степени не теряет?

     Отвечаю: тот, кто в наибольшей степени отчужден от объекта и связан с какой-то — пусть и извращенной — традиционалистской регулятивностью (тейпы, вирды и так далее). Или же наделен, наряду с этой сильно деформированной регулятивностью, еще и мощной, не лишенной тех же традиционалистских корней, криминальной регулятивностью. Тут вам и идеология набегов, и настоящая кровная солидарность... Да мало ли что еще.

     Предположим, что в столь специфических условиях регулятивность наиболее долго сохраняет именно такой трайб. И вновь зададим вопрос на засыпку: в отсутствие других регулятивностей и при необходимости на какую-то регулятивность опереться — что будет делать власть?

     Как только у нее возникнут проблемы и ей надо будет на что-то опереться, она, не имея других опор (вот что важно!), будет опираться на эту, как на единственную имеющуюся. Ровно так всё происходило и с "дикой дивизией", не правда ли?

     Вы хотите избежать живописуемой вами страшилки, при которой Рамзан Кадыров, став сначала диктатором Чечни, станет потом проконсулом Северного Кавказа, одним из триумвиров (в условиях превращения дуумвирата в триумвират) и так далее? Не превращайте власть и элиту в банку с пауками! Не погружайтесь в пучину макро— и микросоциальной дерегуляции.

     Для начала встретьтесь с этой проблемой — проблемой дерегуляции. То есть осознайте, что происходящее в вашем Отечестве — это инволюция, регресс. Что катастрофа регресса проявляется в том числе (а политически так и в первую очередь) в нарастании этой самой дерегуляции.

     Воспримите адекватно (поймите и переживите) правильный диагноз и начните борьбу с болезнью. Или же ждите таких маразмов, которые превзойдут все ваши страшилки.

     Власть вместо этого ждет ужасных протестов и тренирует ОМОНы.

     Но объект — в коме дерегуляции и регресса. Хоть 60 рублей за доллар — он все равно не дернется. Однако в нем ускоряются дерегуляция и регресс. Дом покроется трещинами — вы скажете, что наплевать на трещины. Дом обвалится — вы скажете, что вместо дома образовалась куча с торчащими из нее ракетами, и что куча эта даже лучший объект, чем дом. Куча, состоящая из кусков объекта, превратится в щебень. Щебень — в песок. Вы скажете, что на песке сидеть даже удобнее, чем на крупных обломках распавшегося объекта. И что раз ракеты по-прежнему торчат, то все в порядке.

     А вот потом крупицы песка начнут превращаться в расползающихся тараканов. А ракеты — рассыпаться. Что вы тогда скажете? Что ваше государство — это среднесрочный проект, предполагающий доминирование распила над всем остальным? Но когда это обнажится — а это обнажится, — кто будет удерживать все сразу: общество, государство и так далее? Тогда ярость одичавшего населения направят не на власть и не на конкретную модель государства, а на государство как таковое. Для чего и нужны все эти "АПН Северо-Запад". Которые ведь что именно вкладывают в свои "а-а-а"? Что если дело плохо, то не мобилизовываться, а сваливать надо.

     Вы прочитайте внимательно комментарий к сделанному мною диагнозу. Он же обнажает многое — прежде всего, внутренний мир комментаторов. Их, так сказать, ценностное сознание и подсознание. Крыса говорит: "КАК ИЗВЕСТНО, с корабля, в котором пробоина, нужно бежать, а значит тот, кто констатирует наличие пробоины, — готовит свал".

     Но это крысе ИЗВЕСТНО, что обнаружение пробоины предполагает свал. Нам же с вами надо задаться фундаментальным вопросом: есть ли в России социальная и метафизическая субстанция, качественно отличающаяся а) от крыс и б) от страусов, прячущих голову под крыло и издающих, в отличие от крыс, звуки не панические ("сваливать надо, свалива-а-а…"), а успокоительные ("в шоколаде мы все, в шокола-а-а…")

     Пока что звуки "а-а-а" доминируют. Такой вот социополитический невербальный спектакль…

     Крысы (визгливо): "А-а-а! Свалива-а-а..!"

     Страусы (успокоительно): "А-а-а… Шокола-а-а…"

     Наши отечественные "а-а-а"… как они соотносятся с "а-а-а" глобальным? Через что сопрягаются? И сопрягаются ли?

     Как ни странно, сопрягаются. И имя этому сопряжению — катастрофа дерегуляции.

     А вот теперь я возвращаюсь к тому, от чего ушел далеко, и к чему обещал читателю вернуться. К феномену Обамы. Феномен этот проявился в ходе московского саммита, как мне кажется, с достаточной яркостью. Но еще раньше он проявился в Каире, где, по сути, и произошла настоящая глобальная перезагрузка, в которой, как вы, надеюсь, убедились, нам отведена, мягко говоря, специфическая и служебная роль.

     Я НЕСКОЛЬКО РАЗ перечитал каирскую речь Обамы, проконсультировался со всеми, с кем мог. Как с отечественными, так и с зарубежными специалистами. Не хочу скороспелых окончательных выводов. Но на основе совокупного (каирского, московского и иных) эксперимента могу высказать определенные (неокончательные, подчеркиваю еще раз) предположения. Они таковы.

     1) Если слова Обамы как-то раскрывают его содержание (а это не всегда бывает так), то мы имеем дело с самым бессодержательным американским президентом из тех, кто возглавлял США в течение, как минимум, последних семидесяти семи лет.

     2) Может быть, у Обамы есть некое содержание, существующее отдельно от слов. Но вряд ли. Хотя, конечно, это возможно, и только в этой возможности — какой-то шанс на построение каких-либо отношений нового формата, да и отношений вообще.

     3) Если слова Обамы раскрывают его содержание, то мы имеем дело с нехрестоматийным вариантом известного гоголевского героя по фамилии Хлестаков. Хрестоматийный вариант подразумевает, что Хлестаков — это заурядная личность, попавшая в особые обстоятельства. Нехрестоматийный же вариант (и только о нем можно говорить по отношению к Обаме, но и то в вопросительной интонации) предполагает совсем другое. Лучше всего это другое было сыграно великим нашим актером Михаилом Чеховым. Именно в его исполнении гоголевские перлы ("легкость в мыслях необыкновенная" и так далее) приобрели полноценное звучание.

     4) Обама прекрасный оратор. В его словах много блеска. Но это особый блеск. Обаме все равно, о чем говорить. Он твердо убежден, что может говорить обо всем. Он никогда ничем по-настоящему серьезным не занимался. У Буша-отца за плечами был огромный опыт наирискованнейших дел в ЦРУ и два срока вице-президентства при Рейгане. Рейган, Клинтон и Буш-младший губернаторствовали. Обама не был ни губернатором, ни вице-президентом, ни директором ЦРУ. Он связи между словом и делом не ценит. Слова воспринимает как нечто самозначимое и самодостаточное.

     Повторяю — это модель. Представьте себе пузырь, который жонглирует пузырями. Причем с невероятной ловкостью. Что такое пузыри? Это пустотности. Пустотность жонглирует пустотностью. Слова пустые. Все остальное — тоже.

     Но если модель отвечает реальности, то мы имеем дело с отсутствием содержания. Содержание — это не ум. В Буше-младшем ума не было, а содержание — было. Незамысловатое, деформированное, помноженное на известные недостатки — но было. В Обаме же содержания, возможно (еще и еще раз подчеркну — возможно), нет вообще. И это тяжелый случай. Если только я прав (а я надеюсь, что я неправ), то поверьте — это ОЧЕНЬ тяжелый случай. И это совсем не то, к чему готовятся все российские переговорщики и политики.

     5) До Обамы — при самых неглубоких, некомпетентных и незамысловатых американских президентах — всегда блестяще работал аппарат экспертов, советников. Лично меня США всегда восхищали именно тем, как этот аппарат работал при любой близости своего начальника к тому, что у нас называют "бревно с глазами". Иногда мне казалось, что чем некомпетентнее и элементарнее был американский президент, тем лучше работал аппарат.

     6) Если каирская речь Обамы и его московские упражнения (равно как и многое другое) не являются множественным эзотерическим посланием с непостижимым для непосвященного смыслом… Если к этому относиться не как к юродству, а как к политической деятельности, то налицо ПЕРВЫЙ из известных мне сбоев в работе американского высшего интеллектуально-политического аппарата. Я не хочу сказать, что Обама скоро поднимется до известных советских застойных "высот". Что он, как один наш высокий номенклатурщик, спросит на голубом глазу: "А что же это вы, армяне и азербайджанцы, два братских мусульманских народа, ссоритесь?". Но если тенденция будет продолжена, то придется констатировать, что Обама может достичь в итоге и подобных высот.

     7) Сказанное мною выше не имеет никакого отношения к направлению, в котором Обама хочет развивать американо-исламские или американо-российские отношения. Он президент США, ему виднее, дружить с исламом, или ссориться, или сочетать одно с другим. Я не о направлении — куда едет машина. Я о машине ("Запорожец" или "Мерседес", так сказать). И о ее водителе.

      Сбой в личности (ее содержании, а не интеллекте), сбой в работе аппарата (чего на моей памяти не было никогда) и беспрецедентность мировой ситуации рождают мегафеномен. Как ни странно, этот мегафеномен (не Обама, как таковой, а, так сказать, персонифицированная Америка) адресует к тем мелочам, на которые я, обещая вернуться к Обаме, переключил временно внимание читателя.

     Не буду подробно разбирать московские виньетки, ибо им предшествовало то, что я описал в предыдущей статье. И что очевидным образом намного важнее любых виньеток. Постараюсь разъяснить свою модель читателю на примере не московском — каирском.

     Каирская речь Обамы — это сводимый к одному слову мессидж, посылаемый исламскому миру. Слово же это — "сваливаем". Обама говорит исламскому миру в Каире: "Мы сва-а-а-ливаем". А дальше он начинает виртуозно варьировать букву "а": "Мы сва-а-а… а-а! А-а-а!!! А-а?"

     Как именно сообщество комментаторов сие обсуждает? "Вот, смотрите, — говорит один комментатор, — тут "а-а!" сказано. Два раза "а" и с одним восклицательным знаком". Другой комментатор говорит: "А вот тут сказано: "А-а-а!!!" Три "а" и три восклицательных знака. Представляете?" Включается третий комментатор: "Вы что, не видите, — говорит он, — что тут вопросительный знак поставлен!"

     Обаме на все это наплевать. Он может выводить рулады, состоящие из буквы "а", прельщая аудиторию, напуганную глобальными эксцессами. Он и глиссандо устроит, и форте, и пиано… Зашатаешься! Но по существу не сказано ничего, кроме того, что "сваливаем". Откуда? В каком порядке? С какими последствиями?

      Обама, произнося речь в Каире, понимал, что он должен говорить "мы сваливаем". Почему он должен говорить именно это? Любое "почему" адресует к определенному содержанию. Если содержания нет, то его отсутствие компенсируется особой чуткостью.

     Обама чувствует — я бы сказал, гениально чувствует, — что нравится мировой общественности. А еще он чувствует, что должен быть "Бушем наоборот". Мало ли что он еще чувствует! Но, помимо этих чувствований, есть еще и нечто другое. Чувствования должны относиться к слову "сваливаем". Мол, надо произнести это слово. А что если, продолжив эксперимент с малыми, но дорогими золотниками, вообразить, что Обаме в слове "сваливаем" нравятся только рулады на букве "а"? Что он с удовольствием говорил бы не "сваливаем" (зачем отвечать за содержание?), а просто: "А!", "А-а!", "А-а-а!". И купался бы в волнах всеобщего восхищения, как тенор из "Ла Скала".

     Впервые такое аналитическое видение посетило меня после лондонской встречи G-20. Мне вдруг приснился некий, вполне, надо сказать, гойевский, аналитический сон.

     "А-а!" — сказало одно высокое лицо.

     "А-а-а?" — уточнило другое лицо.

     "А! А-а-а!!!" — начали кричать лица друг другу.

     "А-а, а-а", — примирительно сказало третье лицо.

     При этом все лица погружались в пучину дерегуляции.

     
     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/817/21.html

[vstep]

Сергей Кургинян
  КРИЗИС И ДРУГИЕ XXIII 
 Продолжение. Начало — в №№ 7-29

       ЧТО ОТРАЖАЕТ мое аналитическое видение, в котором "ши" (погружение в пучину дерегуляции) никак не связано с "мин" (решениями тех, кто в пучину эту медленно погружается)? Неспособность лиц, принимающих решения, на что-либо повлиять? Отнюдь! Могут эти лица на очень многое повлиять. Ядерную войну, например, развязать могут, да и не только. А вот чего они не могут, так это изменить направление процесса.

     Рассуждая о глобальной перестройке, отечественные и зарубежные аналитики не желают вдуматься и вчувствоваться в то нетривиальное, чем заряжено это, слишком легко произносимое ими "мин". Perestroika — это когда политик осмеливается во всеуслышание заявить, что "процесс пошёл". Он сие заявляет, и никто из людей, чья профессия удивляться, обнаружив странное, — не удивляется.

     Спросят: "А что странного? Ну, пошёл процесс и пошёл... Вам, неприличному ретрограду, это не нравится, а приличные неретроградные люди в восторге...". В восторге — от чего? От того, что политик — сам по себе, а процесс — сам по себе? Но что тогда такое политика? Мне казалось, что политика — это УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННЫМИ ПРОЦЕССАМИ.

     Коль скоро это так (а это так), то нельзя, являясь политиком, отстраненно констатировать: "Надо же, идёт куда-то это существо на двух своих ножках… Ну, идёт и ладно — что поделаешь, это же процесс! Не я его веду — он ведет всех сразу, и меня в том числе".

     Как это он тебя ведет? Ты же политик! Познавая процесс, оседлывай познанное. Если же сначала Андропов говорит, что процесс не познан ("не знаем общества, в котором живем"), а потом Горбачев заявляет "процесс пошёл...", то, согласитесь, изрекаемые этими двумя очень разными политиками "мин" находятся в одинаково вопиющем несоответствии с "ши", согласно которому политика представляет собой управление общественными процессами.

     Удивление, негодование по поводу этого несоответствия, или хотя бы предъявление оного в более сдержанной форме, — свидетельствовали бы о наличии в системе неповрежденной нормы. Отсутствие указанной реакции — свидетельствует о повреждении этой самой нормы. Некий орган (экспертное сообщество, интеллигенция, интеллектуальный класс) должен реагировать, но... Социально-политическая диагностика (ничем не отличающаяся, по сути, от диагностики медицинской), согласитесь, наитревожнейшая. Вы в ноги больному иголки вкалываете, а он не реагирует.

     Госпитализировать больного? Провести детальное обследование? Как бы не так! Больному рекомендуют для излечения сверхсложное альпинистское восхождение. Оказавшись на высоте, он окончательно теряет способность нормально двигаться. Его не спускают вниз, а рекомендуют, опять-таки ради излечения, перейти через пропасть по канату. Он падает в пропасть. Рекомендующие хихикают: "Так мы затем и дали этому гаду такую рекомендацию, чтоб он, подонок, разбился вдребезги". Имя "гада" — СССР. Описанная история его лечения — перестройка-1.

     Теперь что предлагается? В качестве программы-минимум лечить таким же образом "гадину" под названием Российская Федерация. А в качестве программы-максимум — осуществить сие с "супер-гадом" по имени современное человечество.

     Категорически настаиваю на следующем.

     1) Подлинная политика является именно управлением общественными процессами и ничем другим.

     2) Осуществляемая сейчас политика не является управлением общественными процессами. Она не является таковым не только в России, но и нигде. Или почти нигде. Может быть, в Китае, да и то сомневаюсь.

     3) Соответственно, осуществляемая сейчас политика не является политикой подлинной.

     4) Это (неподлинность политики, как минимум, в эпоху после Сталина, Рузвельта, Черчилля) давно зафиксировано постмодернистами. Они с ликованием заявили о ряде "смертей" (проекта, человека и так далее). В том числе, и о смерти политики.

     5) Постмодернисты правы в своей констатации.

     6) Другое дело, что любая констатация для одних является вызовом ("политика умерла, но мы ее воскресим").

     А ДЛЯ ДРУГИХ — фатумом.Паскудность постмодернизма в том-то и состоит, что он все вызовы хочет превратить в фатумы. Но в том, что касается констатации вызовов, он зачастую прав. И потому вполне можно одновременно испытывать к нему глубокое отвращение и прислушиваться к его вердиктам.

     7) Стоит прислушаться и к тому, с чем постмодернизм связывает смерть политики. Мы вот с вами говорим о политике подлинной и неподлинной. Мол, подлинная политика управляет общественными процессами, а политика неподлинная — не управляет. Постмодернизм же, похихикивая, скажет, что подлинности нет вообще, а есть одни симулякры. Поэтому само словосочетание "подлинная политика" бессмысленно.

      Осталась ли в мире подлинность — это отдельный вопрос.

     Исчезни подлинность из мира вообще — мы бы не в пучину медленно погружались, а одномоментно исчезли, причем не фигурально, а буквально.

     9) То, что мы покамест не исчезли, неопровержимо доказывает, что подлинность в мире еще есть. А вот в политике ее обнаружить с каждым днем становится все труднее.

     10) С одной стороны — возрастание сложности, масштабности, остроты процессов. С другой — нарастание отчужденности от этих процессов всего политического бомонда. Это вам не пресловутое "мухи отдельно, котлеты — отдельно". Нынешний политикум (или "политический класс") отделен от процессов гораздо больше, чем мухи от котлет. Обычные мухи рвутся к котлетам, дабы их пожрать. А политические мухи к котлетам под названием "процессы" даже и не рвутся. Они их наблюдают, судачат между собой по поводу нюансов мировой кулинарии, вьются над котлетами, держась от них на внушительном расстоянии.

     11) Дерзкая метафизическая гипотеза: поймав муху и уничтожив ее, не хотел ли Обама выразить некое содержание, касающееся анализируемой нами коллизии?

     12) Переходя от метафизики к предельной рационализации, мы должны констатировать, что современная политика воинственно отчуждается от управления процессами. Но тогда чем она занимается? Ведь нельзя же сказать, что она ничем не занимается. Ну так чем же?

     Настаиваю на том, что современная политика занимается не УПРАВЛЕНИЕМ, а ОБСЛУЖИВАНИЕМ процесса. Причем она обслуживает процесс вполне ответственно и квалифицированно. Способность так обслуживать процесс политика приобретала в течение многих последних десятилетий. Параллельно с этим теряя способность к выполнению любых других функций по отношению к процессу. Прежде же всего, функции управления оным. Политика в итоге вообще потеряла способность различать две функции — "управление" и "обслуживание". Вы упрекнете современного политика в том, что он не управляет процессом, а он вам презрительно ответит: "Я-то не управляю!? Я и масло меняю, и шестерни смазываю, и режимы регулирую, и… и… и…".

     И ведь и впрямь меняет масло, шестерни смазывает, режимы регулирует. Но не может не только новую машину создать, но и сломанную шестерню… в лучшем случае, он ее заменить может, если другая под боком есть (и это уже высший класс). Ну, заказ может сделать на завод, где шестерни изготавливают. Однако это уже, пожалуй, суперквалификация. Но взять, к примеру, сварочный аппарат и заварить поломавшуюся шестерню... Пусть, дескать, машина работает — хоть и не так споро, как до поломки...

     Уже этого он точно не может. Помыслить же об изготовлении новой машины или об усовершенствовании старой он тем более не может. Поболтать об этом может, а помыслить — нет. И в той же степени, в которой не ощущает разницы между управлением и обслуживанием, не ощущает он и разницы между мыслью и болтовней.

     Что исчезает в первую очередь при низведении управления к обслуживанию? Смысл исчезает, вот что. Все начинает слишком опасно напоминать знаменитый рассказ Кафки, в котором поломка "машины наказаний" привела к надругательству поломанной машины над тем, кто ее обслуживал, и кто напоследок решил испытать на себе ее действие.

     Та катастрофа, которую называют "глобальным кризисом", является поломкой машины. То, какова эта машина и как она поломалась, я в какой-то степени уже обсудил, а в какой-то собираюсь обсудить в следующих статьях этого цикла. Здесь же мне важно установить, что некий глобальный политикум, являющийся совокупностью лиц, обслуживающих машину, суетится вокруг этой машины и спорит о том, что надо смазать, какой режим машине задать, куда и какое маслице залить (и на сколько именно триллионов долларов). А машина поломана.

     Мне справедливо возразят, что общество является не машиной, а сверхсложной саморегулятивной системой. Что это касается любого общества, и уж, тем более, человечества как целого. Я в ответ попрошу прощения за упрощенные аналогии, с помощью которых я хочу и выявить суть происходящего, и уйти от избыточных усложнений. И спрошу возражающих: является ли все-таки политика управлением общественными процессами? А коль скоро она является оным, то что такое перестройка, сутью которой стала наиглубочайшая сентенция Горбачева по поводу процесса, который, знаете ли, пошёл?

     Что же касается саморегулятивности сверхсложной системы, то дело тут обстоит так. Сверхсложная система отличается от машины способностью порождать в определенных (закритических) ситуациях нечто, прекращающее болтовню о процессе, который "пошел", и начинающее этим процессом управлять. Данная способность наличествует у сверхсложной системы в той мере, в какой эта система не отчуждена от истории.

     Сверхсложная социальная система (цивилизация, человечество) обладает единственной саморегулятивностью — исторической. Наиболее ярким проявлением этой саморегулятивности является эксцесс под названием "революция". Не может быть истории без революций. И не может быть революций при полном исчерпании исторического горючего.

     Вновь попрошу у читателя извинения за техническую метафору ("горючее"). Жанр вынуждает меня балансировать на грани актуального и концептуального. Что, в свою очередь, требует особой текстуальной плотности, обеспечить которую могут только метафоры. Их и использую, понимая издержки и надеясь на интеллектуальную зрелость читателя.

     Меня неоднократно упрекали: "Ну, что Вы привязались к господину Фукуяме! Ну, написал он эссе под заголовком "Конец истории?". Но он же еще и вопросительный знак в конце заголовка поставил. Да и потом очень сложно себя повел. То отказываясь от своего "конца истории" и почти что присягая своему антагонисту Хантингтону, то опять с этим самым "концом истории" заигрывая".

     Я уже устал отвечать, что, во-первых, сам по себе господин Фукуяма мне интересен в минимальной степени.

     Что, во-вторых, в его политическом эссе важны только заголовок и степень раскрученности эссе высокопоставленными политическими читателями.

     Что, в-третьих, высокопоставленные читатели Фукуямы, конечно же, восприняли эссе лишь как оду либерализму и констатацию благостности распада СССР, а также краха коммунизма и т.д.

     Что, в-четвертых, сам Фукуяма, будучи учеником Кожева и ощущая себя частью как неогегельянского, так и постмодернистского интеллектуально-политического комьюнити, конечно же, придавал своему заголовку другое, более глубокое значение.

     Что, в-пятых, как говорит герой Толстого, дело не в блуждающей почке, а в жизни и смерти. Не в Фукуяме, то есть, а в истории.

     Следуя жанру и балансируя на грани между концептуальным и актуальным, я сейчас предложу читателю аналитику чего-то и актуального, и концептуального, а именно — статьи Александра Янова "Реалисты", "идеалисты" и Обама. Каирская речь президента США в Москве — вот что нужно России".

     Я уже упоминал эту статью, опубликованную в "Независимой газете" 3 июля 2009 года, в связи с визитом Обамы, к которому статья и приурочена. Но только сейчас, после обнаружения неких странностей и выявления их природы, можно яновскую статью по-настоящему обсуждать. Всю целиком, начиная с заголовка. Каирская речь Обамы — это что? Это некий мессидж (по мне, так пустой донельзя, но я сейчас не собой, а Яновым занимаюсь), который одна глобальная сила (США) посылает другой глобальной силе (исламу).

     ИСЛАМ — ЭТО ГЛОБАЛЬНАЯ СИЛА, ждавшая от США не признания вообще, а устраивающих её предложений. Сформулированных по принципу: хотим от вас того-то, в ответ предлагаем то-то. Убежден, что где-то за кулисами (и как мне кажется, без малейшего участия Обамы) нечто подобное и оговаривалось. Вообразите себе — ресторан... в отдельном кабинете крутые ребята о чем-то договариваются, а на эстраде певец выводит рулады. Важно ли, о чем рулады? Да хоть бы и ни о чем, лишь бы погромче.

     То, что было содержанием договоренностей крутых ребят, сидевших в отдельном кабинете, — уже началось в Уйгуристане. И будет продолжено в других регионах мира.

     Что же имел в виду Александр Янов, говоря, что нам в Москве нужна такая же каирская речь Обамы? Что в отдельном кабинете будут сделаны серьезные предложения, а с эстрады будут литься сладкие трели? Или что мы прельстимся трелями и... подарим певцу букет из односторонних уступок? Забыв при этом, что на предыдущем его сольном выступлении одни крутые ребята договорились дружить против нас так-то и так-то? И что на пред-предыдущем — другие крутые ребята договорились дружить, опять же против нас, этак и этак?

     Это мой первый вопрос к А.Янову.

     Второй вопрос. Признание без предложений — это "А-а-а!" Как пел Александр Галич, "это ж только, говорю, соль без запаха". Но даже у соли пустого признания, лишенной предложенческого запаха, есть цвет, вкус и т.д. Нельзя, признавая, унижать, уценивать, разводить, вмешиваться во внутренние дела. И уж тем более, предъявлять односторонний ценностный подход, то бишь аксиологическое назидание. Обама всем этим в Каире не грешил. В отличие от Москвы. Почему? Ислам признается глобальной силой, требующей хотя бы определенного ритуала, а мы — нет. Согласитесь, что иная интерпретация асимметрии между Каиром и Москвой просто невозможна.

     И третий вопрос — по преимуществу риторический, но все же. Что такое в американском исполнении ценностный подход, какому бы партнеру по диалогу он ни предлагался? Хотят ли американцы корректировать что-то и в своем понимании ценностей? Подчеркиваю — не нюансов проводимого курса, а именно ценностей? К сожалению, этот вопрос слишком очевидным образом риторический.

     Мне справедливо возразят, что А.Янов — за Б.Обаму не отвечает. А значит вопросы не по адресу. Отвечать-то он не отвечает. Но "каирскую речь в Москве" Обаме зачем-то рекомендует. И, знаете ли, важно понять, зачем. Потому что рекомендация эта (а) странная, (б) неслучайная и (в) имеющая отношение — конечно же, не прямое — к тому, о чем крутые ребята договариваются в кабинетах глобального ресторана под бессмысленно-сладкозвучное пение, заглушающее все главное.

     Согласно яновским представлениям, сформулированным давно и настойчиво повторенным именно сейчас (причем с очень важными вариациями!), в России борются две тенденции, две исторические традиции. Одну — ту, которую обычно тактично называют почвеннической, — Янов называет "холопской". Неплохой зачин для "каирской речи в Москве", не правда ли? Оговорюсь, что поскольку Янов хочет быть и ментором, и ученым одновременно, то он эту же традицию называет еще и "патерналистской". После чего — дабы не быть заподозренным в избыточном объективизме — в скобках пишет: "холопская". Признание России по "каирской модели", как мы видим, сходу осуществляется, причем по полной программе (шучу).

     Итак, одна наша традиция — патерналистская (холопская). Истоком своим для Янова имеющая не татаро-монгольское иго, как для многих других, а победу (цитирую) "в середине XVI века иосифлянской Контрреформации и вдохновленной ею самодержавной революции Ивана IV". Противостоят же этой ужасной традиции (вновь цитирую) "не только века Киевско-Новгородской Руси, но и Европейское столетие постмонгольский России".

     С вами разговаривает посланец западного мира. Он делит вас на проигравших холопов и "русских европейцев". На чистых и нечистых. Мог бы он так в Каире поделить умму, в Китае — нацию, нашлась бы исламская или китайская газета, предоставившая ему такую возможность? И впрямь, какая-то гниль в державе нашей, коль скоро сие возможно. Не "иосифлянская" гниль, иная. Та, на которую раз за разом делает ставку Запад вообще, и особенно его так называемая "демпартийная" (а по мне так просто постмодернистская) часть.

     В России есть две культуры, кто спорит. Вопрос в другом... Я образую с вами противоречивое единство... Любая историческая общность всегда является противоречивой. Но где мера, нарушение которой приводит к уничтожению общности?

     Эта мера всегда задается понятием "чужой", не правда ли? Чужой меня при вас оскорбляет... вы ухмыляетесь. Являемся ли мы с вами после этого общностью, пусть и сколь угодно противоречивой? И коли вы ухмыляетесь и допустимую меру сознательно игнорируете, а значит, игнорируете и саму идею общности, — то чем вы отличаетесь от классической пятой колонны, выдающей себя за какое-то "модернизаторское меньшинство"?

     Ваш апологет А.Янов вас, между прочим, отнюдь не за модернизм хвалит. А за способность ("ха-ароший песик, кусучий...") порвать в клочки культурно-историческую самобытность, извести ее на корню. Вы, если верить Янову, "сумели между 1696 и 1991 годами не только пробить зияющие бреши в холопской твердыне, но и разрушить все ее институциональные бастионы. Одно за другим пали и православный фундаментализм, и обязательная служба дворянства, и крестьянское рабство, и "сакральное" самодержавие, и, наконец, уже на наших глазах — империя. Все это обратилось в историческую труху. По сути, ничего от антиевропейской крепости не осталось, кроме мощных патерналистских стереотипов, внедренных ею за столетия в массовое сознание".

     За последнюю четверть века мировая наука сумела неопровержимо доказать, что модернизация в корне отличается от вестернизации. Доказано, во-первых, что только модернизация может быть удачной, а вестернизация всегда провальна. Доказано, во-вторых, что модернизация — это реализация неких принципов развития со специфической (всегда разной, но всегда наличествующей) опорой на культурно-историческую самобытность. Если вы и впрямь занимаетесь истреблением культурно-исторической самобытности в соответствии с рекомендацией Янова, то почему вы модернизаторы? Вы в лучшем случае — вестернизаторы, но и это на поверку отнюдь не так.

     В самом деле, Янов констатирует, что есть "плохие" институты и есть "хорошие". Хорошими, по Янову, являются институты вестернизации, несовместимые с культурно-исторической самобытностью. Плохими, по Янову, являются институты, совместимые с культурно-исторической самобытностью. Так вот, Янов утверждает, что эти плохие институты вы обрушили (вместе с возможностью модернизации, добавим мы). Но ведь институты есть, не правда ли? И если плохие — разрушены, то имеющиеся — хорошие. То есть — вестернизаторские.

     Я понимаю, что в большинстве своем наши соотечественники (хоть "западники", хоть "почвенники") с теорией институтов, столь любимой Яновым (и не им одним), сжились не в той мере, в которой это им предписано Яновым. И потому лишь предлагаю свое (возможно, для кого-то излишнее) разъяснение.

     Есть, к примеру, яйцо. Оно состоит из желтка, белка и скорлупы. Институты — это скорлупа. Или Форма. "Желток" же и "белок" — это внеинституциональная субстанция. Она же общество, в котором разворачивается процесс. Или Содержание.

     В принципе, Форма и Содержание находятся в противоречивом единстве. Но это единство можно разорвать. А можно даже натравить Форму на Содержание. Если читатель помнит, я это недавно рассматривал, говоря о превращенных формах. Янов считает, что Форма — она же институциональная оболочка, она же "скорлупа" — уже претерпела необходимое превращение и может быть натравлена на содержание.

     В связи с этим "скорлупа" (Форма) рассматривается Яновым как друг. А вот "белок и желток" (Содержание) как наиопаснейший враг. Или точнее "грозный противник": "Бесспорно, эта ментальная инерция холопства — грозный противник. Она может быть — а может и не быть — преодолена лишь в суровой идейной войне против эпигонов холопской традиции".

     Уберите хлесткие эпитеты — и сразу же обнажится суть. Что "ментальная инерция холопства", что "белок с желтком". Они же "социальная субстанция", в которой все еще разворачивается сопротивление вестернизации. Они же "интраистория" (определение Мигеля де Унамуно).

     Янов хочет, чтобы вестернизаторская "скорлупа" нашей превращенной государственности истребила общество. Тем самым он обнаруживает свою сверхзадачу — стравить государство с обществом, противопоставить одно другому. Возвращаю читателя к метафоре "скорлупы". Скорлупа может уничтожить яйцо двумя способами. Либо рассыпавшись, расколовшись, сломавшись — и не дав содержимому превратиться в новое существо (ради чего и нужно яйцо). Либо — задушив содержимое. Если развивать метафору — оказавшись слишком жесткой, не дать Содержанию вылупиться из Формы.

     До сих пор все патриотические силы нашего Отечества рассматривали только вариант, при котором социальную субстанцию (общество) погубит распадение, рассыпание скорлупы (государства). Но вам легко докажут, что это не единственный вариант. И что на повестку дня всё больше кем-то ставится вторая альтернатива — гибель общества в тисках чужой ему "скорлупы". Подождите еще полгода, и только об этом и будут говорить. Вы завопите: "Руки прочь от скорлупы!" А вас ткнут носом в то, как она истребляет свое содержимое. И спросят: "Вам скорлупа нужна для скорлупы или для содержимого?" Что вы ответите?

     Тут главное — чтобы не произошло фундаментальной антагонизации между "скорлупой" и её содержимым — "белком и желтком". И неважно, с какими знаками осуществляется антагонизация. Для господина Янова "скорлупа" — это антагонист со знаком "плюс". А для господина Белковского? Тут мы имеем дело с заменой знаков (инверсией), лишь укрепляющей ту же антагонизацию. Для Белковского и его единомышленников "скорлупа" — ужасна. Она душит национальное содержание, губит национальную душу... Она — "эрэфия", а то и нечто похлеще.

     СКАЖУТ: да вы и сами только что доказали то же самое. Отвечаю. Ничего подобного! Я показал вам, как наносят удар с двух сторон. При этом главный удар будет нанесён с той стороны, с которой вы его не ожидаете. Грядет момент, когда "скорлупа", позитивность которой была осознана после краха СССР и "лихих 90-х", будет снова скомпрометирована. На это уже брошены огромные силы, и будут брошены силы намного большие.

     В чем в этой ситуации состоит политическая программа?

     Прежде всего, в том, чтобы внятно объяснить тем, кому нужна страна, что воевать придется на два фронта. Именно на два! И с теми, кто будет противопоставлять "хорошее государство" — "плохому обществу", и с теми, кто возопит об "ужасном государстве" и необходимости спасти от него "здоровые силы".

     Но внятно объяснить эту коллизию мало.

     Надо оказать реальное противодействие оформлению вестернизаторской тупиково-монструозной государственности "а ля Янов".

     Надо также объявить беспощадную политическую войну всем тем, кто возжелает превратить критику монструозной государственности в фундаментальную и самоистребительную антигосударственную страсть, прикрываемую поначалу красивыми и подлыми словами об уменьшительно-очистительной государственности. То ли в виде "свободных регионов", то ли в виде обособившегося от инородческого "белка" чисто русского "желтка".

     Не надо замалчивать остроту ситуации, скрывать черты монструозности в том, что реально этими чертами наделено. Но нельзя позволить второму (и теперь, по-видимому, основному) противнику осуществить трансформацию сколь угодно справедливых чувств по отношению к конкретной Скорлупе — в, образно говоря, ненависть к кальцию. Государство — это не Бог и не дьявол. Это средство, с помощью которого народ длит и развивает свое историческое предназначение. Средство незаменимое и бесценное, но именно средство.

     За такое понимание государственности придется воевать отнюдь не только с А.Яновым и его паствой. Повторяю, и констатации Янова, и констатации Белковского ОДИНАКОВО предписывают Системе (российскому "яйцу", так сказать) войну между "скорлупой" и "белком и желтком". Любому системщику понятно, что затеять подобную войну могут только ликвидаторы системы.

     Ну, как еще разъяснить, читатель? Мы вроде бы уже добились ясности в вопросе об отличиях между настоящей модернизацией и яновской вестернизацией, требующей беспощадного истребления Скорлупой всего самобытного, что еще осталось в нашем историко-культурном "яйце".

     И так легко сказать, что страшнее вестернизации ничего быть не может. Но это ведь не так! Разворачивающееся у нас на глазах — качественно хуже любой самой ужасной вестернизации.

     Петр Первый — с формальной точки зрения — конечно, вестернизатор. Конечно, истреблявший в обществе существенные слагаемые культурно-исторической самобытности. Но, поскольку параллельно с этим Петру нужна была (не будем спорить, зачем) мобилизация общества, то ему пришлось вводить вестернизацию в определенные рамки. В результате чего антагонизм между "скорлупой" и содержимым оказался преодолен.

     И на других исторических этапах он оказался преодолен. Стоит ли спорить о том, сколь глубок был этот антагонизм при большевиках? Во избежание этого спора предположим, что он был крайне глубок, хотя я так не считаю. Ну и что? Он ведь был преодолен! А почему? Поскольку и им была нужна мобилизация общества. В формуле "вестернизация плюс мобилизация" (аналог — "западничество плюс державность") мобилизация побеждает вестернизацию, державность — западничество.

     И так это не только в России, а везде. Французская революция 1789 года глубоко разорвала с исторической самобытностью, но поскольку Сен-Жюсту и Робеспьеру нужна была мобилизация, поскольку они были сжигаемы страстью по нации и государству, то все в итоге вошло в свои берега.

     То, что предлагает Янов, — это "вестернизация минус мобилизация", "западничество минус державность". То есть ГНИЕНИЕ, гарантированное и безальтернативное. Окончательное и бесповоротное. Да что там Янов! Рассмотрим под этим углом зрения уже обсуждавшийся феномен Юргенса.

     То, что Юргенс подменяет модернизацию вестернизацией, ясно как божий день. Но и с вестернизацией-то... Казалось бы — либеральный президент, либеральные силы призваны... Ну и осуществляйте мобилизацию! Ан нет. Нужно заявить, что без свободы никак. То есть сначала редуцировать развитие до модернизации как частного случая, затем модернизацию редуцировать до вестернизации, а затем, вычтя мобилизацию, превратить вестернизацию в элементарное гниение.

     Проект-то в чем? В том, чтобы ЗАЯВИТЬ модернизацию и ПРОВАЛИТЬ её? Не ОСУЩЕСТВИТЬ, а ПРОВАЛИТЬ?!!

     Является ли наша социальная субстанция обществом — это отдельный вопрос. Но она, субстанция эта, ЕСТЬ. Она является источником процессов. И одновременно — объектом управления. Между нею и субъектом, от которого ее отрывают, должна быть обратная связь. Она, субстанция эта самая, между прочим, по совместительству еще и высший суверен. То есть источник власти. Причем согласно не патерналистской ("холопской"), а самой что ни на есть европейской, договорной, традиции.

     Любой сторонник общественного договора, ревнитель договорной традиции то бишь, понимает, что договор-то — не абы какой... ОБЩЕСТВЕННЫЙ! А значит, надо поставить общественное сознание (то, которое есть) выше своей ценностной предвзятости. В противном случае ты либо переходишь из лагеря "договорников" в лагерь ревнителей психологической, идеологической и иной репрессивности, либо... Либо тебя деликатно спросят: "Дядя, а какого рожна тебе, вообще-то говоря, надо? Мобилизовывать общество, выжигая каленым железом порчу, ты не хочешь, принимать общество таким, какое оно есть, ты тоже не хочешь. А чего ты хочешь? Сгноить общество на корню? Так получается?"

     Не надо вешать лапшу на уши по поводу общественного договора, который вознес Запад и от которого Россия отказывается. Общественный договор расторгают те, кого по какому-то недоразумению называют не просто "здоровыми силами", а сторонниками договора. Вопрос на засыпку: люди, которые всех своих соотечественников, не разделяющих их ценности, называют "неприличными", могут быть стороной при заключении ОБЩЕСТВЕННОГО договора?

     С кем они его будут заключать? С самими собой? Так это не договор называется. Общественный договор заключают потому, что хотят государства. Потому, что историческая страсть по государству выше ценностной предвзятости. Но если основа — ненависть к государству, то откуда возьмется стремление к договору, и в чем будет его содержание? В том, что "процесс пошёл"?

     
     Продолжение следует
---
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/818/21.html